Мария Халаши - И вдруг раздался звонок
Жига честно выполнял свои обязанности. Он подлетал к каждому и всем показывал протокол. Тетушке Маришке рассказал все своими словами, потому что старая комодиха читать не умеет. Этелке он тоже не хотел предъявлять свой блокнот — Жига знал, что всезнайка-библиотекарша непременно станет исправлять его орфографические ошибки. Но Этелка настаивала на том, чтобы Жига показал ей протокол, пришлось уступить. И она сразу же придралась к нему: почему имя Вики он пишет неправильно? Вместо четырех точек двумя обозначает. От Этелки Жига направился к Беле Свечке, которого все это дело не очень-то интересовало. Бела попросил Жигу немедленно слетать к Ханне и сказать ей, что он, Бела, хочет на ней жениться. Они сыграют такую роскошную свадьбу! Ханна увидит, каким ярким пламенем он будет пылать, — так еще никто никогда не пылал. Все будут поражены, а он укутает Ханну многоцветным воском. Восковая фата до земли в сто раз красивее, чем кружевная у Рози, тем более что след так и останется на кружеве. Жига отложил все свои дела и полетел к Ханне, чтобы передать весточку.
К сожалению, муха не обладает твердым характером. И Жигу подкупили. Бела угостил его зеленым восковым пирожным, и вот Жига уже сообщает Ханне о том, что Бела делает ей предложение.
Ханна разглядывала маленький зеленый листок, очень мило украшавший ее белоснежную фарфоровую юбочку, и размышляла.
— Милый Жига, — помолчав немного, заговорила она тоненьким приятным голоском, — будьте любезны, передайте, пожалуйста, Беле Свечке мой привет. Я благодарна ему за предложение. Каждой девушке приятно, когда ей делают предложение. К сожалению, я не могу выйти за него замуж, потому что люблю другого.
Жига от волнения зажужжал:
— Кого, барышня Ханна? Кто этот счастливец?
Ханна поправила вплетенную в волосы голубую ленту, застенчиво опустила ресницы и ответила, что этого она сказать не может, это тайна.
Жига еще немного покрутился возле нее: а вдруг все-таки ему удастся узнать тайну Ханны? Девушки так легко выбалтывают свои секреты. Жигу постигали в жизни разочарования, но на сей раз интуиция его не обманула.
— Если вы все равно летите в ту сторону, господин Жига, — пролепетала Ханна, — скажите Дюле, чтобы он навестил меня, когда у него найдется время…
Белая кожа Ханны была пронизана тонкими синими жилками. Девушка-пепельница казалась смущенной, она понимала, что муха узнала слишком много.
Жига и в самом деле обо всем догадался. Одного он не мог понять: что нашла красивая Ханна Херенди в Дюле? Такое прелестное, хрупкое, утонченное создание — и какой-то жалкий свечной огарок!
Жига не был зловредной мухой. Он передал Беле привет Ханны, но и немножко посплетничал о том, за кого она собирается выходить замуж. Бела сперва покраснел от гнева, потом позеленел, затем пожелтел и долго, очень долго таким оставался.
А Жига полетел к Дюле. Тому скоро надоел вздор, который Жига молол о двух беззаветно любящих сердцах, он вежливо, но решительно попросил его не совать нос в чужие дела.
— И будьте любезны, отнесите Ханне этот пакетик.
Он вложил в лапки почтальона маленький восковой шарик.
— Посылок я не ношу, — ответил Жига с чувством собственного достоинства, хотя его разбирало отчаянное любопытство: что может находиться в восковом шарике? — Я передаю только вести.
Он пожужжал, поворчал, но так как по существу был доброй, сердечной мухой, все же передал Ханне посылочку. Долго сидел он на столе, наблюдая, не откроет ли Ханна посылку. Но Ханна положила восковой шарик в розовые колени и не притрагивалась к нему до тех пор, пока Жига не отлетел на порядочное расстояние. И даже когда Жига наконец убрался, чтобы проинформировать всех о чистосердечном признании Вики, Ханна продолжала поглаживать розовый шарик, не решаясь распечатать посылку. Ее холодное фарфоровое сердце согрелось от радости.
"А что будет с Вики? — думала Шарика. — Ей, наверное, здорово влетит! Так же, как Габи, когда она долго гуляет, а потом получает от мамы трепку".
Папа вдруг прервал сказку.
— Доченька, знаешь, к нам сегодня придут гости. Я пойду переодену рубашку.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
В тот день произошло много необычного, но самым невероятным было то, что Габи осталась дома. Она, правда, порывалась уйти. На какие только хитрости не пускалась! Но все безуспешно.
