Владимир Добряков - Король живет в интернате
— Сразу видно — узнал, — улыбаясь, сказал Олег. — Ну, напрасно поздравлял? То-то! — И Олег опять пожал Андрею руку.
И тут все ребята, что стояли рядом, принялись тискать его руку, поздравлять и говорить: «Вот это да! Сила! В коммунистической бригаде!» А Иван Кравчук всем показывал желтые пальцы и хвастался:
— А он не верил! Говорю ему: знаменитую мамашу твою проявляю, а он — ноль внимания. А что, плохой получился портрет? Сами увеличивали, печатали, ретушировали!
В те первые минуты Андрей еще не мог ясно понять свое новое положение, положение человека, имеющего знаменитых родителей. Он просто был удивлен, растерян, ему было приятно, что ребята поздравляют его, хлопают по спине и с одобрением говорят: «Смотри-ка, а скромничал, молчал!» Но постепенно Андрей все больше начинал осознавать сладкую прелесть славы. Хотя и чужой славы, но отблески которой все же падали и на него. На переменке к нему подошла Светлана и сказала с радостным удивлением:
— Значит, твоя мама на швейной фабрике работает? Шьет? Вот хорошо! А можно, мы когда-нибудь пригласим ее в интернат?
Ему доставило удовольствие ответить Светлане:
— Пожалуйста.
Потом в коридоре Андрея остановила англичанка и, положив ему на плечо пухлую руку, заговорила, чуть, задыхаясь (у нее было больное сердце):
— Я очень довольна, что у вас такая замечательная мать… Передайте ей наилучшие от меня пожелания… Я совсем еще девочкой, помню, тоже мечтала, стать портнихой… Впрочем, жизнь сложилась иначе… Но я и сейчас с удовольствием посвящаю свободные часы этому занятию…
А Сонечка перед началом урока спросила:
— Это правду говорят, что у тебя знаменитая мать? Кто она?
— Разве не знаешь? — сказал Митяй. — Заслуженная артистка!
— Король! Правда? — Сонечка широко раскрыла голубые глаза.
— Никакая не артистка, — ответил Андрей. — На швейной фабрике она работает.
Сонечка не произнесла своего обычного «Фи!», но по выражению ее лица Андрей понял, что она разочарована. Он упрямо повторил:
— Швеей работает. Обыкновенной швеей.
— Очень приятно, — равнодушно сказала Сонечка.
Важное поручение
Во двор высыпали все интернатовцы. Еще бы! Поздняя осень не часто радует теплыми днями. А сегодня день был чудесный! Будто весной, пригревало солнышко, нарядно синело над головой небо. По территории разносилась какая-то знакомая музыка. Это по школьному радиоузлу передавали музыкальную викторину. Несмотря на то что победителям викторины были обещаны призы, желающих получить их было, кажется, не так уж много. Разве только девочки, тихо сидевшие у пруда, прислушивались и гадали, что это за музыка, кто ее сочинил? Другие же были слишком поглощены своими делами, чтобы замечать что-то кругом. Некоторые девочки, обнявшись, ходили парами и секретничали. У девочек — тем более, когда их двое, — всегда найдутся секреты. Другие, пригревшись на солнышке, читали.
На площадке, между мастерскими и общежитием, носились неугомонные футболисты. В воротах пятого «Б» стоял черноглазый Сенька в кожаных перчатках и кепке с козырьком, надвинутым на самые глаза. У городошников тоже шло жаркое состязание. Оттуда доносился сухой треск палок. Даже Митяй, обычно слонявшийся без дела, примкнул к городошникам. Около баскетбольных щитов стайками вились мальчишки — бросали мяч в корзину. Было шумно и у волейболистов. Здесь седьмой «Б», вызвав на единоборство восьмиклассников, упорно старался завоевать нелегкую победу. Получив от Олега высокую подачу, Андрей подпрыгнул и послал сильный мяч в угол площадки. Довольный ударом, Андрей, улыбаясь, отошел на шаг от сетки, присел и в ту же секунду услышал свою фамилию. Так и есть: директор интерната зачем-то вызывал Андрея по радио.
Андрей испугался. Он сразу подумал и о Сеньке, и о Зубее, и о ключах.
Из репродукторов снова лилась приятная музыка, а воспитанник Королев шагал по вызову директора и не слышал ни музыки, ни голосов ребят. Что сказать директору? Как оправдаться? Нет, отрицать, все отрицать…
В дверь кабинета Сергея Ивановича он постучал так тихо, что думал — не услышит. Однако из-за двери тотчас раздалось: «Да-да! Войдите!» И снова — знакомый кабинет, где недавно Андрей держал ответ перед своими строгими товарищами. Что-то ждет его сейчас?
— Здравствуй, Королев!
И по тону, каким он произнес это «здравствуй», Андрей понял: страшного ничего не будет.
