Энн Брешерс - Второе лето союза «Волшебные штаны»

Была очень рада узнать о твоей бабушке и Билли. Ты, по-моему, говорила, что она все еще не знает, кто ты (вообще-то мне об этом рассказала Тибби).

И когда ты ей признаешься? И вообще, что тебе дает эта твоя анонимность?

Не буду грузить тебя рассказами о своем ужасном отношении к маме и убогой личной жизни. Может, потом.

Позвони на этой неделе, иначе больше не получишь никакого печенья! Поняла?

Люблю,

Время — это то, благодаря чему все не происходит в один и тот же момент.

Лене хотелось остаться с мамой наедине, хотя обычно было наоборот. Еще несколько дней назад Лена была счастлива посидеть одна в машине, пока мама бегала в видеопрокат или еще куда-нибудь. Но не сейчас. При этом она догадывалась, что Ари избегает ее.

«Почему она себя так ведет? — задавалась она вопросом. — Что значил Юджин для мамы? Почему она не хочет об этом говорить?»

И хотя Лена уже почти все знала от миссис Роллинс, ей необходимо было получить объяснения от собственной мамы. Лена позвонила Ари после работы и попросила ее подвезти. В общем-то, девочка действительно была не на машине и на улице действительно шел дождь. И еще она нашла действительно симпатичную — конечно же, бежевую — блузку, которую хотела показать маме.

Когда они возвращались домой, Лена начала наступление:

— Мам?

— Да?

— Я знаю, ты почему-то не хочешь об этом говорить, но, пожалуйста, скажи, кто такой Юджин. Я ведь не собираюсь распространять эту информацию по всем радио- и телеканалам. Я никому ничего не скажу — даже папе, если ты не хочешь.

Мама поджала губы, и это был плохой знак.

— Лена…

Создавалось ощущение, что она с трудом сохраняет спокойствие.

— Да. — Лене стало не по себе.

— Я не хочу ЭТО обсуждать. По-моему, я уже ясно сказала.

— Но почему-у? — жалобно протянула Лена.

Она знала, что хныканье иногда действует на Ари.

Сейчас ей меньше всего хотелось видеть на заднем сиденье воображаемого Костаса, да еще, не дай Бог, с его новой подружкой.

— Потому что не хочу. Это моя личная жизнь, и я не собираюсь с тобой ее обсуждать. Надеюсь, ты поняла?

— Да, — сказала Лена, внезапно сдавшись. Что она еще могла сказать?

— И я не хочу, чтобы ты снова начинала этот разговор.

— Ладно.

Дождь стучал в окно машины. Молния осветила небо. Настоящая летняя гроза. Лена обожала такую погоду.

— А что, если я не захочу обсуждать с тобой свою личную жизнь? — спросила Лена. Она все-таки не могла себе позволить оказаться в полном проигрыше.

Ари вздохнула:

— Это зависит от того, что именно ты не захочешь мне рассказывать. И все-таки я мать, а ты дочь.

— Я в курсе, — по-детски сострила Лена.

— Это не всегда честно.

«Это всегда нечестно», — хотела сказать Лена, но промолчала.

Мама заехала в гараж, выключила газ, но не выходила из машины.

— Лена, можно тебя кое о чем спросить?

— Да! — быстро согласилась Лена, страстно желая и надеясь, что мама изменила решение.

— Откуда ты узнала о Юджине?

Нет, это не тот вопрос, которого она ждала. Лена сложила руки на коленях, откашлялась и толстым голосом произнесла:

— Не думаю, что хотела бы это с тобой обсуждать.

Джо, младший, играл на полу с машинками, а Джисс смотрел телепередачу, где кошки говорили по-английски с китайским акцентом. Кармен чувствовала себя немного виноватой из-за того, что не занималась с детьми, а предоставила их самим себе. Но Джиссу нравилась эта программа, к тому же она была детская, а значит, приносила какую-то пользу.

Кроме того, ей нужно было позвонить, и она была рада, что дети не дергают ее по пустякам. Уже восемь дней Кармен не разговаривала с Би, но вместо ее номера почему-то набрала Ленин.

— Мне гораздо труднее, — пожаловалась Лена сразу после приветствия.

— Ошибаешься. Ведь ты никогда не оставалась один на один с четырехлетним мальчиком, — обиделась Кармен. Это было похоже на начало ссоры.

— Так почему ты звонишь мне каждые пять минут, если так безумно занята?

— Потому что я очень волнуюсь за тебя.

Лена засмеялась:

— Слушай, меня начальница сейчас съест. Я не могу говорить.

— Ты говорила с Би? — не отреагировала на это сообщение Кармен.

— Нет.

