Александр Батров - Завтра - океан
— Моряки!.. Рыбник Херсоненко, садовник Сименцул и футболист Стуржа. А Нина? Наверное, воображает, что она штурман дальнего плавания.
Коля и Вадя, казалось, были согласны с ним… Но когда над морем поднялась песня, они вдруг вышли из-за скалы и, забыв о Борисе, который оставался на прежнем месте, подхватили ее:
А завтра океан нас ждет,Эй, моряки, вперед!
Но песня сразу оборвалась.
— Глядите, нас заметили! К нам идет Вася Херсоненко! — закричал Борис. — Идем отсюда, а то начнет читать мораль…
Все трос бросились прочь от скалы, гуськом взбегая наверх по узкой каменистой тропинке.
Апрель заканчивался. Вестники мая — длинные перистые облака в голубом небе, зарницы в морской дали и синева утра — говорили о приближении жарких дней.
16
Спустя два дня на перемене перед последним уроком Липецкий прикрепил классную газету к фанерному щиту.
Борис, Коля и Вадя съежились, словно на них дохнуло ледяным ветром.
Но надо было быть мужественными. Надо было всем показать, что они ничего не боятся.
— Прочтем! — сказал Борис и первый подошел к «Ежику».
«Большое всеклассное спасибо Борису Ифанову, Коле Матюшенко и Ваде Попову за их ценную мысль — построить на берегу Отрады водную станцию.
Только очень жаль, что они сами не участвуют в строительной работе. Но мы верим, что они в дальнейшем наверстают упущенное…
Всевидящее око».
Борис дважды прочел заметку. Не поверил. Протер глаза кулаком. Снова прочел. От стыда он не знал, что делать. Впрочем, Борис испытывал не только стыд, но и радость.
— Вадя, Коля! — позвал он друзей. — Скорей сюда!
А дождь шумел. В листве деревьев, не умолкая, звенел воробьиный гомон, и каждый листок, когда на него падала дождевая капля, вздрагивал трепетно и счастливо.
На другой день светило веселое майское солнце.
Май — месяц купальщиков.
Борис, Коля и Вадя, перекинув через плечо плавки, шли к морю.
Вадя предложил купаться на Ланжероне, Коля — в Аркадии, а Борис — в Отраде.
— Там в воде скалы, — сказал Борис друзьям. — Захватим скалу и пролежим на ней до самого вечера, а из маек сделаем тент.
С Борисом согласились.
Но, как назло, все скалы были заняты удильщиками бычков. Неразлучной тройке пришлось раздеваться на берегу.
Вода искрилась. Иногда на ее поверхности появлялись мелкие жемчужные пузырьки и показывалась похожая на люстру медуза.
— Мы должны наверстать упущенное, — сказал Вадя. — Сделаем лестницу для вышки и достанем сигнальные флажки. Обучим всех.
— Всех! — повторил Борис. — Но только не Нину…
— Заладил одно и то же! — досадливо отозвался Вадя. — Давайте лучше купаться!
В воду бросились с разбега. Ныряли. Делали под водой стойку, вертелись колесом так, что вода под ними становилась белой, как молоко.
Когда вышли на берег, Борис лег на песок и вдруг признался:
— Вчера, когда я шел к «Ежику», у меня поджилки тряслись…
— А нам с Вадей, думаешь, было лучше? — начал Коля. Но Вадя перебил его:
— Освобождается скала!
Схватив одежду в охапку, они бросились в воду. В это самое время с другой стороны маленькой бухты стремительно бросилась к скале какая-то девочка в зеленом купальном костюме: она на четверть минуты опередила пловцов.
Это были Нина.
Мальчики остолбенели. И в самом деле — тот, кто взглянул бы на них в эту минуту с берега, мог свободно принять их за три сваи, вбитые в морское дно.
Ярко светило солнце.
— Вылезайте, поместимся, — приветливо сказала Нина.
— Тебя нужно отдубасить, Чижикова, — мрачно произнес Коля.
— Отдубасить? Это… это чересчур мягко, — заикаясь сказал Борис. — Вадя, какое самое большое дерево в мире?
— Баобаб, — стараясь не глядеть на Нину, ответил Вадя.
— Вот-вот! — сердито продолжал Борис. — Тебя, Чижикова, нужно отбаобабить.
Нина засмеялась.
— Ты злая, — сказали мальчики.
Они стояли по пояс в воде, всем своим видом выказывая холодное презрение к Нине.
Нина улыбалась.
— Не ломайтесь, — предложила она, — выходите… — Она подвинулась к самому краю камня. — Ну, чего же вы надулись, как павлины? Давайте мириться. — И первая протянула руку друзьям.
— Ни за что! — крикнул Борис.
Вадя молчал, весь красный от смущения. Смуглое лицо девочки с золотистой челкой улыбалось ему.
