Тамара Михеева - Не предавай меня!
– Я вас предупреждала, Татьяна Викторовна! – сказала вчера в учительской Надежда Владимировна, школьный психолог, со сдержанной скорбью в голосе. – Говорила вам, результаты тестов показывала, это же не шутки, девочку надо было спасать. Что вы сделали для сплочения коллектива? А теперь мы получили… что получили. Агрессию, неадекватное поведение, хулиганскую выходку. И ребёнок не виноват!
– Не виноват?! – взвилась Корочка.
Потом её вызывали на аппаратное совещание, потом на совещание классных руководителей, разговоры… разговоры… разговоры… Юльку решено было вызвать к директору, а потом на Совет учреждения.
– А! Пришла? Совести хватает в школу приходить? – взревела Корочка, увидев Юльку.
Юлька сидела прямо, голову не опускала, но и на Корочку не смотрела. Она уставилась в точку на доске. Так было проще не зареветь. Рядом с партой темнело пятно сажи на линолеуме.
– Объясните мне, что с вами творится, а? Это же уму непостижимо! – продолжала Корочка. – Вы в своём уме? Что вы себе позволяете? Взрослые все стали? Да вы ещё куска хлеба не заработали, а туда же! Что творите! Неадекватное поведение – первый признак ненормальности!
Вообще-то, первым уроком была литература, но молоденькая Валентина Сергеевна вжалась в свой стул, опустила глаза и выглядела ещё более растерянной, чем ученики.
– Взбесились все, да? А если бы ты школу спалила? Что вообще ты о себе возомнила? Озарёнок, я с тобой разговариваю!
Юлька медленно перевела взгляд с доски на Корочку. Ей было очень страшно. Правда. Страшно и больно, будто её били.
– Что ты сидишь? Встань, когда с тобой разговаривает учитель!
Юлька медленно поднялась. Со стороны могло показаться, что она делает одолжение Корочке, так надменно были сжаты её губы, но просто все её силы уходили на то, чтобы не разреветься на весь класс, не завыть, не закричать.
– Что ты молчишь? – взъярилась Корочка. – Давай расскажи своим одноклассникам, что ТАКОГО произошло вчера, что ты чуть школу в пепелище не обратила? Молчишь? Нечего сказать?
А что говорить? Одноклассникам… Вон они сидят, опустив головы, все до одного, будто Корочка не на Юльку орёт, а на них. Одна Лапочка смотрит в окно. Юлька вдруг поняла (только сейчас!), что Листовский сидит с Тарасом, а соседка Тараса, Настя Пономарёва, пересела к своей подружке Варе Якуповой, а сосед Вари, Портнягин, – с Ганеевым…
Будто прочитав Юлькины мысли, Корочка вдруг задохнулась от нового приступа возмущения:
– Вы что?! Кто вам позволил пересаживаться? Якупова? Пономарёва? Листовский, быстро садись на своё место! Я кому сказала!
Артём встал. Он стоял спиной к Юльке, высокий, широкоплечий. Юлька не могла видеть его лица, только спину, заросшую макушку, шею. Она вспомнила кончиками пальцев, как дотронулась до его шеи, вон там, тогда. На «Осеннем балу»…
– Я не пересяду, Татьяна Викторовна.
– Что-о-оо?!
– Я не стану сидеть с Алисой, – голос у Артёма был очень спокойный.
– Да вы что-о-о?!
– Она оскорбила меня, подстроила подлую шутку, я отказываюсь сидеть с ней за одной партой.
– Ах ты отказываешься? Она его, видите ли, оскорбила! А ты… ты меня сейчас не оскорбляешь? Что ж! – Корочка вдруг перестала кричать, успокоилась. – Ты отказываешься сидеть с Алисой, а я отказываюсь быть вашим классным руководителем!
И Корочка выскочила из класса, громко хлопнув дверью. Портрет Пушкина, висевший над дверью, упал на пол. В классе стояла тишина. Густая, липкая, как кисель. Артём сел. Алиса по-прежнему смотрела в окно, будто её это не касалось. Юлька продолжала стоять, возвышаясь над классом, как телеграфный столб. Она пыталась осмыслить, понять то, что сейчас услышала.
– Э-э-э… Давайте начнём урок, – робко предложила Валентина Сергеевна. – Юля, садись. Слава, подними, пожалуйста, Александра Сергеевича. Он ни в чём не виноват.
На втором уроке Юльку вызвали к директору. Кроме самого Ивана Анатольевича, там были ещё все завучи: Галина Петровна, Светлана Андреевна, Людмила Ивановна. Корочка тоже была здесь. Ну и психолог, конечно. Юлька плохо помнила этот разговор. Все вопросы были об одном и том же: почему ты это сделала? Откуда у тебя зажигалка? Зачем ты носишь её с собой? Ты что, куришь? Что ты сожгла? Какую тетрадь? Почему ты это сделала? И всё сначала…
Психолог скорбно и понимающе молчала, Галина Петровна постукивала карандашом по ежедневнику, на Юльку не смотрела. Она вела у них историю и Юльку любила.
