У царя Мидаса ослиные уши - Бьянка Питцорно
– Лалага, беги в бар и принеси льда.
– Что ещё за глупости! – воскликнула его жена: термометр показывал тридцать восемь. Но вы же знаете врачей: когда речь идёт об их семье, у них вечно какие-то необоснованные страхи.
– Знаю, знаю, что никакой опасности нет, – ответил доктор слегка обиженно. – Но в такую жару ей нужно хоть немного прохлады. А завтра снова будет свежа, как роза.
Глава вторая
– Лалага, это тебе, – сказала Аузилия, указывая на два конверта на полке серванта. Их доставили с вечерним катером. Теперь, когда все купальщики были в сборе, островитяне не ходили за почтой в порт: почтальон сам объезжал дома с пухлой кожаной сумкой через плечо.
Лалага узнала чёткий почерк Авроры и каракули, которыми всегда обводила марку Марина, добавляя на обратной стороне смешные рисунки, цветочки и надписи вроде «Беги, почтальон, не споткнись, поскорее обернись».
В любое другое время Лалага бы уже прыгала от радости и нетерпеливо разрывала конверты. Но сейчас она слишком беспокоилась о здоровье сестры, поэтому положила письма в карман, даже не открыв, а в комнату вошла на цыпочках.
– Тебе что-нибудь нужно?
В спальне было темно. Тильда лежала на их общей большой кровати с пакетом льда на лбу. Аузилия заставила её выпить большую чашку тёплого молока «против яда проклятой рыбы» – отчасти ещё и потому, что доктор велел сегодня оставить больную без обеда.
– Ты одна? – тихо спросила Тильда и, услышав утвердительный ответ, приказала: – Тогда закрой дверь.
Разумеется, Лалага уже поняла, в чём проблема. Тут к гадалке не ходи: сегодня, а может быть, и завтра кузина не сможет встретиться с Джорджо.
– А ведь он будет ждать и, если мы не встретимся, может в поисках меня заявиться сюда. Представь, какая будет катастрофа. Ты должна его предупредить.
– Да, я схожу, не беспокойся. Только назови мне точное место и время.
– В четверть четвёртого, в роще неподалёку от Старого маяка. Полянка там одна, не разминётесь. Только пожалуйста проследи, чтобы за тобой никто не увязался.
– Я прослежу, – пообещала Лалага.
Но как же быть с Ирен? В половине третьего подруга, как обычно, зайдёт за ней. И, как обычно, будет ожидать, что Лалага останется с ней до ужина.
– Только мне нужно будет всё рассказать Ирен. Поверь, она умеет хранить тайны, я её знаю. Она никому не расскажет даже под пыткой.
– Нет. Я не хочу, чтобы она знала, и запрещаю раскрывать ей мой секрет. Он мой, Лалага, а не твой. И я хочу, чтобы он остался между нами. Помнишь: «Что знают двое, знает только Бог; что знают трое, знают все вокруг»?
А Ирен, продолжила Тильда, придётся соврать. Например, что Лалага должна остаться дома и помогать больной.
– Она тоже захочет поучаствовать. Ей нравится работа медсестры.
– А ты убедишь её, что я этого не хочу. Потом потихоньку уйдёшь.
– Но чтобы добраться до Старого маяка, нужно пройти мимо бара. Меня заметят...
– А ты что, не можешь сделать крюк? Нет? Короче, разбирайся сама, – нетерпеливо выдохнула Тильда. – Не думаешь же ты, что вы вечно будете вместе! Эта твоя Ирен пусть остаётся в деревне, где ей и место. Просто скажи, чтобы она оставила тебя в покое. Ты хочешь со мной дружить или нет?
Другого выхода не было. Лалага должна была соврать и надеяться, что Ирен не заметит обмана.
Глава третья
Но врать, к всеобщему облегчению, не пришлось. Сразу после обеда зашла Ирен и извиняющимся тоном сообщила, что её срочно требует к себе крестная, тётя из Тоннары.
– Нужно до завтрашнего утра доделать платье для жены прапорщика, она собирается надеть его на свадьбу. Но там много возни с тесьмой, и мы с Марией и Вероникой едем помогать. Дядя Джованни отвезёт нас на лодке. Так что если завтра с утра меня не будет на причале, значит, я заночевала в Тоннаре и с вами на пляж не поеду.
– Думаю,
