Дэвид Алмонд - Меня зовут Мина
— Полагаю, это останется нашей личной тайной, — сказала мама.
— Да ладно, мам, — сказала я. — Мистер Пеле не проговорится.
— Я — Карл, — уточнил водитель.
— Хорошо, Карл, слушайте. Я совершила настоящее преступление.
— Врёшь!
— Чистая правда. Я напала на учительницу.
— С кулаками?
— С ручкой.
— Ручкой?
— Да. Шариковая ручка — отличное оружие. Удар пришёлся в самое сердце. Я с виду, может, и безобидна, но меня надо вовремя останавливать. Иначе я вхожу в раж и совершаю тяжкие преступления. Кровавые.
Я свирепо оскалила зубы. Карл удивлённо вздёрнул брови, покачал головой и тихонько присвистнул.
— Недаром говорят… — протянул он.
— Что говорят?
— Что в тихом омуте…
— Черти водятся? Вот именно! По лицу никогда не скажешь.
Он долго ехал молча.
— Она сама напросилась, — произнесла я.
— Да ну?
— Ну да! Квохтала, как курица. Ко-ко-ко да ко-ко-ко.
— Прямо ко-ко-ко? — переспросил Карл.
— Да. А потом кудах-тах-тах!
— Мне тоже такие в школе попадались, — сказал Карл.
— Как звали? Не миссис Черпенс?
— Не-е-е, у нас мужик был. Мы его Промокашкой прозвали. Имя не помню.
— И тоже ко-ко-ко?
— Да, но только он рычал ещё при этом, как дикий зверь. Выходило покруче, чем ко-ко-ко. Буквально прям целое раскудах-тах-тах! Примерно так.
— Вы тоже на него с ручкой набросились?
— Куда там! Он был крупный такой амбал. Я против него козявка. И характерец у него был адский, это факт. Так что я просто затыкал уши.
— Надо было не уши, а его самого заткнуть. Как я — миссис Черпенс. Ишь раскудахталась.
— Ручкой в сердце?
— Да. Ей на пользу пошло.
— Померла?
— Она живучая.
Я посмотрела вниз, на воду, что текла под нами к морю. И спросила:
— Карл, вы футболист, да? Как Пеле?
Он усмехнулся:
— Я даже лучше Пеле.
— Правда?
— Клянусь! Ты бы видела, какой красавец-гол я забил в парке на прошлой неделе. Вспоминаю — дух захватывает.
Мы улыбнулись друг другу в зеркале.
— Тогда почему вы водите такси? — спросила я.
— Да нравится, и всё тут. Одним охота путешествовать по миру, зарабатывать миллионы и иметь кучу болельщиков, а по мне, так самое лучшее — возить народ на Коринфский проспект! Приехали, кстати! Преступница доставлена в целости и сохранности.
Он остановил машину и, выскочив, распахнул мою дверцу.
Когда я вылезла, он отшатнулся и поднял руки: сделал вид, будто защищается от удара.
Я рассмеялась. Он усмехнулся.
— Ты уж сегодня не тыкай ручкой куда ни попадя, — посоветовал он.
— Не буду.
— Ну, пока, что ли, юная дикарка?
— До свидания, мистер Пеле.
Он подмигнул нам и уехал.
Я мы остались перед красным кирпичным домом. Вокруг дома — асфальтированные дорожки и металлический забор, у входа — кадки с синими гортензиями.
Сделаю-ка я паузу — надо передохнуть немного. Позже продолжу, а пока поиграю в слова. Для начала составлю длинное предложение, потом придумаю одинокое слово. Такие игры — отличный способ собраться с мыслями.
Иногда когда я сижу за столом или на дереве и хочу что-то написать я начинаю предложение чтобы проверить могу ли я исписать целую страницу прежде чем мне понадобится точка что поначалу может показаться совсем не простым делом но в сущности это не так уж трудно потому что длинное предложение на то и длинное что может длиться и длиться долго долго до бесконечности как числа просто маленьким детям трудно это понять потому что им кажется что 100 очень большое число и больше уже не бывает но потом кто-то произносит 101 и 102 и 103 и они говорят ах да понятно и правда понимают что у чисел нет конца и можно считать считать считать считать считать до скончания веков если оно конечно есть это скончание а вот я думаю что вряд ли потому что раз числа продолжаются до бесконечности то наверно время тоже никогда не кончается но зато моё предложение скоро подойдёт к концу потому что я уже подбираюсь к нижнему краю страницы и вот сейчас по собственной воле закончу это предложение а это значит что когда я пишу я похожа на Бога ведь нет ничего сильнее Его воли и может быть Он даже может если захочет или если Он заскучает остановить бесконечное время просто в один прекрасный день произнесёт слово СТОП и мир остановится навсегда.
