Джеймс Крюс - Маяк на Омаровых рифах
— Прощайте, друзья мои! — растроганно сказала тетушка и села в шлюпку.
Шлюпка уже собиралась отчаливать, когда из окошка башни раздалось:
— Постойте!
Подняв глаза, все разглядели в неверном свете звезд мышку Филину. Она заламывала лапки и умоляла, чтоб ее взяли с собой. Матросы недовольно поморщились.
Но тетушка пообещала, что будет держать мышь в своей каюте и сама ее кормить. И рулевой пробурчал:
— Ну ладно, берите!..
Александра взлетела к окну, схватила Филину клювом за шкирку и спустила на шлюпку. Тетушка оттопырила карман, куда мышка и юркнула. Шлюпка отчалила.
А те, кто остался на маяке, махали вслед руками, пока шлюпка не скрылась из виду. Потом они вернулись в комнатку, где на столе остывал недопитый пунш. Минут через десять вдалеке снова загремела цепь и запыхтел двигатель. Иоганн подошел к окну и прокричал в свой рупор:
— Э-ге-гей! Счастливого плаванья, тетушка Юлия!
Вся компания навострила уши, и вот уже издалека разнесся над морем знакомый голос тетушки Юлии:
— Э-ге-гей, Иоганн! Будьте здоровы!
Смотритель и его гости еще долго сидели у открытого окна, вслушиваясь в шум удаляющейся «Цикады». Двигатель пыхтел все тише и тише и наконец затих где-то вдали. Глухо шумело море. Иоганн и пустогрох пошли спать. Четверка чаек полетела к себе на отмель. Плавно взмахнув крыльями, поднялись они над Маяком на Омаровых рифах, вздымавшимся светлой колонной из вод. И вскоре чайки уже видели только небо над головой да море внизу, все в искрах от света далеких звезд.
А неделю спустя вдоль берега Франции плыл на юг белый корабль. Это был пароход «Цикада». Тетушка Юлия с мышью Филиной обосновались в уютной каюте. Стоял ослепительный день. Тетушка Юлия лежала в шезлонге на палубе и грелась на солнышке. В ногах у нее Филина играла в горошины. Старалась закатить лапкой как можно больше горошин меж досками палубы. (Мыши так же любят играть в горошины, как дети — в камушки.)
В соседнем шезлонге лежала англичанка. Ее звали Глория Браун. Английская леди, по счастью, знала немецкий язык, и соседки могли поболтать. И зашел у них разговор о добрых и злых людях.
— Знаете, — сказала леди Браун, — как подумаю о добрых, мне сразу приходит на ум история про негра Мартина.
— А что за история? — спросила тетушка Юлия. — Я такой не слыхала.
— Сейчас расскажу, — ответила Глория Браун. — История не такая уж длинная.
— Я тоже хочу послушать! — пропищала Филина, проворно вскарабкалась по шезлонгу и уселась к тетушке на колени.
— Ну-с, — скомандовала она. — Начинайте, леди Браун!
Англичанка засмеялась и повела рассказ…
История про негра Мартина
Давным-давно, когда Земля была совсем-совсем молодая и Господь только-только ее сотворил, все было не так, как нынче. Цветы и люди, деревья и звери, даже реки, ветры и тучи — все друг о дружке заботились. Тучи, перед тем как начаться дождю, кричали: «Раскройте зонтики!» Яблони и груши, когда поспевали плоды, принимались громко петь. Луна спускалась пониже к земле — проверить, не сбился ли путник с дороги. А ветры разносили людям по домам всякую всячину, потому что ни поездов, ни машин тогда еще не было.
В те далекие времена в Африке жил негр по имени Мартин, который пек вкусные-превкусные пироги. По субботам он пек пироги для всех людей на планете. Сперва к нему прилетал Северный ветер и приносил много-много мешков муки. Потом появлялся Южный ветер и приносил сахар. Потом Восточный — с маслом и молоком. Последним прилетал Западный — со сладким изюмом. И Мартин пек пироги, пирожки, пирожные и печенье. А в воскресенье четыре ветра разносили горячую сдобу по всей планете, и люди ели и радовались. Какая вкуснятина!
Как-то раз Мартин стоял у печи и пек свои чудесные-расчудесные пироги. И вдруг в пекарню через распахнутое окно влетела крохотная пичуга. Села на комок сдобного теста, разинула клюв да как закричит:
— Так нечестно!
Мартин, не сразу заметивший гостью, удивленно поднял глаза:
— Что ты сказала?
— Так нечестно! — повторила пичуга. — Очень и очень нечестно!
— Ты о чем? — спросил Мартин.
— Ты печешь пироги только людям! — сказала пичуга. — А нам-то, пернатым, каково без воскресного пирога?
— Ах, вот оно что! — сказал Мартин. — Про вас я как-то не подумал.
— Ну так подумай! — заявила пичуга. Она была из породы колибри, величиной с ноготок.
— Непременно подумаю! — сказал Мартин. — Я теперь и птицам напеку пирогов!
