Анвер Бикчентаев - Прощайте, серебристые дожди...

— Откуда он узнал, что я выпустил листовку? — спросил он, оторопев.

— По почерку. Отец все почерки знает.

— А почему недоволен?

— Отец говорит, что ты превысил власть.

— Ты тоже так думаешь?

— Я тоже.

Мальчишки помолчали.

— Вчера у нас было ЧП, — начал Азат.

— Ну?

— Одноглазый арестовал какого-то артиста, но тот недолго думая смылся. Ему не понравилось ходить под конвоем.

— Знаю, что сбежал.

— «Знаю» да «знаю»! — рассердился Азат. — Откуда у тебя такие точные сведения?

— Оттуда, — неопределенно пожал плечами Коленька. — А теперь слушай. Тот Артист приходил за типографией. Ему Одноглазый помешал.

— Вон как! За моим чемоданом?

— Слушай дальше. Отец приказал тебе нынче вечером переправить чемодан по назначению. В сумерках за ним явится Артист.

— Разве он решится появиться в селе?

— Решится. Он не таковский, чтобы бояться.

— Нам может помешать Одноглазый. Он теперь по ночам почти не отлучается из участка.

— Насчет того, чтобы быть осторожным, ты прав. Отец тоже об этом говорил. Нам надо сговориться. Если чемодан невозможно будет вынести, то ты под любым предлогом должен выйти ко мне навстречу и предупредить. Можешь подать какой-нибудь знак: например, поднять руку или чихнуть три раза. Чихнешь — значит, нельзя. Я услышу.

— Я лучше чихну три раза. Это никому не запрещается. Тревога не покидала Азата до самого вечера.

«При нем надо держаться как ни в чем не бывало, — думал Азат, косясь на полицая, который в этот сумеречный час сидел за столом, устремив неподвижный взгляд в одну точку. (Одноглазый уставился на стену, где темнел след пули, которая предназначалась для Артиста…) — Самое главное, не выдать себя каким-нибудь неосторожным словом или поступком».

Полицай, казалось, впал в какое-то оцепенение. Однако он притворялся, что не видит и не слышит ничего вокруг. На самом деле Одноглазый внимательно следил за денщиком.

Он мысленно восстановил цепь событий. Ему с самого начала не понравился смышленый хлопец с нездешними глазами, который оказался не по летам ловким и хитрым. Да, денщик как будто исполнителен. Да, он, неразговорчив и сдержан. Но что скрывается за этим непроницаемым лицом? Заглянуть бы ему в душу: что хранит он у себя на сердце?

Полицай ничего не забыл. Например, очень загадочной ему казалась история с неудачной облавой на партизан.

Одноглазый до сих пор не уверен в том, что тут обошлось без участия денщика. А разве не подозрительна его роль и в таинственном появлении листовок? В ту злополучную ночь, конечно, нельзя было надеяться на младшего полицая — он тяжело болел, лежал без памяти. Но хлопец-то почти не спал, сам признался, что глаз не сомкнул всю ночь… Он же должен был услышать злоумышленника?

Вот о чем думал Одноглазый, когда неожиданно увидел за окном младшего сына учителя. Мальчик бестолково кружил возле изгороди, не осмеливаясь войти во двор.

«Заметил его денщик или нет? — Полицай стал внимательно наблюдать за обоими мальчиками. — Да, конечно, денщик заволновался. По-видимому, сын учителя явился сюда неспроста. Конечно же, денщик потерял покой, как только увидел сына учителя! Какая тут связь? Что между ними?»

— Я выйду на минутку, — вдруг сказал Азат и поспешил к выходу.

— Зачем?

Одноглазый нарочно задержал его.

— Я забыл заправить лампу.

— Ах вон оно что… Но это, пожалуй, не к спеху.

Маленький денщик неохотно подчинился, он вернулся в свой угол и сел так, чтобы все время быть лицом к окну.

«Что за диво? — размышлял полицай. — У него дрожат руки. Все это становится очень интересным».

А мальчишка, что был на улице, кажется потерял всякое терпение и осторожность. Он подошел к изгороди и ловко перелез во двор, туда, где были свалены школьные парты. «Теперь взглянем на второго… — подумал Одноглазый. — Любопытно, как отреагирует на это мой денщик? Ишь побледнел. Вся кровь отхлынула от лица. Отчего бы это?»

— Мне надо сходить… — заявил Азат, решительно направляясь к двери. — Я должен…

— Посиди со мной, — почти ласково остановил его? полицай. — Куда тебе спешить?

Сын учителя, не заметив ничего подозрительного, осмелился шагнуть в сторону подвала. Тут уж по-настоящему заволновался маленький денщик…

— Мне больше невтерпеж… — взмолился он. — Отпустите!

