Виталий Бианки - Лесные сказки и были (сборник)
Жаворонок пел:
«Снежные поля подо мной. На них – чёрные и зелёные пятна.
Чёрные пятна – пашни. Зелёные пятна – всходы ржи и пшеницы.
Я помню: эту рожь и пшеницу люди посеяли осенью. Скоро выросли из земли молодые весёлые зеленя. Потом на них стал падать снег – и я улетел в чужие края.
Зеленя не замёрзли под холодным снегом. Вот они показались опять, весело и дружно тянутся вверх.
На холмах среди полей – деревни. Это колхоз «Красная искра». Колхозники ещё не проснулись, улицы ещё пусты. Пусты и поля: спят ещё полевые звери и птицы.
За далёким чёрным лесом я вижу золотой краешек солнца.
Просыпайтесь, просыпайтесь, вставайте все!
Начинается утро! Начинается весна!»
Жаворонок замолчал: он увидел на белом поле какое-то серое пятно. Пятно шевелилось.
Жаворонок полетел вниз – посмотреть, что там такое.
Над самым пятном он остановился в воздухе, трепеща крылышками.
– Э, да ведь это Большое Стадо! Я вижу, мои добрые соседи устроили общее собрание.
И в самом деле: это было Большое Стадо голубых куропаток – красивых полевых петушков и курочек. Они сидели плотной кучкой. Их было очень много: сто птиц или, может быть, тысяча. Жаворонок считать не умел.
Они тут в снегу и ночевали: некоторые ещё стряхивали с крыльев крупитчатый от ночного мороза снежок.
А одна курочка – видно, старшая у них – сидела посредине на кочке и громко говорила речь.
«О чём она там толкует?» – подумал Жаворонок и спустился ещё пониже.
Старшая курочка говорила:
– Сегодня разбудил нас своей песней наш маленький друг Жаворонок. Значит, правда, началась весна. Минуло самое трудное и голодное время. Скоро надо будет подумать о гнёздах. Настала пора всем нам расстаться.
– Пора, пора! – закудахтали все курочки сразу. – Кто куда, кто куда, кто куда?
– Мы к лесу! Мы за речку! Мы на Красный ручей! Мы на Костяничную горку! Туда, туда, туда, туда!
Когда кудахтанье смолкло, старшая курочка заговорила опять:
– Счастливого лета и хороших птенцов всем вам! Выводите их побольше и воспитайте получше. Помните: той курочке, которая осенью приведёт больше всего молодых куропаток, будет великая честь: эта курочка будет всю зиму водить Большое Стадо. И все должны будут её слушаться. До свиданья, до свиданья, до осени!
Старшая курочка вдруг высоко подпрыгнула в воздух, с треском замахала крылышками и помчалась прочь. И в тот же миг все другие куропатки, сколько их тут было – сто или тысяча, – распались на парочки и с треском, шумом, чириканьем брызнули во все стороны и пропали из глаз.
Жаворонок огорчился: такие хорошие, ласковые соседи улетели! Когда он вернулся, как они радовались ему! Как весело было в их дружной семье!
Но он сейчас же спохватился: ведь ему надо скорей разбудить всех других полевых птиц и зверей, и всех людей! Он быстро-быстро заработал крылышками и запел ещё звонче прежнего:
– Солнце встаёт! Просыпайтесь, все просыпайтесь, весело беритесь за работу!
И, поднимаясь к облакам, он видел, как разбегаются от деревень воришки-зайцы, забравшиеся на ночь в сады поглодать кору с яблонь. Видел, как шумной ватагой, каркая, слетаются на пашню стаи чёрных грачей – выковыривать носами червей из оттаявшей земли; как выходят из домов люди.
Люди запрокидывали голову и, щурясь от яркого солнца, старались разглядеть в небе маленького певца. Но он исчез в облаке. Осталась над полями только его песня, такая звонкая и радостная, что у людей становилось светло на душе и они весело брались за работу.
О чём разговаривал Жаворонок с полевым петушком
Целый день трудился Жаворонок: летал в поднебесье и пел. Пел, чтобы все знали, что всё хорошо и спокойно и поблизости не летает злой ястреб. Пел, чтобы радовались полевые птицы и звери. Пел, чтобы веселей работалось людям. Пел, пел – и устал. Был уже вечер. Солнце зашло. Попрятались куда-то все звери и птицы.
Жаворонок опустился на пашню. Ему захотелось поболтать с кем-нибудь перед сном о том о сём. Подруги у него не было.
Он решил: «Полечу-ка к соседям – куропаткам». Но тут же вспомнил, что утром они улетели.
Ему опять стало грустно. Он тяжело вздохнул и стал укладываться спать в ямке между комочками подсохшей за день земли.
Вдруг до него донёсся чей-то знакомый голос. Голос напоминал скрип несмазанной калитки или чириканье сверчка, только был сильнее, громче. Кто-то звонко и радостно выговаривал всё одно слово:
– Черр-вяк! Черр-вяк!
«Ой, да ведь это Подковкин! – обрадовался Жаворонок. – Значит, не все куропатки улетели».
