Николай Омельченко - Повести
— Нам соль нужна, — сказал Борис.
— А что солить будешь? — спросила Зойка.
— А может, в доме найдется и что посолить, — даже всхохотнул с надеждой Борис.
Они уже обошли домик и приблизились к его маленькому, будто игрушечному крылечку. Рядом с ним было узкое, небольшое окно, косо забитое лишь одной доской.
Роман приблизил лицо к окошку и сказал:
— Забраться сюда пара пустяков: доска на двух небольших гвоздях, по шляпкам вижу, а рама на одном шпингалете, поддастся легко…
— А что там внутри? — спросила Зойка.
— Разве не видишь? Занавеска, — усмехнувшись, кивнул на окно Роман.
— И здесь окна тоже занавешены, — донесся голос Бориса с противоположной стороны дома.
— И был тот дом набит истерзанными Фантомасом трупами, — пугающе-тихо произнес Генка.
Стоявшая рядом с ним Зойка поежилась и покачала головой:
— Ох и любишь же ты, Гена, пугать людей, ну и артист ты, Генка!
— Так что будем делать, решаем коллективно? — оглядев всех, спросил Роман.
— Наш капитан уже даже боится принимать решения самостоятельно, — всхлипнув, негромко засмеялся Генка.
Роман, как бы в ответ на его слова, решительно ухватился за доску и рванул на себя. Она оторвалась легко и беззвучно. Роман быстро, коротко постучал кулаком по раме, затем без всяких усилий, как и доску, рывком потянул на себя. Окно распахнулось. Роман влез на подоконник, спрыгнул в комнату, и почти в тот же миг коротко, будто раздавливаемый орех, щелкнул замок и, чуть скрипнув, открылась дверь.
— Прошу, — сделав широкий приглашающий жест рукой и победно глядя на Генку, сказал Роман.
Все, как бы нехотя, заглянули в дверь.
— Кухня, — разочарованно произнесла Зойка.
— Серьезно? — оживился Борис, протолкнулся вперед и решительно переступил порог, разглядывая крохотное помещеньице, где добрую треть занимала плита с вставленными в нее огромными котлами. В углу стоял грубо сколоченный стол с посеченной ножами столешницей, а вдоль стены, у окна, старая длинная скамейка.
— Чтобы наловить в нашей реке для таких котлов рыбы, жизни не хватит, — проговорил Генка.
— А тут еще одна дверь, — подойдя к ней и взявшись за ручку, сказал Борис. Но дверь не поддалась, она тоже была на замке.
— Не надо, Боря, — строго сказала Наташа, — на случай дождя крыша есть, и довольно с нас.
— На случай дождя крыша есть, — весело повторил Борис, оглядывая полки и полочки на стене у плиты, — а на случай ухи есть, ребятки, соль. Ура!
Он достал с полки стеклянную поллитровую банку, на четверть наполненную солью.
— А может, это борная кислота? Ею тараканов травят, — усомнилась Зойка.
— Нет, — тряся банку и заглядывая в нее, весело говорил Борис, — самая настоящая соль, причем не какая-нибудь серая, кухонная, а предназначенная для солонок — «экстра»!
Роман щелкнул выключателем у двери, и под дощатым в ошметках паутины потолком вспыхнула электрическая лампочка.
— Этого нам еще не хватало! — закричал Генка. — Даже на необитаемом острове не укроешься от цивилизации.
— А что же здесь плохого, — возразила Зойка, — ты думаешь, нам бы сейчас телефон помешал?
— Может, тебе еще телетайп и цветной телевизор? — скривился Генка.
— Да ну тебя! — отмахнулась от него Зойка.
— Я где-то читал, что люди, попавшие в кораблекрушение, становятся злы и раздражительны, — заметила Наташа.
— Это бывает от голода, — вздохнул Борис.
— Ну а если так, ребята, то давайте думать об ужине в подготовке к ночлегу, — сказала Наташа. — Выходите. Замок защелкивается сам, доску мы пока прибивать не станем, может, этот камбуз нам еще понадобится…
— Соль, надеюсь, можно взять? — спросил Борис.
— Бери, как же нам без соли, — ответила Наташа и ободряюще улыбнулась Роману. — Капитан, улыбнитесь! Звания вас никто не лишал, а команд мы не слышим!
Роман усмехнулся, затем, сделав строгим лицо, выкрикнул:
— Слушай мою команду! Женский персонал, марш к яме, отобрать пригодные для варки еды консервные банки, помыть, выдраить, чтоб к нашему приходу все была готово. А мы — ловить рыбу!
— А черви? Тут же вокруг почти везде песок, — оглядываясь, сказал Генка.
— Не найдем червей, будем ловить на ракушку, — ответил Борис.
