Сверхприключения сверхкосмонавта - Валерий Владимирович Медведев
Я продолжал делать свой практикум по самовнушению расслабления, притворившись, что сплю, хотя мысленно не переставал повторять про себя одиннадцатую формулу: «Мои пальцы и кисти расслабляются и теплеют!.. Мои пальцы и кисти расслабляются и теплеют!..» Но отец тоже не переставал повторять мне громко одну и ту же свою формулу. Тогда я не выдержал и как бы во сне, но громко произнес:
— Мои пальцы и кисти расслабляются и теплеют…
В это время в комнату вошла мама и тоже громко сказала:
— Послушайте! Интересный материал в газете:
«…В этой связи вспоминается мне история с восьмиклассником одной московской школы. Немало хлопот доставлял он всем. Мог какой-нибудь выходкой сорвать урок. И вот как-то в походе по Подмосковью он проявил себя с неожиданной стороны. Одна из девочек поскользнулась и упала в холодный осенний ручей и основательно промокла. Мальчик помог ей, отдал свои теплые вещи, чтобы она согрелась!..»
— Нет, — сказал я, приподнимаясь на постели, но с закрытыми глазами, — в таких условиях ни один ни псип, ни чедоземпр, ни сверкс не смог бы предельно расслабиться, в таких условиях можно только предельно напрячься!
— Что он говорит! О чем он все время говорит?! Что это за псипы, чедоземпры и сверксы-мерксы? Может, кто-нибудь на земном шаре объяснит мне, что это все значит? — вскрикнул отец и опять принялся за свое: — Ты собираешься вставать или нет?
Я посмотрел на свои часы. На часах было ровно двенадцать (24 часа 00 минут!). Несколько секунд я мучительно размышлял о том, что же мне делать дальше. Я не мог нарушить и свое расписание. И, учитывая грозную интонацию отцовского голоса, не послушаться его я тоже не мог. Значит, безвыходное положение! Как бы не так! У нас, сверхкосмонавтов, безвыходных положений не бывает. Выход есть! Хорошо! Я встану, но я им всем покажу, даже отца родного не пожалею! Сейчас будет жалкий разговор, который я запишу на магнитофон, и пусть со временем потомки видят, то есть слышат, как меня не понимал никто, даже самые близкие люди.
Я встал с постели, не открывая глаз. Отыскал на столике два теннисных мяча и положил их в карман пижамы, взял магнитофон, ощупью по стене добрался до дверей и вышел в столовую.
Нащупал руками спинку стула, опустился на сиденье и сказал:
— В рационе долгожителей, которых в Грузии свыше двух тысяч, преобладает растительная пища. В западных районах Грузии, например, старики не употребляли первых блюд, которые богаты экстрактивными веществами. Куриное, говяжье, изредка баранье мясо долгожители едят в основном в вареном виде. Сырые овощи, фрукты, свежая зелень и сушеные пряные травы, богатые витамином С, обязательная принадлежность их стола в любое время года. Долгожители едят мало сахара и много меда. Постоянное потребление молока, сыра, овощей и фруктов создает естественный барьер против склероза. Именно этим объясняется низкий процент случаев атеросклероза у столетних.
— Если наш сын во сне изрекает такие вещи, — сказала с гордостью мама, — то что он может изречь, когда проснется.
«Пусть думают, что я сплю», — подумал я про себя. А еще подумал: «Может, я действительно говорю, думаю, делаю и вообще живу как псип только во сне, но уж, как я проснусь…» Даже мне было страшно представить, что я смогу наделать, если проснусь, поэтому сказал:
— Даю вам десять минут на разговоры со мной, — я поставил на стол микрофон и незаметно включил под столом магнитофон.
— Попрошу без ультиматумов, — грозно произнес отец.
— Юрий! — воскликнула мама испуганным голосом. — Почему ты не открываешь глаза?
— По расписанию, — ответил я.
Мама начала было поднимать панику в том смысле, что не повредили ли мне в драке зрение, но папа сказал:
— Пусть сидит с закрытыми глазами… По крайней мере, я буду думать, что ему стыдно смотреть мне в лицо…
Я, конечно, промолчал. Но, чтобы не терять зря время, стал заниматься четырьмя делами сразу. Дремать! Слушать отца! Левой рукой сжимать теннисный мяч в кармане пижамы! Правой ногой, упираясь на носок, накачивать мышцу ноги!
В комнате наступило какое-то противное молчание, которое наконец-то нарушил голос отца.
— Ну, говори! — сказал он, обращаясь, очевидно, ко мне.
Я молчал.
— Так, — сказал папа, — перед началом разговора проведем небольшую инвентаризацию лица нашего сыночка: презрительно сжатый рот — один, царапин — пять… или шесть? Шесть. Синяк — один… Закрытых глаз — два…
Я чуть слышно скрипнул зубами и еще плотнее зажмурил глаза.
— Юрий, — снова спросила меня мама испуганным голосом, — а почему ты сидишь с закрытыми глазами?
— По рас-пи-са-нию, — снова ответил я, но с такой интонацией, что папа даже дернулся на стуле.
Мама снова начала поднимать панику в том смысле, что не нанес ли мне этот кружок хулиганов серьезную травму, но папа вовремя остановил ее.
— Начнем разговор… — сказал отец.
Наступила опять противная пауза, которую я не собирался нарушать.
— Ну, говори! — обратился отец, очевидно ко мне.
— А чего говорить, задавайте вопросы! — сказал я, сдавливая правой ногой и левой рукой теннисные мячи.
Даю голову на отсечение, что после этой фразы отец посмотрел на маму, а она стала ему делать какие-то знаки руками. Я это почувствовал по движению воздуха.
— Перестань трясти ногой и рукой, — потребовал отец.
Сами же говорят: «Жизнь коротка! Берегите время! Не теряйте ни минуты зря!» А когда начинаешь «не терять» и «беречь», то придираются.
— И вынь руки из карманов, когда разговариваешь со взрослыми! И открой глаза! — сказал папа, повышая голос.
— Нет, — сказала мама, — я все-таки считаю, что бы там ни писала учительница, наш Юрий очень серьезный мальчик!
— Чарлз Дарвин тоже был серьезный мальчик, и однажды он очень сильно об этом пожалел! — возразил отец.
Но тут отец не прав. Первый раз слышу, чтобы человека обвиняли в серьезности. В легкомыслии — это другое дело.
— Женя, ну зачем ты так? — сказала мама. — Даже враги Юрия признают, что у него во всем и ко всему выдающиеся способности.
— Есть люди, — сказал отец, — есть люди, — повторил он, — в которых с детства заложен неприятный талант делать жизнь окружающих будничной и безрадостной!..
После