— Благодарствую! Честь имею! — чирикнула колибри и поскакала к окошку. На подоконнике она обернулась и крикнула: — Прошу тебя, разрезай изюмины на четвертинки! А то мне не проглотить!
— Будет сделано! — улыбнулся Мартин. Человек он был старый и добрый.
В следующую субботу Мартин напек всякой сдобы не только людям, но и птицам. Колибри, малиновкам и овсянкам — крохотных кексов с изюмом; попугаям, дроздам и скворцам — хрустящих вафель; орлам, бакланам и пеликанам — увесистых кулебяк. Разложил угощение по корзинам и сказал четырем ветрам:
— Разнесите, пожалуйста, да аккуратно, чтоб птицы нашли!
Четыре ветра прошелестели: «Будет сделано!», подхватили корзины, задули в разные стороны и все красиво и аккуратно разнесли по всей земле. Ломтики красного клубничного торта они положили на белые облака. Сахарные крендельки развесили на деревьях. Ватрушки пришпилили к кончикам звезд, а шоколадные бублики нанизали на шеи золотых петухов, что стояли на шпилях церквей. Птицы как увидали все это, чуть с ума не сошли от радости. Они то взмывали вверх, то камнем бросались вниз, и чирикали, и щебетали, и пели от радости.
Старый Мартин тоже был несказанно рад, глядя на счастливых птиц. Теперь он по субботам и о птицах помнил.
Но когда однажды снова пришел в пекарню, домик вдруг весь закачался. Изумленный, он шагнул к окошку посмотреть, что случилось. И видит: из дремучего леса вышло и остановилось у стен пекарни целое полчище зверей. Впереди шагал слон, за слоном — верблюд, за верблюдом — жираф, а за ними — львы, леопарды, зебры и крокодилы. Они разом разинули пасти да как зарычат:
— Так нечестно!
Мартин не понял звериного рыка и спрашивает:
— Что вы сказали?
И слон во второй раз пробасил:
— Так нечестно! Очень и очень нечестно!
— Вы о чем? — спросил Мартин.
— Ты печешь для людей и птиц! — сказал ему слон. — А нам-то, зверям, каково без воскресного пирога?
— Ах, вот оно что! — сказал Мартин. — Про вас я как-то не подумал.
— Ну так подумай! — сказал слон.
— Непременно подумаю! — сказал Мартин. — Я теперь и зверям напеку пирогов!
— Благодарствуем! До свидания! — разом рявкнули звери и кто рысцой, кто вприпрыжку, кто ползком удалились в дремучий лес. А Мартин пошуровал кочергой в печи и напек пирогов в десять раз больше прежнего. Львам, зебрам и леопардам — шоколадных тортов, жирафам — коржиков, аллигаторам и крокодилам — пряничков, а слонам — миндальных пирожных с поджаристой корочкой.
И когда в воскресенье четыре ветра влетели в пекарню за пирогами, весь домик Мартина и весь сад были битком набиты коробами, корзинами, коробками и кульками. И все полным-полнехоньки свежей сдобой.
— О, боже! — вскричали четыре ветра. — Это еще что такое? Ты кому это все напек?
— Это жирафам, — пояснил Мартин, — а то — слонам. Здесь — львам, леопардам и зебрам, тут — крокодилам, а там — обезьянам. Пожалуйста, будьте добры, разнесите зверям пироги!
Но четыре ветра заупрямились.
— Мне столько не унести! — завыл Северный.
— Не справлюсь! — присвистнул Южный.
А Восточный и Западный загудели-заохали:
— Не оси-и-и-илим!
— Прошу вас! Будьте добры! — взмолился старый Мартин. — Для хорошего ветра это ведь сущий пустяк!
Но ветры и разговаривать с ним не стали. Развернулись и усвистали на все четыре стороны света.
— Эй, вернитесь! Вернитесь! — кричал Мартин вдогонку.
Но как бы не так. Ветры улетели и больше никогда к Мартину не возвращались.
Все воскресенье с утра до вечера Мартин сидел на своих коробках и коробах с пирогами, печеньями и тортами и не знал, что делать. А к ночи домик снова зашатало. И снова вышли из дремучего леса звери: слоны и жирафы, крокодилы и леопарды, зебры и львы. А следом за ними летели птицы. Когда Мартин выглянул из окошка, все зарычали и запищали, залаяли и заквакали, завыли и зашипели:
— Где наши пироги? Где наши пироги?
— Да вот же! — закричал Мартин. — Прошу! Угощайтесь!
Вынес он на крыльцо короба и кульки, корзиночки и коробки, и звери накинулись на угощенье и слопали все до последней крошки. А после спросили у Мартина, почему же сдобу не разнесли. И старый Мартин поведал зверям печальную повесть. Надоело ветрам таскаться по свету с мешками да коробами, улетели они и больше никогда не вернутся — не принесут ни муки, ни яиц, ни масла, ни молока, ни изюма…
