Пять ловких куниц - Юстина Беднарек
— Пани Патриция, Эвзебий и Томас Монтана пусть бегут к ливневому стоку спасать Зазнайку, а я сосредоточусь на концептуальной работе.
— Я от… от… от… отгрыз провод, чтобы ее вытащить, но не смог сдвинуть заслонку ливневого стока. — Эвзебий все еще тяжело дышал.
— Молодец, Эби, провод нам точно пригодится. — Прот Евстахий был странно спокоен.
— Как мы сдвинем заслонку? Мы куницы, а не волы, — волновался Томас Монтана.
— Не беспокойся, пани Патриция сильная, как вол, втроем справитесь. — Прот Евстахий безмятежно улыбался и грыз лист черемши.
К сожалению, его высказывание не пришлось по душе пани Патриции.
— Почему — как вол? — спросила она оскорбленно.
— Ну хорошо, как корова, — поправился Прот Евстахий, а пани Патриция на ходу как бы случайно задела миску с салатом, опрокинув все ее содержимое на влажную землю.
— Ой, — сказала она, неискренне огорчившись, — какая жалость…
Прот Евстахий вздохнул.
— С нами происходят сплошные несчастья. Ну ладно, бегите со всех лап. И возьмите запас печенья. Томас Монтана, погаси наконец сигару! Тем временем я, как мозг спасательной операции, еще минут пятнадцать поразмышляю.
* * *
Вы наверняка думаете, как же там бедная Зазнайка? Прежде чем удовлетворить ваше любопытство, нужно вспомнить еще кое о чем. Некоторое время назад я вам рассказывала, как грач Эдвард преследовал Вертихвоста и как влетел через трубу в старую кебабную. То, что он там увидел, и то, что оттуда унес, было коричневым, продолговатым, с твердой пластиной на конце, ну… что сказать… Не буду ходить вокруг да около. Это «что-то» выглядело как мумифицированный человеческий палец. Эдвард, конечно, всего лишь птица, но зато очень умная и способная быстро сопоставлять факты. Усач был мерзавцем — раз, с задатками убийцы — два, он шантажировал пани Элизу, что грач прекрасно слышал через открытое окно, — три. Палец без сомнения принадлежал какой-нибудь жертве этого негодяя, которая не поддалась на его шантаж и в наказание была жестоко лишена пальцев. Да, именно, вы не ослышались: всех пальцев, а не одного. Когда Эдвард заглянул в трубу, он увидел целую груду пальцев, лежавших на тарелке с узором из незабудок. Он решил с кем-нибудь поделиться своим открытием, но все пальцы, конечно, не мог вытащить через трубу. Не без труда он ухватил один и принес на крышу дома пана Бартоломея, чтобы в подходящий момент ему показать. А потом о нем забыл. У птиц, в отличие от слонов, короткая память.
Салат, за который каждая куница отдаст хвост
Знаете вы ОДУВАНЧИК? Отличный цветок, между прочим.
Иначе зовут ПУСТОДУЕМ. Съедобный, и очень!
ЛИСТЬЕВ нарви ОДУВАНЧИКА НЕЖНЫХ, после домой
Их отнеси, отряхни от земли, хорошенько ПРОМОЙ.
Чуть ЧЕРЕМШИ и ПОДСОЛНУХА СЕМЕЧЕК лот
(десять — чуть более грамм, если «Гугл», конечно, не врет).
КАПЛЮ ЛИМОНА и СОК ИЗ ЦВЕТКА БУЗИНЫ
ЧЕРНОЙ добавь, все оттенки во вкусе важны.
ПЕРЦА ЩЕПОТКУ засыпь, завершая в готовке участье.
И — уплывай к островам невозможного счастья…
Однако после героической операции с участием трех тысяч пятисот двадцати восьми грачей что-то начало мелькать, крутиться в черной голове Эдварда. Ему казалось, что это как-то связано с человеком, а конкретно — с человеческим телом. Он сидел на дереве, наблюдая за садоводческими потугами пана Бартоломея, приводившего в порядок помидорные кусты. Птица думала и думала… Может быть, то, что вертелось у него в голове, как-то связано с ухом? Вряд ли… Может, со слепой кишкой или задом? Тоже нет… В этот момент Эдвард увидел, как пан Бартоломей отставляет мотыгу и чешет голову. Рука… Да, похоже, это была рука или… Точно! Эврика! Грач вспорхнул и приземлился на крышу дома пана Бартоломея. Отыскал палец. Осторожно взял его клювом, спустился пониже и сбросил прямо в помидоры. Пан Бартоломей склонился над пальцем, сперва нахмурил брови, а потом его лицо перекосилось, и он закричал.
— О боже! Палец, палец в помидорах!
Встревоженная пани Элиза выглянула в окно спальни. Но тут же отошла вглубь комнаты. Она не могла сейчас думать о том, что случилось у этого беспокойного, хотя и очень милого соседа. В тот момент у нее было полно собственных проблем.
* * *
Вернемся же наконец к Зазнайке. Когда мерзкий усач бросил бедную маленькую куницу в ливневый сток, вся жизнь пронеслась у нее перед глазами. Она видела себя в родительском доме в старом дупле, вспомнила, как резвилась с пятью братьями и сестрами. Видела свою первую самостоятельную охоту, во время которой ей сразу удалось поймать большую толстую лягушку. В памяти всплыл и тот день, когда она встретила банду Прота Евстахия, к которой с первого взгляда прониклась такой большой симпатией, что решила в нее вступить. Дни, проведенные за добыванием изысканных ингредиентов и приготовлением невероятных блюд, стали самыми счастливыми в ее жизни. Вдобавок, летя головой вниз, она осознала, что ее сердце давно принадлежит Эвзебию по прозвищу Эби и что этот ворчливый рыжий одиночка — одна из причин, по которым она совершенно точно не хочет сейчас умирать.
Пока я вам все это рассказываю, проходят еще секунды. А у некоторых из вас на чтение того, о чем думала Зазнайка, могла уйти даже минута. В действительности все эти мысли пронеслись в голове маленькой куницы в одно мгновение, они были как импульс, как короткая вспышка света, побудившего ее бороться за жизнь и… плюх! Она шлепнулась в сток!
Сейчас. Минуту. Предыдущее предложение все же должно звучать немного по-другому, мне следовало написать, что «короткая вспышка света побудила БЫ маленькую куницу бороться за жизнь», хотя необходимости в этом вовсе не было. Во-первых, убегая из кухни, она сумела прихватить с собой масло, а оно, как известно, всегда всплывает на поверхность воды, и маленькая хитрюга просто оседлала бутылку, как морского конька. Во-вторых, даже если бы масла у нее не оказалось, ничего страшного бы не случилось, потому что куницы прекрасно плавают. Так что, сидя верхом на бутылке и отважно гребя рогаткой, Зазнайка плыла по водостоку под улицами Карской и Твардовской. Сверху пробивался солнечный послеполуденный свет и доносилось ворчание автомобилей. В какой-то момент, проплывая под