Мама вдруг вспомнила, что забыла купить взбитые сливки, — и Габи тут как тут: она готова мчаться в кондитерскую за взбитыми сливками.
— Лучше иди помойся, — резко ответила ей мама.
Габи сделала еще одну попытку. Она сказала маме, что отдала чинить портфель и теперь его надо взять из ремонта.
Портфель Габи попал в мастерскую, потому что еще на рождество у него оторвалась ручка. Шарика тогда лежала в больнице, а когда вернулась, часто слышала, как мама говорила:
— Сколько раз тебе повторять, Габи: отнеси портфель в мастерскую! С рождества ходишь с оторванной ручкой.
Начались летние каникулы, когда Габи, наконец, выбрала время и отдала портфель в ремонт, и вот теперь ей срочно потребовалось забрать его из мастерской.
Мама опять прикрикнула на нее:
— Никуда ты не пойдешь!
Габи скорчила кислую мину. Несколько раз она подбегала к окну: а вдруг мимо промчится банда "Шесть с половиной"? Она тогда крикнет им, что у нее, к сожалению, неотложные дела и она не может к ним присоединиться. Но банда, как видно, сегодня избрала другие маршруты, и сколько Габи ни подбегала к окну, никого из своих друзей она не увидела.
Мама дала Шарике белое платье. Это было самое красивое платье Шарики, до сих пор она лишь дважды надевала его, оба раза — когда ее везли на консультацию к профессору. Сначала она испугалась белого платья, подумала, что ее снова повезут к профессору, но потом вспомнила: ведь сегодня ждут гостей!
А день как начался необычно, так и продолжался: тетушка Марго в три часа не спрятала в футляр свою флейту, а осталась у них помогать маме на кухне. Позднее, когда она зашла в комнату, Шарика подозвала ее к себе. Папа в это время вышел в другую комнату за чистой рубашкой.
— Тетя Марго, — шепнула она, — сегодня будут гости.
— Знаю, моя звездочка.
— Тетя Марго, надо сказать маме, чтобы позвали того дядю.
— Какого дядю?
— Ну, дядю Густи.
— Густи Бубу? — Тетушка Марго не могла скрыть изумления.
Мгновение спустя ласковая улыбка вновь засветилась на ее лице, и, немного подумав, она сказала Шарике, что, как представится подходящий случай, она обязательно сделает это, а сейчас у нее просто нет времени известить его. И тут же спросила Шарику, рассказывала ли она маме или папе о том, что к ней приходил Густи.
Шари отрицательно потрясла головой.
— Ну и ладно, — кивнула тетушка Марго. — И не обязательно говорить им об этом. Они его не знают, могут еще рассердиться, — объяснила она.
Этого Шарика не понимала: Густи так прекрасно играет на скрипке, почему его посещение нужно держать в секрете? Потому что родители с ним не знакомы? Вот как раз удобный случай познакомиться. Но поскольку она по природе своей не была болтливой, то быстро согласилась с тем, что не станет рассказывать маме или папе о Густи Бубе. Если тетушка Марго так считает, она никогда ни слова не скажет родителям о Густи.
И все-таки жалко, что сегодня днем его не будет среди гостей…
После нескольких фраз мамы, сказанных повышенным тоном и закончившихся шлепком, Габи тоже надела свежевыглаженное голубое платье и, кипя от злости, влезла в маленькие босоножки с бантиками.
Последнее восклицание мамы прозвучало так:
— А твои волосы!
Габи отправилась в ванную комнату. Когда она вернулась, ее лохматые, короткие мальчишеские волосы были влажными и гладко прижатыми к голове.
— Теперь хорошо? — упрямо надув губы, спросила она маму.
С мокрыми волосами, приглаженными щеткой, Габи выглядела очень забавно. Казалось, будто она лысая.
Мама схватила расческу и быстро взбила ей волосы. Удивительно, какая мама ловкая: всего несколько плавных движений — и получилась красивая, волнистая прическа.
Габи подбежала к зеркалу и скорчила гримасу.
— Фу, безобразно! Правда? — обратилась она к Шарике. — Мама сделала из меня настоящую обезьяну. Красные босоножки с бантами! — Она с отвращением уставилась на свои ноги. — И это голубое платье! Сбеситься можно! У него цвет, как у мороженого в вафельном стаканчике.
Шарика, правда, никогда еще не видела голубого мороженого, но спорить с Габи не стала. Она сказала:
— Ты очень красивая, Габика.
— Я? — возмутилась Габи. — Чистая обезьяна! Осталось только бант на шею повязать.
Габи нетерпеливо топталась в комнате. Затем села и принялась дергать босоножки на ногах.
— Зверски неудобно! Бантики жмут. Как ты думаешь, мама здорово заведется, если я их срежу? — спросила она у Шарики.
