Лидия Чарская - Том 48. Тринадцатая
— Неужели целый поезд?
Девочки теснились вокруг детей Симановских и их четвероногого спутника и смотрели им в рот, точно именно там, а не где-либо в другом месте, была спрятана загадочная машина.
— Ну же! Скорей! Скорей! — подгоняла Софочка.
— Какую машину купила Мама Валя? — кричала Кодя так громко, что Анна Васильевна прибежала осведомиться, все ли девочки здоровы и не болят ли у кого-нибудь из них зубы или живот.
Слава набрал в себя воздуха, надул щеки, точно два воздушных шара, и громко-громко произнес, как истый краснокожий дикарь, на весь дом одно только слово:
— Автомобиль!
— Мама купила автомобиль! — восторженно повторила Люся и волчком закружилась по комнате.
Оказалось, что Валерия Сергеевна действительно выписала из города для своей лесной усадьбы большой, прекрасный автомобиль.
Автомобиль должен был прибыть только через неделю.
С этого дня дети не пропускали ни одной свободной минуты, чтобы не поговорить о захватывающе-интересном для них предмете.
Кучер Михайло со сторожем наскоро готовили помещение для автомобиля в запасном сарае. В людской освободили комнату для шофера, который должен быль управлять автомобилем. Словом, все волновались.
Это было памятное воскресенье для обитателей лесной усадьбы.
После обедни, которую отстояли в своей лесной церковке, дети вскрикнули от неожиданности и восторга, выйдя на церковное крыльцо.
Посреди двора стоял новенький, нарядный, очень вместительный автомобиль, охраняемый человеком, с головы до ног закутанным в мех, наподобие эскимоса, и с огромными темными очками на лбу.
Человек оказался шофером. Он тут же дал столпившимся вокруг него детям первые объяснения насчет езды и устройства машины.
— Завтра мы все по очереди покатаемся на нем, — объявила "лесным девочкам" Валерия Сергеевна.
— Я не хочу! Я боюсь! — запищала было Катиша-трусиша.
— А я очень буду рада! — подняла голос Саша-растеряша. — Какая интересная вещь! — И она так низко наклонила голову, разглядывая колесо машины, что круглая шапочка соскользнула с ее головы.
— Твоя шапка, Саша, где твоя шапка? — закричали дети.
— Моя шапка? Она у меня на голове, — спокойно произнесла девочка.
— Ну не растеряха ли ты? В самом деле! На, надевай скорей, — произнесла Марья Андреевна, водворяя на место Сашину шапку.
— Я сегодня видела сон, что в доме пожар, а это к новости! — сообщала Маня. — Вот и есть новость — привезли автомобиль в усадьбу!
— Хороша новость, о которой мы знаем уже целую неделю! — засмеялся Слава.
Кодя молча разглядывала машину.
— Ждать до завтра! О, это слишком ужасно! Что думает об этом Следопыт, мой краснокожий друг? — шепотом обратилась она к Славе.
Следопыт, оказалось, думал то же, что и Кодя. Ждать до завтра — целая мука! Соколиный Глаз прав. До завтра кто знает, сколько еще случайностей может произойти в лесной усадьбе! Ах, если бы сегодня хотя бы посидеть на чудесных сиденьях машины!
— Я сейчас должен поехать за вещами, оставленными на станции, — произнес шофер, — надо привести в движение машину.
И он повертел ручку рычага спереди машины. Автомобиль зашипел, как огромная, жарко натопленная плита, на которую брызнули водой. Сильно запахло бензином.
Дети с замиранием сердца следили за каждым движением шофера.
Но Марья Андреевна сказала, что все это они подробно увидят завтра, и увела их в дом.
Как-то так вышло, что Кодя замедлила немного и вместе со Славой очутилась за открытыми дверями сарая, загородившими обоих детей от всех остальных.
Жучок последовал примеру своих любимцев.
Шофер долго возился с машиной, так долго, что, несмотря на стужу, ему стало жарко, и он решил пойти напиться в людскую избу.
Едва лишь успела скрыться за порогом пристройки его мохнатая, зашитая в мех, как у эскимоса, фигура, как Кодя, Слава и Жучок уже успели очутиться втроем на мягких сиденьях автомобиля.
— Как хорошо! — восхищался Слава. — Ну скажите на милость, это ли не хорошо?!
Жучок понял слова своего юного хозяина, взвизгнул и замахал хвостом от удовольствия, как бы вполне соглашаясь с ним.
— А это еще что такое?
Кодя протянула руку, взялась за какое-то небольшое колесико и повернула его несколько раз.
Что-то зашуршало, зашипело зловеще. В ту же минуту автомобиль запыхтел и, неожиданно рванувшись вперед, стремительно покатился из ворот усадьбы по ровной, как скатерть, снежной дороге, к полному ужасу обоих детей и Жучка.
