Двенадцать лет, семь месяцев и одиннадцать дней - Лоррис Мюрай
Лось (Уолден ломал голову вспоминая) не агрессивен, разве только в сезон гона и когда приближаются к его малышу. Он может даже быть почти ручным в краях, где на него не охотятся. Этот, во всяком случае, не обратил никакого внимания на чужака, прервавшего его завтрак, и удалился надменным шагом.
На воде теперь расплывалось розовое пятно, лопались пузырьки. Пуля попала в цель, это была бойня, она ведь не предназначена для пресноводной дичи! Мертвая рыба плавала в нескольких кабельтовах от берега — слишком далеко, чтобы он мог ее достать. Он не знал, была ли это щука. Зрелище отбило у него аппетит, но разожгло отчаянную жажду. Наверно, от мысли, что озеро теперь грязное и он не сможет из него напиться. Он слышал поблизости журчание родников. Отыскать их стало его единственной заботой.
Собрав все свое снаряжение, Уолден отправился дальше по лесной тропе и шел, опустив голову и насторожив уши. Чистый ручей, журчащий водопад… шорох его подошв по ноздреватой земле мешал ему теперь слышать их освежающее пение. Он уже жалел, что не последовал примеру лося, который ел и пил одновременно, погрузив голову в озеро. Еще немного — и он принялся бы лизать влажный мох и траву. Почему же он не захотел окунуться в озеро?
Достаточно было нескольких шагов, чтобы улетучились все его ориентиры. Троица желтых берез, сосна, обезглавленная давней грозой, чья расколотая верхушка выглядела как гнилой зуб, зеленый от мха валун, орешник, у корней которого он собирал ветки, кору и пустую скорлупу. Он шел по новой тропе, окаймленной чахлыми ростками, которая внезапно ушла в кратер с обугленными пнями и ветками.
Теперь Уолден колебался. Пейзаж изменился, изменился лес. Выстрелив из карабина, он нарушил гармонию этих мест, разорвал их безмятежную красоту и пробудил темные силы. Огромный лес штата Мэн обступил его, давая ему знать свое могущество.
Спокойный и равнодушный утром, теперь лес показался ему враждебным. Он спотыкался о корни, колючки цеплялись за его ноги, грязь всасывала подошвы, и донимали его уже не мошки и даже не комары, но агрессивные оводы, слепни.
Потом возник этот кратер. Черная дыра, где все сгорело и остались только обугленные пеньки. В этой угольной пустыне росли кусты диких ягод, богатство штата: брусника, черника, голубика. Увы, лето прошло, и на кустиках еще висели лишь редкие высохшие комочки.
В просвет между деревьями, когда он присел, чтобы дать облегчение спине и затылку, Уолден увидел далекий дым. Не горела ли другая часть леса? Убедившись, что нет, что этот маленький серый дымок не мог быть знаком бедствия, он постарался запомнить направление и мысленно перенес его на свой план. Место располагалось, очевидно, вне зоны, обозначенной отцом, внутри которой Уолден должен был находиться в безопасности, как игрок в бейсбол на базе.
Большего ему и не надо было. Несколько секунд, несколько метров он больше не смотрел, куда ступает, лишь избегая переплетенных ветвей, колючих зарослей, коварных камней, полных грязи выбоин. Он сломал сухую ветку, споткнулся. Услышал свист. Звук доносился из чащи слева.
Уолден замер, содрогнувшись от ужаса. Он всегда панически боялся змей, а этот свист, сопровождаемый тихим шорохом, наверняка мог быть издан только рептилией. Он не знал, какие их виды ползали в чащах Мэна (Г. Д. Торо не распространялся на этот счет). Затаив дыхание, он сбросил ремни, натиравшие ему плечи, и тихо как только мог поставил спортивную сумку на землю. Хотел было взять «ремингтон», но вспомнил, что лес не любит треска пороха и ополчился на него, с тех пор как он выстрелил. Да и цель была слишком близко. Медленно, очень медленно он выпростал биту, подаренную когда-то отцом, на ручке которой еще была видна наполовину стертая от пота подпись Кэла Рипкена-Младшего.
Надо было действовать быстро, напасть скорее, чем нападет змея, бить, как бил когда-то великий Рипкен. Когда летит мяч, два раза не замахиваются, долго не раздумывают. «Надо, — говорил Джек Стивенсон, — быть быстрым и ловким, как Зевс, когда ловит молнию». «Он ею крутит, папа, — отвечал Уолден, — это не одно и то же».
Уолден готовил удар, как будто был на базе. Застыв, замерев, подняв биту на согнутых руках. Но удар скорее должен был быть как в гольфе — шарканьем «клюшки» по земле. Цель была безмолвной и невидимой. Он видел, как делали его более способные товарищи, так же перенес весь свой вес на выставленную ногу, левую, и обрушил божественную молнию широким круговым движением.
— Хоум… ран! — вскрикнул он.
Бита встретила препятствие, одновременно мягкую и тяжелую массу, которая не была ни пнем, ни камнем, ни тем более змеей. Уолден сначала ничего не разглядел, кроме взлетевших рыжих листьев, зато отчетливо услышал короткий жуткий визг. Зверек упал тремя метрами дальше и задергался в луже крови. Он был похож на плюшевого медвежонка, и Уолден не сразу вспомнил его имя. Это был сурок. Он собрал свои вещи и отошел, прежде чем зверек перестал дергаться.
Теперь, сам не зная почему, он отмечал свой путь топором, ломая ветки, обрубая стволы. Уолдену казалось, что он знает, куда идет, и действительно вскоре он нашел тропу и все еще заметные широкие следы «Шевроле-Импалы» 1995 года выпуска. Он гордился собой при мысли, что может теперь вернуться туда, откуда пришел, вернуться к сурку, к кратеру, к загадочному дымку. Но, увидев колеи от отцовской машины, он получил удар, от которого пошатнулся, хоум-ран в самое сердце. Ветер и дождь смазали колеи, их заполнили земля и сосновые иглы. Скоро они совсем сотрутся. Как будто его отец исчез навсегда.
В хижине Уолден жадно выпил остаток воды из бутылки. Он уже принял решение. Ему надо было бежать из этого леса как можно скорее, пока тот не рассердился всерьез. За какие-то полчаса он убил двух его обитателей, рыбу и сурка, просто так, зазря, и потревожил одного из его властелинов, лося. За это придется платить, он был уверен. Вдобавок он вернулся с пустыми руками, без воды и без провизии. Он оттягивал момент, когда придется вскрыть последнюю банку. Он сохранил напоследок свое любимое — чили кон карне.
Стоя у стола, Уолден развернул перед собой карту Мозеса Гринлифа, борясь с унынием, которое накатило на него перед этим