– Черр-вяк! Черр-вяк! – неслось из ржаных зеленей.
«Чудилка! – подумал Жаворонок. – Нашёл одного червяка и кричит на весь свет».
Он знал, что куропатки наедаются хлебными зёрнами да семенами разных трав. Червяк для них – вроде сладкого к обеду. Сам Жаворонок умел находить в траве сколько угодно маленьких червячков и каждый день наедался ими досыта. Ему и было смешно, что сосед так радуется какому-то червяку.
«Ну, теперь мне будет с кем поболтать», – подумал Жаворонок и полетел разыскивать соседа.
Найти его оказалось очень просто: петушок сидел открыто на кочке, среди низенькой травки зеленей, и то и дело подавал голос.
– Здорово, Подковкин! – крикнул, подлетая к нему, Жаворонок. – Ты на всё лето остался?
Петушок приветливо кивнул головой:
– Да, да. Так решила Оранжевое Горлышко, моя жена. Знаком с ней? Очень умная курочка. Вот увидишь, этой зимой она непременно будет водить Большое Стадо.
Сказав это, петушок выкатил колесом голубую грудь с рисунком подковы вкусного шоколадного цвета. Потом вытянул шейку и три раза громко прокричал:
– Черр-вяк! Черр-вяк! Черр-вяк!
– Где же червяк-то? – удивился Жаворонок. – Ты съел его?
Подковкин обиделся:
– За кого ты меня принимаешь? Хороший я был бы петушок, если б сам ел червяков! Я, конечно, отнёс его Оранжевому Горлышку.
– И она его съела?
– Съела и сказала, что очень вкусно.
– Так и дело с концом! Чего же ты кричишь: «Червяк! Червяк!»?
– Ничего ты не понимаешь! – совсем рассердился Подковкин. – Во-первых, я вовсе не кричу, а красиво пою. Во-вторых, про что же и петь, как не про вкусных червяков?
Маленький серенький Жаворонок много мог бы рассказать, про что и как надо петь. Ведь он был из знаменитого рода певцов, прославленных всеми поэтами. Но гордости в нём не было. И он совсем не хотел обидеть Подковкина, своего доброго соседа.
Жаворонок поспешил сказать ему что-нибудь приятное.
– Я знаю Оранжевое Горлышко. Она такая красивая, нежная. Как её здоровье?
Подковкин сейчас же забыл обиду. Он выпятил грудь, три раза звонко брякнул: «Ферр-вяк!» – и только тогда важно ответил:
– Благодарю вас! Оранжевое Горлышко чувствует себя прекрасно. Прилетайте навещать нас.
– Когда можно прилететь? – спросил Жаворонок.
– Сейчас-то, видишь ли, я очень занят, – сказал Подковкин. – Днём еду разыскиваю для Оранжевого Горлышка, караул держу, чтобы на неё не напали Лиса или Ястреб. Вечерами вот песни ей пою. А тут ещё драться надо с…
Подковкин не докончил, вытянулся на ножках и стал вглядываться в зеленя.
– Постой-ка! Никак он опять?..
Петушок сорвался с места и стрелой полетел туда, где в зеленях что-то шевелилось.
Сейчас же оттуда раздался шум драки: стук клюва о клюв, хлопанье крыльев, шелест ржи. Пух полетел к небу.
Через несколько минут над зеленями мелькнула пёстренькая спинка чужого петушка, и Подковкин вернулся, весь взъерошенный, с блестящими глазами. Из его левого крыла торчало переломленное перо.
– Ух!.. Здорово я его тюкнул! – сказал он, опускаясь на кочку. – Будет знать теперь…
– Да с кем это ты? – робко спросил Жаворонок. Сам он никогда ни с кем не дрался и драться-то не умел.
– А с соседом, с Бровкиным. Тут рядом, на Костяничной горке живёт. Глупый петушишка. Я ему покажу!..
Жаворонок знал и Бровкина. У всех куропаток брови красные – и не только над глазами, а даже и под глазами. У Бровкина они были особенно большие и красные.
– Зачем же вы дерётесь? – спросил Жаворонок. – В Большом Стаде вы ведь друзья были с Бровкиным.
– В Большом Стаде – другое дело. А теперь то он к нам в поле забежит, то я ненароком на Костяничную горку попаду. Тут уж нам никак нельзя не подраться. Ведь мы – петухи.
Жаворонок так и не понял: зачем это драться, когда друзья?
Он опять спросил:
– Когда же приходить-то?
– Вот разве когда Оранжевое Горлышко сядет детей высиживать. Тогда, может, вздохну посвободнее.
– А скоро думаете гнездо завивать?
– Оранжевое Горлышко говорит: «Когда на снежных полях покажутся проталины и в небе запоёт Жаворонок, Большое Стадо разобьётся на пары и разлетится во все стороны. Когда люди кончат сев и озимая рожь отрастёт по колено человеку, настанет пора вить гнездо». Вот посмотришь, какое уютное гнёздышко устроит себе Оранжевое Горлышко, – загляденье! Запомнишь? Когда люди кончат сеять, а рожь отрастёт по колено человеку.