— Ну, это другое дело. Иди…

Однако полицай хотел выиграть время, поэтому он опять остановил Азата и, чуть усмехаясь, напомнил:

— Заодно захвати и лампу. Ты же хотел заправить её.

«Чего он прицепился, этот Одноглазый, — подумал Азат. — А самое главное — заметил он Коленьку или нет?»

Азат не сомневался, что теперь полицай будет неотступно следить за каждым его шагом… Поэтому он сначала сходил по своим делам и после этого не спеша, повернул обратно к дому, Он сдерживал себя, чтобы не ворваться вихрем в подвал.

Так и есть! Дверь распахнута настежь. Надо скорее предупредить глупого мальчишку, иначе беда!

Навстречу Азату уже поднимался Коленька, из последних сил волоча тяжёлый чемодан. Только этого не хватало! Как он посмел?

— Где же Артист?

— Он еще не пришел.

— Разве отец тебе поручил, забрать чемодан?

— Нет, но… я решил помочь Артисту. Зачем же ему ещё раз рисковать собою?

— Что ты наделал! — прошептал Азат, понимая, к чему может привести необдуманный поступок Коленьки. — Ты совсем голову потерял… — Азат был вне себя от негодования. — В любую секунду сюда может явиться Одноглазый! Оставь чемодан и беги, пока не поздно.

Коленька заупрямился. Он не за тем пришёл, чтобы бросить чемодан в логове полицейских. Его за изгородью ждут, не дождутся.

— Пусти! — потребовал он. — Я и один справлюсь. Азат начал молча сталкивать его в подвал вместе с чемоданом, другого выхода у него не было. А тот сопротивлялся, как мог. Так молча, они толкали и тискали друг друга. Маленький денщик готов был завыть от досады, да что толку…

— Эй, кто там? Ни с места! Буду стрелять! Одноглазый, стоя на верхней ступеньке, освещал их фонариком.

Ужас потряс душу маленького денщика. Уже слишком поздно отпираться и отнекиваться, да и ни к чему. Полицейский застал их с поличным. Теперь им нет никакого спасения.

— Тащите сюда свой багаж!

Ничего другого не оставалось делать, как подчиниться приказу.

Азат оттолкнул Коленьку и стал первым подниматься по ступенькам, а вслед за ним и его помощник.

— Золото, что ли, тут? — спросил Одноглазый, пробуя по весу оценить груз.

Воспользовавшись тем, что руки полицая были заняты, Коленька рванулся в сторону, стараясь улизнуть из подвала.

Ему, пожалуй, это удалось бы, если бы Одноглазый оказался менее опытным стражем. Он ловко сцапал мальчишку.

Дальше все произошло с молниеносной быстротой: Коленька вывернулся, укусил руку полицая и кинулся бежать.

Одноглазый выхватил пистолет. Как только мушка поймает беглеца — раздастся выстрел.

Но Азат опередил Одноглазого. Под рукой, к счастью, оказалась лопата, и он со всей силой опустил её на голову полицая.

Одноглазый рухнул.

И в следующий миг маленький денщик увидел над собой искажённое ужасом лицо начальника холминской полиции.

— Ну, гадёныш, ты у меня попляшешь на горячей сковородке! — прошипел он и ударил Азата кулаком по скуле.

Мальчик, несколько раз перевернувшись, упал и покатился вниз по лестнице.

Ночь Азат провёл в подвале. В том самом, где уже однажды побывал, когда впервые появился в Холминках.

Тогда он ещё мог надеяться, что выживет, а сейчас судьба его решена. Окончательно и бесповоротно. Полицаи не выпустят его живым.

Ему стало очень жаль себя. До слёз жаль. Он знал, что никто в мире его не спасёт и не пожалеет. Кому он нужен?

«Если бы маме каким-то чудом удалось сбежать из гестапо в партизанский отряд, тогда ещё можно было бы надеяться, — сказал он себе. — Партизаны могли бы напасть на полицейский участок и вызволить меня. И ещё отец мог бы спасти. Но он далеко». Услышав шум мотора, Азат заметался по подвалу. К полицейскому участку подкатила машина.

— Хоть бы скорее настало утро! — шептал он белыми губами. — Пусть расстреливают при дневном свете. Ночью погибать не хочу!..

Он подумал о Коленьке и о его отце: «Седому учителю тоже не на что больше надеяться. Им придётся уйти в лес».

Азат услышал шаги. Это идут за ним! Наверно, Одноглазый, если, конечно, он уже опомнился, или даже сам начальник. Да и не всё ли равно — разве важно, кто поведёт тебя к месту казни?

— А ну, ко мне! Шлёпай, гадёныш!

Это был голос начальника холминской полиции.

Маленькому денщику некуда было спешить. Он нехотя поднялся, останавливаясь на каждой ступеньке, будто прощался с ними.