Джентльмены и снеговики (сборник) - Светлана Васильевна Волкова
Марик от изумления открыл рот, повернулся к ней всем корпусом и пропустил свой единственный за весь матч гол.
– «Восьме-о-орка»! – заорал с тополя впередсмотрящий Барашков и от радости сбил-таки плевком зеленкин пузырек.
* * *
Во дворе, почти возле самой парадной, стояло чисто вымытое такси с шашечками на бежевом боку. Толстопузый водитель в пухлой кепке легонько пинал колесо носком ботинка и беззаботно насвистывал «Мишку-одессита» в щетинистые усы.
«К нам!» – подумал Марик и ощутил в горле шершавые наждачные катышки.
Остановившись на лестничной площадке у двери в квартиру и с трудом переводя дух, он непослушной рукой попытался найти ключ, спрятанный на тесемке под майкой.
– Говорю тебе! Это Гагарин! – таинственно шептала Ниночка.
Марик недоверчиво взглянул на нее:
– Да адрес-то откуда?
– Я на конверте твоего письма приписала – и улицу, и дом, и квартиру, и что к вам три звонка.
Марик нащупал ладошкой стерженек ключа, но выуживать его не торопился. Уж больно неправдоподобной казалась Ниночкина новость.
«А вдруг?..»
От этого «а вдруг» восторга и радости совсем не было. Вот войдет он сейчас в комнату, а там сидит за столом Юрий Гагарин, пьет чай с курабье, и бабушка Неля показывает ему альбом с фотографиями. А в альбоме – снимки голенького Марика на даче в тазу, и детсадовская елка, и их пионерское звено на субботнике в полном составе – все друг другу ставят «рожки». И притихшая мама рядом сидит на стуле, а дядя Жора стоит у подоконника, дышит на очки и протирает стекла…
Дядя Жора!
Марик вдруг почувствовал такую тяжесть в животе, будто проглотил тысячу головастиков.
– Ну! Нашел ключ? – теребила его за рукав Ниночка.
– Не-ет, – протянул Марик. – А звонить нельзя.
– Почему?
– Спугнем.
Ниночка закусила губу и кивнула, как если бы и в самом деле Гагарин был небесным видением и непременно бы улетел в свои космические дали от простого реального звонка в дверь.
Чувства, которые в этот момент владели Мариком, объяснить было невозможно. Никому и никогда! Он уже повернулся к лестнице, и тут предательский ключ с беззаботным звяком ударился о ступеньку.
– Нашелся! – ликующе воскликнула Ниночка и захлопала в ладоши.
Эх! Если бы не она!
Из лестничного окна виднелись фигурки любопытных мальчишек. Они сопровождали Марика с Ниночкой до самой парадной, но послушно остались во дворе, когда он резко бросил им: «За мной не ходить! Дело семейное». Сейчас же их видневшиеся за стеклом вихрастые макушки словно намекали ему, что назад во двор дороги нет.
Марик вздохнул, осторожно открыл дверь, постоял чуток в темном коридоре, едва дыша, и на цыпочках подошел к своей комнате. Ниночка шаг в шаг кралась за ним. Два сердца колотились настолько сильно, что обоим казалось: все соседи сейчас выглянут из своих комнат разузнать, кто тут и чем так громко стучит.
Марик прислушался. За дверью раздавались голоса. Отчетливо выделялась речь бабушки Нели – четкая, с короткими, рублеными предложениями. Так она разговаривает обычно в магазине или на почте – ёмко, без лишней никчемной болтовни. Иногда мама вставляла слово-два. Им отвечал незнакомый низкий мужской голос. Марик вспомнил выступление Гагарина по радио – у того голос был выше, звонче, что ли…
Да и какой Гагарин! Что ни говори, мечта мечтой, но Марик сильно удивился бы, если бы все оказалось так, как еще совсем недавно он загадывал. Вот уж действительно удивился бы!
– Ты чего не входишь? – прошептала Ниночка.
Пути назад точно не было. И в коридоре не отсидеться.
Марик сглотнул и ватными пальцами толкнул дверь.
Гагарина в комнате не было.
За столом сидел, положа ногу на ногу, высокий холеный мужчина в светлом, явно заграничном костюме и держал в руке чашку, манерно оттопыривая мизинец. Две ровные седые дорожки сбегали вниз по его иссиня-черной бороде, как будто гость неаккуратно пил молоко и оно стекало от уголков рта к кончику подбородка. Немыслимый серебристо-жемчужный галстук пришпиливала к рубашке золотая палочка с круглым синим камнем. Всем своим видом мужчина напоминал кого-то из итальянского кино, какого-нибудь Джузеппе или Луиджи.
На противоположном конце стола сливались друг с другом в одно целое мама с бабушкой. Дяди Жоры не было. Марик, к неудовольствию своему, отметил, что гость сидит на месте отчима, даже обидно стало за дядю Жору. И скатерть постелена белая, единственная – та, которую бабушка доставала из комода только по большим праздникам.
Марик примерз к дверному косяку.
– Зайди, Марлен, – с напускным спокойствием сказала бабушка Неля, и он сразу понял, что она сильно волнуется.
Марик отлип от косяка и сделал шаг. Скрипнула половица. Гость кивнул и улыбнулся во весь рот, обнажив ровные зубы. Ниночка осторожно и с любопытством выглянула из-за двери.
– Доча, пойдем. Нечего тебе тут. – Дядя Петя Козырев возник на секунду в проеме и тут же исчез, сметая Ниночку рукой.
…Марик подошел к столу и взгромоздился на стул.
– А где дядь Жора? – спросил он беззаботным голосом.
– Маричка, познакомься. – Мама зачем-то потянулась и приобняла сына. – Это… Александр Борисович.
– А дядь Жора-то где? – бестактно прервал маму Марик.
– Ну вот. А говорила, он до вечера с пацанятами бегать будет, – укоризненно посмотрев на маму, произнес бородач и подмигнул Марику так, будто накануне с ним о чем-то договорился. – Сам пришел, и искать не понадобилось.
Марик шмыгнул носом и пошарил глазами по стульям – не висит ли где на спинке дядь-Жорин жилет с карманами, без которого тот из дома не выходил. Жилета нигде не было.
– Ты, Маричка, помнишь, спрашивал когда-то… – начала издалека бабушка Неля.
«Итальянец» фыркнул и поставил чашку на блюдце.
– Ладно! Будет вам нюни разводить! Взрослый парень уже. Я вот, дружок, и есть твой папа.
Голос у гостя был громкий, размеренный, как у актера, который недавно читал Симонова со сцены в Доме культуры. Бабушка с мамой сидели не шелохнувшись.
– Ну, что молчишь?
– А что говорить? – тихо спросил Марик.
– Иди сюда, что ли, поздороваемся.
Марик встал и осторожно подошел к мужчине. Тот долго тряс его пятерню, словно партийный работник на официальном мероприятии, потом хлопал по плечам – сначала по правому, а потом по левому, и Марик заметил у него на пальце толстое обручальное кольцо.
– Ты же геройски погиб… – пролепетал Марик. – На Севере…
– Для кого погиб, а для кого живехонек! – Гость кольнул
