Элизабет Йетс - Амос Счастливчик, свободный человек

— Как же использовать эти деньги?

— Пусть город потратит их на образование своих сыновей и дочерей, как школа сочтет нужным.

— Я слышал, твоим домочадцам ученье не всегда давалось легко, — как бы извиняясь, сказал дьякон.

— От того-то я и даю деньги на школу, — объяснил Амос и поднялся — дело было сделано.

Осталось только подписаться под завещанием в присутствии трех свидетелей. Дьякон позвал Роджера Гиллмора, Джейкоба Болдуина и Оливера Джеветта поставить подписи.

Амос Счастливчик медленно шел домой, размышляя о том, как он распорядился последними в своей жизни заработанными деньгами. Он смиренно молился: пусть мальчики и девочки получают образование, тогда они научатся понимать, что делают, тогда их поступки всегда будут достойны людского звания.

Он был счастлив. А когда легко на сердце, шагается легче.

— Приходи, когда захочешь, — прошептал он, устремив взор в небеса. — Я готов.

В церковном дворе в Джаффри, что в Нью-Гемпшире, до сего дня стоят два старинных надгробья. Камень выдержал и время, и непогоду, а надписи, вырезанные умелой рукой Уильяма Фарнсворта, легко разобрать. Они гласят:

Посвящается памяти Амоса Счастливчика, родившегося свободным в Африке ставшего рабом в Америке он выкупил свою свободу исповедовал христианство жил достойно и умер с надеждой 17 ноября 1801 дожив до 91 годаПосвящается памяти Виолет рабыни, выкупленной Амосом Счастливчиком его жены и верного друга умерла утешенной его вдовой 13 сентября 1802 дожив до 73 лет

Серебряные чаши для причастия были приобретены и служили долгие годы, а школьный фонд в Джаффри существует до сих пор.

1950

Отпусти народ мой

Под небом Африки моей…

А. С. Пушкин

Я мечтаю о том дне, когда о человеке будут судить не по цвету кожи, а по его человеческим достоинствам.

Мартин Лютер Кинг[47]

И городок Джаффри, и гора Монаднок существуют и по сей день, а на кладбище подле молельного дома и сегодня стоят две надгробных плиты. Немногое известно об историческом Амосе, но все же ясно: его долгая и нелегкая жизнь заслуживает того, чтобы мы о ней знали. Первый исторический документ, упоминающий Амоса, — это вольная, подписанная Ихаводом Ричардсоном. О жизни кожевника до приезда в Джаффри почти нет упоминаний, но тем не менее, сохранилось немало документов, свидетельствующих о нем, как об умеющем читать и писать, успешном в делах жителе этого маленького городка в американском штате Нью-Гемпшир.

Амос был членом церковной общины, помог основать публичную библиотеку в городке, оставил деньги на школьный фонд, который существует и поныне. В 1946 году в Джаффри был создан Форум имени Амоса Счастливчика, который организует публичные выступления и приглашает с лекциями различных специалистов. Лекции проходят в том самом молельном доме, и темы их касаются разнообразных вопросов: пасторского служения и экологической защиты горы Монаднок, астрономии и поэзии, культурной революции в Китае и усыновления детей из других стран.

Мне кажется, Амос был бы доволен тем, как используются его, с таким трудом заработанные, деньги.

Задушевный друг Амоса, гора Монаднок, была воспета многими писателями и поэтам — Натаниелем Готорном[48], Ральфом Уолдо Эмерсоном[49], Генри Дэвидом Торо[50] и даже Редьярдом Киплингом[51], во время его путешествия по Америке.

Кроме романа Элизабет Йетс написала об Амосе Счастливчике еще одну книгу, на этот раз не художественную, а документальную. Она была издана в серии национальных биографий в 1999 году. В 2000 году Форум собрал и подготовил к публикации подлинные документы и свидетельства эпохи, в которую жил Амос.

Теперь, когда мы знаем немножко больше об историческом прототипе героя книги и о реальном месте событий, давайте поговорил и об авторе.