— Пойдем, — сказал Коля и уронил в воду рубашку, которую держал под мышкой.
— Постойте, не уходите… — просила Нина. — Да выходите же из воды!
Непобедимая армада дрогнула. Коля первый выбросил белый флаг и вылез из воды. Вторым сдался Вадя. Один Борис остался на месте. Казалось, он предпочитал исчезнуть в морской воде, чем помириться с девчонкой.
— А знаешь, Борис, — глядя на него, вдруг сказала Нина, — кактус, который ты мне подарил в прошлом году, я пересадила в красивое ведерко…
— Кактус? — приятно удивленный, глухо промолвил Борис и, кряхтя, вылез на камень.
Веселыми водяным струйками сверкала зеленая морская скала.
17
Ребята, занятые подготовкой к экзаменам, все не появлялись на водной станции. Лишь в воскресенье утром на берег Отрады пришла неразлучная тройка, а за ней Алеша и Нина, Вася Херсоненко, Шевчук и Липецкий.
Старый моряк обрадовался.
Он поднял над головой руку и закричал:
— Сюда, ребятки, живей! Ждет вас «Анастасия»!
Вадя первым понял слова старого моряка.
— Ура, поздравляем, дядя Матвей! — взволнованно закричал он и сбежал к морю.
Мальчики окружили Матвея Корнеевича и крепко жали его большую шероховатую руку.
Стояло обыкновенное морское утро. Высокое небо — без единого облачка. Неподвижна вода. И только волна, рожденная килем проходящего судна, порой с мягким шумом набегала на берег.
— Начнем, — спокойно, а на самом деле волнуясь, сказал Матвей Корнеевич.
Борис предложил произвести спуск шаланды на воду по всем корабельным правилам — с музыкой и цветами. При спуске нос «Анастасии» должен разрезать шелковую ленту, переплетенную листьями клена.
Но Матвей Корнеевич отдал команду:
— Давай, дружки, налегай!
Борис, Вадя и Коля по левому борту, по другому — Матвей Корнеевич, Алеша и Нина столкнули шаланду в воду.
— Теперь живо на борт!
Волна весело хлестнула борт «Анастасии» и сказала: «Здравствуй!». В ответ шаланда дружески поклонилась волне.
Снова море, долгожданное, голубое. Мог ли об этом думать разбитый рыбацкий парусник, выброшенный на берег штормом?
Ласковая рука Матвея Корнеевича вдохнула в него жизнь. «Еще развернешь парус» — не зря было сказано моряком.
И парус развернут. Он полон ветра.
Широк и однообразен шум моря. Но тот, кто по-настоящему любит морской простор, слышит в нем звучание многих песен, то тихих, словно вечер теплой весны, то сурово-торжественных, как медь оркестра.
Набирая скорость, шаланда весело скользила по воде.
— Ход, ход-то какой! — говорил Коля.
— И маневренность классическая! — восхищался Вадя. — И красивая!
А Борис, любуясь парусом, сказал:
— Хорошо бы хоть раз в неделю выходить на такой шаланде далеко в море…
Матвей Корнеевич с хитрецой взглянул на Бориса, задумался и вдруг объявил:
— Вот что, дружки: с наступлением каникул «Анастасия» — в вашем распоряжении. Можете совершить путешествие. С вами пойду и я.
От неожиданной радости на палубе все притихли.
А ветер свежел и тугой, живой силой наполнял парус шаланды.
18
На «Анастасии» могло поместиться восемь, самое большее девять человек экипажа.
Но как-то в полдень на берег пришла Анна Алексеевна. Она отозвала Петра Ильича в сторону и долго о чем-то с ним говорила, а потом с самым загадочным видом увела с собой.
Каково же было удивление мальчиков, когда спустя часа два к стоянке «Анастасии» подошла парусная шаланда «Стрела» с Петром Ильичом на борту!
Он сошел на берег, собрал всех в кружок и громко объявил:
— Слушайте, друзья! Наш шеф, судоремонтный завод, дал нам еще одну шаланду. Ее поведу я.
— Ура! Вот хорошо! — обрадовались школьники.
— А что будет с водной станцией? — спросила Нина.
Все поглядели на водную станцию. Была она очень хороша ослепительно белая, издали похожая на маяк. С ней жалко было расставаться.
— Мы держали совет. Водную станцию передадим седьмому классу «А». Временно, — ответил Нине Вася Херсоненко.
— А Стуржа будет у них боцманом, — сказал Борис. — Он смышленый. Вот только все еще не приходит…
— Наверстывает упущенное по футболу, — заметил Вадя.
Это была правда. Валерий Стуржа все свое время отдавал футболу. Возвращаясь домой, с головы до пят покрытый пылью стадиона, он счастливо улыбался. Наконец-то он свободен! Ни Борис, ни Коля, ни Вадя не заставят его сидеть за книгой!