Раздался жуткий вопль, потом еще один, более громкий — Джисс отбирал у Джо машинки.

— Слышишь? — торжествующе сказала Кармен перед тем как повесить трубку, и тут же обратилась к обидчику: — Джисс, пусть Джо поиграет с машинками!

— Не-е-е-т! Они мои-и-и-и.

— Джисс, отдай ему машинки. Ты что, не хочешь, чтобы он замолчал и ты спокойно посмотрел телевизор? — Кармен стало стыдно за свое коварство. Она подумала, что с таким же успехом могла предложить Джиссу сигарету — лишь бы отвлечь его от брата.

— Нет! — заорал Джисс. Он выдернул машинку из пухлой ручонки Джо, и малыш беззвучно зарыдал. Лицо его побагровело, а складки вокруг носа и на лбу почему-то приняли зеленый оттенок.

— Джисс, ну почему ты не хочешь быть добрым? — Кармен решила изменить тактику.

Джо уже задыхался от плача, и Кармен, испугавшись, взяла его на руки.

— Хочешь поиграть с моим телефоном? — предложила она в качестве последнего спасительного средства. Это было любимейшее занятие Джо. Кстати, один раз он позвонил отцу Кармен на работу.

Она дала малышу телефон, и Джо мгновенно успокоился, а лицо его стало абсолютно нормального цвета. Он с энтузиазмом взялся листать меню быстрого набора.

— Осторожно, мой хороший, у меня там почти нет денег, — попросила она, увидев, что малыш опять нажимает на кнопки.

Джисс встал с пола и подошел к ним.

— Хочу телефон, — потребовал он.

Кармен вздохнула. Теперь она не знала, что делать, и приготовилась к самому худшему, как вдруг Джо неожиданно протянул телефон брату. Естественно, он тут же перестал интересовать Джисса, и он со всей силой швырнул мобильник на пол. Потом Джисс отдал Джо желтую машинку, оставив себе голубую, и через несколько минут оба мальчугана весело играли на полу. Кармен смотрела на них с дивана и думала, что этот эпизод стал для нее хорошим уроком.

— Он не умеет принимать слева, — сообщила Бриджит Билли.

Билли уже привык к ней, хотя все еще немного побаивался. «Берджеские Бычки» проигрывали третий матч за сезон. Бриджит впервые пришла посмотреть на игру и болела так, словно это был чемпионат мира.

Билли подошел к ней поближе. Зеленый цвет формы ему очень шел. Он был почти такой же, как его глаза.

Бриджит понизила голос и принялась втолковывать:

— Мурсвильский вратарь. Слева!

Она знала, что Билли не пропустит ее слова мимо ушей, как бы независимо он ни держался. Во втором тайме Билли забил в ворота противника мяч с левой стороны. Это оказалось совсем несложно. Он обернулся и показал Бриджит большой палец. Глупо, но Бриджит улыбнулась в ответ.

Берджес выиграл со счетом один — ноль. Вся команда, болельщики и хорошенькие подружки игроков пошли праздновать, а Бриджит отправилась домой. Как-то совершенно естественно она достала из чемодана старые кроссовки, которые пылились там много месяцев, надела и вышла на улицу.

Она побежала вдоль Торговой улицы к реке, вспомнив, что там есть потайная тропинка. А вот и полянка, где они откапывали наконечники для стрел. На другом берегу реки виднелись старые, покореженные дубы, в тени которых росли кустарники и сорная трава.

За всю свою жизнь Бриджит пробежала столько, что ее тело обрадовалось привычной нагрузке, но уже после пары миль по июльской жаре она устала. Жир, обволакивающий ее бедра, плечи и руки, мешал дышать.

Бриджит вспомнила о Волшебных Штанах, которые утром отослала Кармен, ни разу не надев. Бриджит злилась на себя и поэтому бежала все быстрее и дальше. И чем дольше она бежала, тем больше ощущала непосильную ношу ненужного веса, которую очень хотела сбросить.

Лена помнила, что, когда Роллинсы последний раз устраивали барбекю на День независимости, ее вырвало прямо на белую с красным скатерть. Наверное, она переела дыни, но не точно. Тем летом подругам было по десять лет.

Барбекю считалось обязательным ежегодным праздником с момента их рождения и до того, как им исполнилось по одиннадцать лет. Лена знала, что традиция прервалась после смерти мамы Би, а отношения между взрослыми заметно усложнились.

Почему родители решили возобновить эти встречи шесть лет спустя? На миг ей пришла в голову нелепая мысль, что это из-за отъезда Би, но она вспомнила, что мама Тибби разослала приглашения намного раньше. И еще более дурацкая мысль тут же последовала за первой: а вдруг Би сорвалась с места, потому что не хотела идти на праздник?