— Поздравляю! — сказал Сергей Иванович. — Слышал. Видел. Очень приятно! Да-а, замечательный человек твоя мать. Она недавно рассказывала Раисе Павловне про свою жизнь. Поразительно! Всех потерять в войну — мужа, детей…
— Детей? — недоумевая, повторил Андрей и вдруг почувствовал странное волнение.
— Ты разве не знаешь? Была у нее семья, дети — Оля и Андрей. Их бомбой на ее глазах убило. — И, подойдя к ошеломленному Андрею, директор положил ему на плечо руку. — Попроси Ирину Федоровну рассказать тебе. Это ты обязательно должен знать. Знать, что за человек твоя мать, кому ты жизнью обязан. — Сергей Иванович помолчал. — Да, сильный она человек. Столько вынести и не пасть духом. Еще и детей взять на воспитание, заменять им мать. Это подвиг. Иначе и не назовешь.
Директор прошелся по кабинету, серьезно взглянул на воспитанника.
— Гордись, Андрей, матерью. А от меня передай ей большой привет. — Затем, усевшись на диван, Сергей Иванович произнес: — Я вот еще о чем хотел поговорить с тобой… Да ты садись, вот сюда, поближе.
Андрей, взволнованный словами Сергея Ивановича, сказанными о его матери, опять насторожился: «О чем он хочет говорить со мной?» — и тихонько опустился на краешек дивана.
— Слышал я, — сказал Сергей Иванович, — что ты неплохо ладишь с малышами. Даже пики им какие-то сделал для уборки листьев. Верно это?
— Вообще, сделал, — немного смутился Андрей. — Только что это — пустяки…
— Скромничаешь, — улыбнулся директор. — Ну, ладно, ближе к делу. Ты Рому Буряка из вашего подшефного класса знаешь?
— Ромку? — оживился Андрей. — Как же, знаю. Сорви-голова.
— Именно — сорви-голова. Рос без отца. Мать весь день на работе, внимания не уделяла. Вот и разболтался до последней степени. И сюда пришел — сладу нет. Не слушается, дерется, учится плохо, на уроках вытворяет что-то немыслимое. Просто не знаем, что и делать с ним. Решил с тобой посоветоваться.
Андрей смутился еще больше, с недоверием поднял глаза на Сергея Ивановича: «Шутит. Директор, и вдруг советуется со мной».
Сергей Иванович, угадав его мысли, сказал:
— Я — вполне серьезно. Мы, конечно, будем выправлять его, но нам нужна помощь. Рассчитываем на тебя.
— Значит, я должен шефствовать над ним?
— Больше, чем шефствовать. Надо взять его под особый, личный контроль. Я понимаю, это трудное задание, но, мне кажется, кое-чего ты смог бы добиться. Так согласен помочь?
— Я попробую, — нерешительно произнес Андрей. — Он парнишка хоть и балованный, но смышленый.
— Прекрасно. Я надеюсь на тебя. А мальчика надо выправлять. И как можно скорей… — Директор помолчал, прищурил глаз, будто решая в уме сложный пример, затем усмехнулся и доверительно взглянул на собеседника. — Тут, видишь, еще такое дело… Этого можно бы и не говорить, да ладно, ты уже большой, все понимаешь — скажу. Рома без отца рос, а теперь будет у него отец. И, кажется, человек очень порядочный. На днях ко мне приходила мать Ромы. Интересные вещи рассказывала. Она сиротой росла и, как говорится, всякого повидала. И вот встретился ей теперь человек, который, как она выразилась, «всю жизнь ее перевернул и глаза открыл на хорошее». Два часа она сидела тут, рассказывала. Будто, говорит, на свет заново родилась. В людей поверила, в хорошее, а главное, в себя поверила. Даже учиться снова собирается… Вот она мне и задала задачку. «Я же, говорит, теперь со стыда сгорю, если Рома будет так вести себя при Льве Васильевиче» (это будущий муж ее). Да-а, — протянул Сергей Иванович. — Вот какое в жизни бывает.
Он задумался, глядя перед собой, потом взъерошил пальцами густые русые волосы и добавил:
— И она права. Раньше с этим мирилась, потому что не понимала, безразлично было, а теперь сына хочет видеть уже не таким — лучше. Видишь, какую нам с тобой задачку задала. Нелегкая. А решить надо. Решим?
— Попробуем, Сергей Иванович, — солидно, как и подобает взрослому, ответил Андрей.
Сергей Иванович посоветовал, с чего лучше начать, как держать себя с Ромой, сказал, что, если трудно будет, пусть, не стесняясь, заходит. Напоследок предупредил:
— Разумеется, все, что я тебе говорил о матери Ромы, должно остаться между нами… — Да, кстати, — вспомнил директор. — Преподаватель физики показывал твою модель турбины. Хорошо сделал. Я и не знал, что ты такой мастер!
Андрей от удовольствия покраснел.