Раньше. Светлана Андреевна то и дело влезала в разговор с причитаниями, что в их супергимназии такие выходки не должны сходить с рук, а Людмила Ивановна то и дело говорила: «Подождите, Светлана Андреевна, сначала надо разобраться».
Директор и Корочка молчали. Иван Анатольевич был человеком в гимназии новым, да и, вообще, привык прежде думать, чем говорить, а тем более делать. Он смотрел на Юльку в глубокой задумчивости, будто хотел что-то понять про неё. Про неё саму, а не про вчерашнее. И Юлька больше всего боялась именно его слов.
– Вот что, – сказал он наконец медленно и весомо. – Я вижу, Юля не склонна давать нам сейчас ответы. Я вызову родителей. У вас ведь есть телефон Юлиных родителей?
Корочка кивнула.
– Вот и хорошо. Светлана Андреевна, когда у нас Совет учреждения? В пятницу? Юля, ты будешь вызвана на Совет учреждения. Ты знаешь, что в этот Совет входят представители от родителей, детей и учителей. Подумай, что ты ответишь Совету. Потому что там отмолчаться не удастся.
Юлька еле заметно кивнула. Всё, что ей хотелось сейчас, – это уйти отсюда поскорее. А пятница… Может, она и не доживёт до пятницы.
– Иди, – просто и коротко сказал директор.
Задребезжал звонок. Будто скорлупки орехов затрещали двери кабинетов, выпуская устало-ленивых старшеклассников, неугомонных малышей, сосредоточенных учителей. У Юльки всё в голове перепуталось, она даже забыла, с какого урока её забрали и на какой теперь идти.
– Юля! – выхватила её из толпы Оксана Сергеевна, библиотекарь. – Юля, что с тобой? Как ты могла, Юля? С тобой что-то случилось?
Юлька промолчала, и Оксану Сергеевну унесло школьным потоком куда-то по коридору, как ненужную щепку. Вдруг чья-то крепкая рука взяла Юльку за ладонь и потащила сквозь толпу к подоконнику.
– Юлька!
А она смотрела на него и не знала, что сказать.
– Юлька… – произнёс Артём так, будто весь мир был заключен в этих пяти буквах. – Ну как ты могла подумать, что эти смски писал Лапочке я?
– А кто? – одними губами, даже не шёпотом, спросила Юлька.
– Да она сама! Тогда на дискотеке, помнишь? Ты танцевала с Вершининым…
– А ты с ней! – тут же яростно прошипела Юлька. Ревность, огромная, страшная, тёмная, хлынула на Артёма из Юлькиных глаз.
– Да… я знаю, – он даже отшатнулся, отступил на шаг. – Но, Юлька, я же не хотел, она сама меня пригласила!
– Надо было отказаться!
– Да я не успел даже! А потом я хотел тебе всё объяснить, а ты уже ушла! Мы танцевали, а после танца она мой телефон попросила, мол, у неё деньги кончились, а ей позвонить родителям надо…
– А с городского не судьба позвонить?
– Да не сообразил я… Ну попросила девчонка телефон, что мне, жалко?
– Ну и симпотная девчонка, почему бы не потанцевать, да? – вспомнила Юлька Митины слова.
– В смысле? – не понял Артём. – Нет, это после танца уже… Юль, подожди, просто послушай меня.
– Ну? – Юлька насмешливо подняла брови. Ей хотелось мучить Листовского, хорошо бы расцарапать его красивое лицо… Хотя нет, этого совсем не хотелось, но вот сделать что-нибудь такое… такое… как вчера! Чтобы ему было больно, больно, больно! Но тут он сказал каким-то другим голосом, хриплым, будто каждое слово даётся ему с трудом:
– Я чуть с ума не сошёл… тогда. Танец закончился, и ты куда-то пропала, и этот Вершинин тоже. Я всю школу обошёл, везде тебя искал и найти боялся, думал: а вдруг заверну за угол, а ты там с ним… думал, убью его. Или тебя.
Артём слабо улыбнулся. И Юльке стало его так жалко, что она готова была ему всё простить, лишь бы он стал прежним – сильным и весёлым… Но вместо этого она только выдернула свою руку из его.
– Звонок.
– Мы не пойдём на геометрию, – сказал Артём жёстко.
– Ага, только прогулов мне не хватало!
– Все подумают, что ты ещё у директора.
– А если от него за мной придут?
– Юлька, ну что ты? Ведь это всё… – он недоговорил, смутился, но Юлька поняла. Неважно. Уроки, вызовы к директору, то, что случилось вчера, – всё это неважно. Самое важное сейчас – то, что между ними. Коридоры стремительно опустели. Пробежала мимо Валентина Сергеевна, но ничего не сказала, только бросила быстрый, понимающий взгляд.
– Пойдём отсюда?
– Пойдём.
Они вышли на улицу. Охранник попытался выяснить, куда это они, но они что-то наврали невразумительное. Он усмехнулся и пропустил.
Было морозно, снежно. Все улицы замело. Они шли рядом, даже за руки не держались, разговор повис между ними, склеивал мысли, слова. Юлька ещё ничего не поняла, Артём боялся, что она не поверит. Он знал, что нужно подбирать каждое слово.