Ну вот. Теперь о заведении для трудных детей. Адрес: Коринфский проспект.
Мы… нет, не так. Не мы. И не я. Напишу от третьего лица. Мина. Она. Они.
Итак, однажды наша героиня Мина, которая считала себя очень умной и сильной, попала на Коринфский проспект. Как только Карл их высадил и уехал на своём такси, Мина с мамой, взявшись за руки, направились к стеклянному входу.
Внутри к ним сразу подошла женщина.
— Я — миссис Миллиган, — сказала она. — А ты, наверно, Мина!
— Наверно, — ответила Мина.
— Да-да, это Мина, — сказала Минина мама. — А я миссис МакКи.
Миссис Миллиган любезно улыбнулась и провела их в небольшой, ярко освещённый кабинет. Она заполнила форму и попросила Минину маму подписаться. Потом она открыла папку с документами, присланную из школы Святого Бида. Мина вздохнула и нахмурилась.
— Расслабься, Мина, — сказала миссис Миллиган. — Мы не собираемся читать тебе нотации. Мы тут просто помогаем детям. — Она закрыла папку. — Похоже, милая, тебе в школе не было уютно? Не вписалась? — сочувственно спросила она.
— Туда впишешься… как же…
— Система одна, а люди разные… система не может подходить всем, верно? Мы об этом прекрасно знаем.
— Знаете? Вы?
Мина хотела, чтобы эта женщина походила на миссис Пустобрёхс или мистера Непущаля. Или на миссис Черпенс с директором, вместе взятых. Но она была совсем-совсем другая.
— Мы знаем, что ты пока просто пришла к нам в гости, — сказала миссис Миллиган. — Но вдруг тебе понравится и ты захочешь остаться подольше.
— Или не захочу, — отозвалась девочка.
Миссис Миллиган снова приветливо улыбнулась. Мама метнула на Мину быстрый взгляд, но Мина отвела глаза. Она пыталась вести себя свободно, даже вызывающе, а на самом деле дрожала как осиновый лист. Было страшно, дико не по себе, хотелось куда-нибудь забиться. Нет, лучше убежать.
Миссис Миллиган показала им, где туалеты и где столовая. Всё выглядело опрятно и чисто. Пахло лавандовой прохладой. На полках — множество книг. На стенах — детские рисунки. А ещё рассказы и стихи — почерк детский.
Скоро на такси и микроавтобусах начали прибывать другие ученики. Появились взрослые в футболках и джинсах, на шее у них болтались карточки с именами.
Миссис Миллиган отвела Мину с мамой в кабинет номер Б-12 — на полу паркет, на окне — белоснежные занавески, вдоль стен, полукругом, — столы с красными пластмассовыми стульями. Одна стена разрисована сверху донизу: джунгли с обезьянами, змеями, бабочками и лягушками. По нижнему краю — имена художников: Даниэла, Эрик, Патрик, Круч…
— Мы тут много рисуем и лепим, — сказала миссис Миллиган. — Под руководством Малкольма. Он скоро придёт.
Мина пожала плечами.
— Я слышала, ты и сама в этом деле настоящий эксперт, — сказала миссис Миллиган.
— Эксперт? — Мина фыркнула и, оглянувшись на маму, вздёрнула брови.
Но мама её остановила:
— Мина!
И тут вошёл Малкольм. В синих джинсах и красной рубашке, с серебряным браслетом на запястье.
— Я Малкольм, — представился он.
Мина ничего не сказала. Мама её подтолкнула:
— Это Малкольм. А ты —…
— Ты, наверно, Мина, — подхватил Малкольм. — Я очень хотел с тобой познакомиться.
Мина опустила глаза. Переступила с ноги на ногу. И почувствовала, как губы её скривились и уголки их поплыли вниз, словно на личике в мультфильме.
— Простите нас, ради бога, — поспешно сказала мама. — Она обычно так не…
— Ничего! — сказал Малкольм. — Первый день, новое место, человек немного застеснялся. Познакомимся получше и станем друзьями. А вот и Гарри! Заходи! Это Мина.
Гарри приблизился. Небольшого росточка мальчик с длинными волосами, в синей куртке с капюшоном. Весь какой-то удивлённо-озадаченный. Он робко кивнул Мине. И протянул Малкольму книгу.
— В-вот, п-принёс, — выговорил он.
— Что это? Ах, Будда! Спасибо!
Он взял книгу и пролистал её перед Миной.
— Один из первых больших графических романов, — пояснил он. — Ну и как, Гарри? Недаром его хвалят?
— А-г-г-га, — закивал Гарри. — Х-х-хороший!
Мина отвернулась. Изобразила неодобрение.
— Лично я предпочитаю слова. Мир сложных слов, — произнесла она, уже ненавидя себя за этот выпендрёж.
