Тайное письмо - Коллектив авторов
На фабрике не было ни выходных дней, ни отгулов. Казалось, устали не только люди, но и машины, однако ни тем, ни другим не давали отдыха. Измученные каторжным трудом рабочие пытались в течение дня урвать минуту-другую, чтобы перевести дыхание, но сердитые окрики вездесущих надсмотрщиков снова гнали их к машинам. И если такая работа была не по силам многим взрослым, видавшим виды рабочим, то стоит ли говорить, как трудно приходилось хилому, четырнадцатилетнему мальчику. От чрезмерного переутомления и постоянного недосыпания у Су Нама часто кружилась голова и временами начиналось кровотечение из носа. Он скрывал от людей свое недомогание, и каждый раз, когда это случалось, тайком вытирал кровь грязной тряпицей, заменявшей ему носовой платок. Ни единого слова он не говорил и матери. То, что мальчик так старался, совсем не жалея себя, объяснялось просто: он мечтал поскорее получить зарплату, чтобы хоть немного облегчить жизнь своей бедной семье.
Хозяева фабрики, принимая на работу подростков, под предлогом «испытательного срока» заставляли их работать три месяца бесплатно. Только в конце четвертого месяца дети имели право на зарплату. Су Нам, который уже более трех месяцев работал на фабрике, еще не получил за свой труд даже жалкого медяка.
Но Су Нам не роптал. Он был уверен, что скоро получит деньги. Тогда он купит лекарство для своей больной матери и внесет плату за обучение маленькой сестры, чтобы та могла ходить в школу.
Тяжело было работать Су Наму. Но еще тяжелее терпеть всякие унижения и обиды от японцев-надсмотрщиков. Особенно не выносил он одного из них. Узкий, морщинистый лоб, выглядывающие поверх очков ледяные глаза, желтые, гнилые зубы, выпирающие наружу, — все это было настолько омерзительно, что при одном лишь воспоминании о надсмотрщике Су Нам чувствовал себя так, точно проглотил какую-то дрянь. Надсмотрщик ходил неслышно, по-кошачьи, и всегда появлялся там, где его меньше всего ждали. Это был смертельный враг рабочих, настоящий палач. За жестокость рабочие прозвали его Кастетом. Они ненавидели его.
Однажды вечером, когда Кастет пьяный шел по улице, вырисовывая кренделя на пыльной дороге, откуда ни возьмись, налетели неизвестные и избили его до полусмерти. С тех пор он намного умерил свой пыл. Теперь он опасался связываться со взрослыми рабочими. Зато все свое зло он срывал на подростках. Су Нам и его сверстники втихомолку поговаривали: «Этому гаду, наверное, мало тогда надавали. Не мешало бы еще разок устроить ему темную».
Дни тянулись длинной вереницей, похожие один на другой. Как-то раз во время обеденного перерыва Су Нам решил подняться на четвертый этаж, где был установлен очиститель. Су Нам давно мечтал посмотреть на эту чудо-машину, которая какой-то таинственной силой вбирает в себя пыль, оставляя одну белоснежную муку. Правда, мальчик не осмелился бы на такой шаг, как ни велико было его любопытство, если бы знал, что за четвертым этажом особенно рьяно следит жестокий надсмотрщик.
Действительно, Кастет никому не доверял работу в цехе, откуда выходила готовая сортовая мука. Он сам управлял очистителем и другими стоявшими там машинами. Поэтому рабочие, за исключением случаев крайней необходимости, старались туда не ходить. Но Су Нам, поднимаясь на последний этаж, даже не подозревал, что впереди его ожидала большая беда.
Через многочисленные щели потолка просачивались желанные лучи полуденного солнца. Но, несмотря на это, в помещении было мрачно. Покрытые желтой мукой машины лениво вращали свои колеса, тяжко и надрывно вздыхая. На фабрике говорили, что когда-то один подросток нечаянно попал под вращающийся маховик очистителя, и с тех пор по ночам, стеная и жалуясь на свою горькую судьбу, здесь бродит его призрак. При этой мысли Су Наму стало жутко. Но он преодолел страх и, стараясь не думать о привидениях, направился к очистительной машине.
Громадная машина с многочисленными рычагами была похожа на какое-то чудовище. Ее массивное колесо медленно двигалось с тяжелым придыханием, будто устав от людской жестокости. Оно вращалось с перебоями: остановится на секунду-другую, затем снова, словно нехотя, начинает вертеться.
Су Нам был весь захвачен этим необычным зрелищем. Он с нескрываемым любопытством смотрел, как большие и малые шестерни, будто сливаясь в едином ритме, приводят в движение такую громадину. Незаметно для самого себя он перенесся в мир прекрасной мечты. Ему представилось, что вот он, О Су Нам, взрослый и не только управляет такими чудесными, умными машинами, но и строит их. Однако мальчик быстро очнулся от своих грез. Он вспомнил слова одного японского инженера, которого попросил объяснить устройство сложной машины. «Зачем тебе, грязному корейцу, знать все это? Твое дело исполнять нашу волю, вот что!» — услышал он холодный, насмешливый голос. Су Нам не мог стерпеть тогда обиды и резко ответил инженеру: «Не вечно вы будете господами! Посмотрим еще, чья возьмет!» За это он здорово поплатился. Обозленный непочтительностью мальчика, японец избил его. О Су Нам не забыл слова инженера. И сейчас, нагнувшись и внимательно рассматривая машину, мальчик твердил про себя: «Посмотрим. Дай только подрасти. Я буду умнее этого наглого господина!»
Вдруг кто-то с сердитым окриком схватил мальчика за шиворот и с силой дернул назад. От неожиданности Су Нам чуть было не упал.
— Кто тебе, щенок, разрешил подняться сюда? — Это был Кастет.
Растерянный Су Нам не знал, что делать. Острый змеиный взгляд, крепко стиснутые зубы и еле заметная ехидная улыбка не предвещали ничего доброго.
Злобно осклабившись, надсмотрщик что-то процедил сквозь зубы и стал проверять дырявые карманы Су Нама. Поняв, что этот подлый человек подозревает его в воровстве, Су Нам побледнел и, пытаясь вырваться из его цепких объятий, гневно воскликнул:
— Отпусти! Что тебе от меня нужно?!
Надсмотрщик, еще раз подозрительно осмотрев его с ног до головы, зашипел:
— Ты зачем сюда поднялся, щенок?
Убедившись в том, что у Су Нама нет ничего такого, за что его можно было бы обвинить в воровстве, японец не знал, к чему бы придраться, чтобы выместить кипевшую в нем злобу.
— Хотел... посмотреть... на очистительную машину. — Голос Су Нама срывался от возмущения.
— Врешь, собачий сын! — Надсмотрщик несколько раз с силой ударил его по лицу.
— За что? За что ты меня бьешь? — крикнул