* * *Со страшной скоростью мчался автомобиль по дороге, пыхтя и оставляя за собой облако снежной пыли.
По обе стороны дороги тянулся двумя рядами лес. Стаи голодных ворон с испуганным карканьем шарахались в сторону при виде страшной машины.
Дети, полуживые от страха, подпрыгивали на эластичных подушках птицей летевшего экипажа.
Жучок уже не лаял, не визжал даже. Но вся его собачья фигура съежилась, подобралась и превратилась в жалкий дрожащий комок.
К счастью, дорога была без поворотов и извилин, прямая, как лента, так что Слава и Кодя, не имевшие никакого понятия об управлении машиной, могли пока что положиться на саму машину.
Но вот лес остался далеко позади. Теперь перед невольными путешественниками расстилалось во всю свою бесконечную ширь поле.
За полем лежало село, куда ежедневно ходила за провизией Лиза. Прямо посреди села стоял большой деревянный дом самого богатого мужика, старосты. Кодя и Слава летом не раз сопровождали туда Валерию Сергеевну.
Этот дом преграждал путь автомобилю. Он был выстроен как раз на дороге, посреди небольшой площади. Свернуть вправо или влево дети не могли.
— Кодя! — отчаянно закричал Слава. — Если мы не остановим автомобиль — мы погибли! Ты слышишь меня? Машина врежется в стену и разобьется на мелкие куски!
Она отлично слышала его. Но что могла сделать бедная, легкомысленная девочка, чтобы остановить машину, совершенно не зная ее устройства?!
Шапка давно упала с ее головы и осталась где-то на дороге.
"Да, мы погибли! Спасения нет! — думает Кодя. — Спасения нет, потому что нельзя остановить машину, и я одна виновата в этом!"
А автомобиль все мчался и мчался вперед, все ближе и ближе к роковой преграде.
Село уже недалеко. Вон лавка… вон амбары… вон избы крестьян…
Заметив мчавшийся с быстротой молнии автомобиль, люди с отчаянными криками бросились в разные стороны.
Бегут испуганные бабы… Бегут старики… В страхе отскакивают от края дороги дети… С громким лаем мчатся собаки вслед бешено скачущему автомобилю.
Кодя и Слава уже не смотрят друг на друга. Глаза обоих прикованы к одной точке.
Эта точка — дом старосты.
Площадь уже недалеко, а там и дом. На его крыльце стоят люди. Они машут руками, кричат. Лица их встревоженны. Это видно издалека.
— Остановите! Остановите! — слышен не то стон, не то вопль с крыльца дома.
Но ничто уже не может предотвратить катастрофы.
Машина, все еще не переставая шипеть, со всех сил врезается в стену дома старосты.
* * *Автомобиль исковеркан. Стена дома пробита. На снегу лежит выброшенный Слава, с беспомощно раскинутыми руками.
Жучок тут же. Он повредил себе лапу. С отчаянным визгом он то зализывает свою рану, то бросается к Славе и лижет ему лицо и руки.
Но где же Кодя?
Староста и сбежавшиеся крестьяне извлекают окровавленную девочку из-под колес автомобиля.
— Кажись, она умерла! Не дышит! — говорит кто-то.
— А барчук жив? — вторит другой.
Слава открывает в эту минуту глаза и, заметив бесчувственное тело своего друга, кричит отчаянно:
— Кодя! Она умерла! Кодя, бедная, милая, дорогая"
* * *Из лесной усадьбы приехали насмерть перепуганная Валерия Сергеевна, шофер, кучер Михайло и доктор.
На исковерканную машину госпожа Симановская даже не взглянула. Она бросилась в дом старосты, куда уже перенесли детей.
— Я жив, я жив, мама, а Кодя…
Слава недоговорил и, повиснув на шее матери, заплакал.
Валерия Сергеевна, крепко прижав к себе Славу и едва удерживаясь от рыданий, бросилась к Коде.
Доктор Анна Васильевна поспешила за ней.
С окровавленною головой, без чувств Кодя лежала на лавке под образами.
Жена старосты и ее дочери перенесли Кодю сюда.
При виде госпожи Симановской они кинулись к ней, причитая:
— Матушка, красавица, барыня, наша благодетельница! Убилась до смерти, убилась воспитанница наша… Отошла уж, почитай, душа ее ангельская… Вот горе-то, вот несчастье!.. Не помочь ей теперь… А с убытками… Ладно, все возместится, знаем вас, матушка-барыня, не первый год: и дом поправите, и все изъяны, а вот девоньку-то жаль, погибла безвременно, такая молоденькая, злосчастная ты наша сиротинушка, горемычная ты, болезная твоя судьба…