Элизабет Йетс родилась 6 декабря 1905 года в городе Буффало (штат Нью-Йорк). Писательскую карьеру начала с журналистики и заметок о путешествиях по Европе. Любовь к горам породила две первых книги Элизабет Йетс: действие одной происходит в Швейцарских Альпах, второй — в Исландии. Затем последовали многочисленные романы на исторические темы, а также произведения, посвященные религиозной тематике. Темой многих других сочинений стали дружба с животными и защита окружающей среды. Всего ею написано более пятидесяти книг, включая три автобиографических произведения.

Умерла Элизабет Йетс 29 июля 2001 года в том самом Нью-Гемпшире, где умер и похоронен Амос Счастливчик.

Книга «Амос Счастливчик, свободный человек» была опубликована в 1950 году и сразу же получила медаль Ньюбери и другие почетные награды. Книга включена во многие школьные программы и регулярно переиздается в США.

Главная тема книги — свобода, как физическая — от рабства, угнетения, неравенства, несправедливости, бедности и жестокости, так и духовная — свобода страны и свобода каждого человека.

Чтобы обрести потерянную в далеком прошлом свободу, Амосу приходится пройти долгий и нелегкий путь. Хотя оба его хозяина — и ткач, и кожевник, которым долгие годы «принадлежит» африканец, — люди вполне достойные и богобоязненные — и все же рабство оставляет неизгладимый, никогда не заживающий рубец в душе Амоса, шрам, более глубокий, чем тот, что отпечатался на коже от удара плети работорговца.

Но горький опыт не ожесточает Амоса, в нем пробуждается неистовая жажда свободы — не только для себя самого, но и для всех остальных. К этому-то он и стремится — освободить всякого, до кого может «дотянуться». Освобождение, однако, невозможно насильственным путем — свободу нельзя «купить» ценой убийства. По мнению Амоса, до свободы надо «дорасти».

Конечно, без свободы нет личности как таковой, нет возможности развития индивидуальности. Что еще определяет человека, делает его уникальным, непохожим на остальных? Прежде всего это память — память о себе самом в детстве, о родителях, бабушках и дедушках, о тех, кто был прежде тебя. Память помогает почувствовать себя в этом мире не одиноким, а связанным с определенной культурой, определенным сообществом людей. Каждый человек не может начинать все с начала. Отсутствие прошлого, как и отсутствие будущего, убивает настоящее, делает его совершенно непереносимым.

Трагедия африканцев, увезенных в рабство в Америку заключалась в том, что их заставили позабыть все, что они знали — язык, культуру, песни и сказания предков. Почти триста лет ушло на то, чтобы афро-американская культура снова нашла себя, обнаружила свои корни, протянула нить из прошлого в настоящее, породив новую культуру, не похожую ни на потерянную африканскую, ни на навязанную культуру белого человека.

Одной из важных составляющих этой культуры оказалось слияние туманных воспоминаний об Африке с мечтой о Небе и Рае, той прекрасной земле, где уже не будет мучений. На смену племенным песнопениям пришли негритянские псалмы-спиричуэл, с их особыми ритмами и никогда не исчезающей надеждой. Прошлое и будущее соединились.

Но вернемся к нашему герою. Даже в самых тяжелых обстоятельствах он высоко держит голову, его никогда не покидает чувство человеческого достоинства. Когда Амос, совсем еще юноша, слушает чтение отрывка из Библии, он внезапно осознает себя одним из детей Божьих, царем в Боге, и возвращенное уважение к себе помогает ему снова научиться говорить. Увы, говорить Амосу приходится на языке поработителей — его собственный язык утрачен вместе со свободой.

Годы идут, и Амос добивается не только свободы, но и уважения окружающих, несмотря на то, что в те времена и свободный негр часто оставался существом, занимающим самую низкую ступень в обществе. Честный труд, нажитая годами житейская мудрость и доброе, отзывчивое на чужое страдание сердце завоевывают ему всеобщее признание. А он мечтает о большем — равенстве всех людей, независимом ни от чего.

Эта книга писалась в ту пору, когда в южных американских штатах только еще зарождалось движение за права людей с другим цветом кожи, да и в северных штатах многие по-прежнему смотрели на чернокожих сверху вниз, хотя рабство было отменено и объявлено незаконным еще в 1865 году.

Немало изменилось и с начала 50-х годов XX века. Многого удалось добиться: в большинстве стран мира рабства больше не существует, расизм повсеместно осуждается, однако до взаимного уважения во многих случаях, увы, еще далеко.