Девочки пошли к яме, и тут же донесся восторженный голос Зойки:
— Ребята, здесь кусты шиповника, и ягод полным-полно. Ой, и малины немного еще осталось!
— Значит, и компот будет! — весело воскликнул Борис. — Зря, конечно, мы другую дверь не открыли, может, там и сахар есть?
— Обойдешься без сахара, — сказала Наташа.
Она прошла в глубь кустов, заглядывая под них, вороша палкой листья.
— Вот если бы хоть пяток грибков найти…
4. Ловись, рыбка…
Уж такая, наверное, натура у всех рыболовов — от мала до велика: лишь только возьмут они удочки в руки, хоть и далеко еще до водоема, их тут же охватывает волнение, убыстряется сам собой шаг, одни становятся серьезным: и сосредоточенными, словно уже сидят на берегу реки и зорко следят за поплавками, других предвкушение рыбацкой удачи делает болтливыми, и начинаются воспоминания, похвальба, в какую рыболов, если даже и сильна преувеличил, и сам верит.
— В прошлом году, — забегая вперед и кося на ребят поблескивающими от восторга глазами, скороговорке говорил Генка, — мы с братеником наловили живцов, закинули по две удочки, сидим, и вдруг — раз! Один поплавок чуть-чуть в сторону, другой тоже, а потом оба резко вниз. Хватаем, вытаскиваем — вот такие окуняры! — Он вытянул перед собой руки, округлил глаза, как бы с удивлением рассматривая этих окуней, и продолжал:
— Не успели снять с крючков, глядь — и тех поплавков нету!
— Стая подошла, окуни всегда стаей! — быстро, понимающе вставил Борис.
— Конечно, стаей, — согласился Генка. — И так, знаете, минут сорок, пришлось две удочки убрать. А потом — как отрезало. День просидели, и всего с полдесятка сопливых ершишек.
— А мы с дедушкой на дорожку щук этой весной, ох и красотища! Как долбанет, лодка вздрагивает. Ты ловил, Роман, когда-нибудь на дорожку? — заговорил Борис и, боясь, что тот перебьет его, стал торопливо рассказывать, как они ловили с дедом, какое это великое наслаждение.
Роман слушал молча, хмурясь. Он никогда не ловил ни окуней, ни щук, негде было.
Там, где он жил, рек не было.
Но когда Борис закончил свой торопливый рассказ, все же заметил солидно:
— Я больше любил ловить на море бычков. Однажды камбала попалась, тоже здоровая, как сковородка, думал, что мина…
Роман замолчал: и на море он не ловил, но видел, как это делали другие.
— А здесь могут быть и черви, — сказал Генка, остановившись у небольшой ложбинки; на ее некрутых склонах приткнулись кусты плакучих ив с оголившимися наполовину ветвями. Даже сквозь опавшие лимонно-желтые узкие листочки было видно, что земля тут жирно черная, влажная, она попахивала застоявшимся болотцем. Ребята отыскали палки, спустились в ложбинку и, разгребая листья, стали копать. Вязкая, прошитая корнями почва тихо похрустывала, в ней попадались панцирики старых ракушек, нанесенных сюда половодьем, потемневшие прошлогодние листья, уже перегнившие жгутки водорослей, но червей не было. Первому повезло Роману. Он выворотил небольшой плоский камень, под ним густо хлюпнула влага, и Роман увидел несколько вялых, лениво извивающихся червей.
— Давайте банку, берите их, — брезгливо сказал Роман, но тут же, боясь, что ребята заметят на его лице брезгливость, сгреб червей вместе с землей в ладонь и бросил в подставленную Генкой ржавую консервную банку.
Потом Борис, отвернув трухлявое бревнышко, нашел еще несколько, эти были более живые, извивались, не давались в руки.
— Пока хватит, а там попробуем на ракушку, — сказал Генка.
Пройдя по острову еще с полсотни метров, они увидели впереди меж поредевших деревьев белую песчаную косу, которую туго смывали темноватые струи реки.
Косу от островной земли отделяли жесткие стебли высокого бурьяна, и когда ребята продрались сквозь него, их джинсы, рубашки и даже кеды густо обросли мелкими сухими колючками.
— Ха-ха-ха, мы на ежей похожи, — то приседая, то разгибаясь и подпрыгивая, хохотал Генка.
— Да тише ты, баламут, рыбу распугаешь! — прикрикнул на него Борис, обрывая с себя колючки. — Рыба на вечерней зорьке как раз к берегу подходит, а ты орешь…
— Мо-о-олчать! — скомандовал Роман. — Разматывай удочки.
— Тут бы уж можно и без команды, — сказал Борис.
— Да я ведь уже просто шучу, — почему-то шепотом, как бы извиняясь, ответил Роман и, косясь на Бориса, наблюдал за тем, как тот разматывал удочку, ведь Роман впервые в жизни имел с ней дело.
