Мы были мальчишками - Юрий Владимирович Пермяков
— Так себе, кислит малость… А то свекольные листья… Это вкуснее… Научился и пирог с «таком» печь.
— Непонятно, это что же такое?
— У-у, это вещь! — восхищаюсь я. — Нужна картошка и немного муки. Картошку пропустить на терке, замешаешь на муке, выложишь на сковородку и ставишь в духовку. Пюре подрумянится, корочка на зубах похрустывает — вкусно!
Глаза у дяди Васи грустные. Мой рассказ, видимо, нисколько не занимает его, и я умолкаю. Он вздыхает и говорит:
— Хорошо, что ты стряпать умеешь — пригодится… Да, в жизни все пригодится… А больше ничем не помогаешь матери?
— Ну чем же еще? — развожу я руками. — Хожу на рыбалку, приношу рыбу…
— Много? — быстро и заинтересованно спрашивает дядя Вася.
— Иногда по сто пескарей, — гордо отвечаю я.
Дядя Вася вдруг начинает хохотать и приговаривать:
— Ах ты воробей! Ах, черт тя задери!.. Пескарей! Ну, уморил, так уморил…
Его смех немного обижает меня.
— А недавно Арька язя выволок — два килограмма сто граммов, мы взвешивали…
— А кто таков Арька?
— Товарищ мой. Эвакуированный. У Пызи на квартире с теткой живет… Он сегодня дрова для Пызи рубил и ногу себе… — Спохватившись, я испуганно посмотрел на дядю Васю — не обидел ли?
Дядя Вася усмехнулся.
— Ты хочешь, сказать, по ноге себе тяпнул? Эх, воробей, какой ты еще угластый, боишься при мне о ногах говорить, а сам подчеркиваешь… Ну, ладно, не красней, я уже привык. Ничего, браток, не поделаешь, я еще хорошо отделался, бывает и хуже… Не вешай носа, будем жить!
Он откинулся на спинку стула и закрыл глаза. О чем он думал в эту минуту? Как жить дальше? И действительно, как? Никого из близких у него нет — никто не поможет, не поддержит. А ему они очень нужны — поддержка и помощь…
Дядя Вася, не открывая глаз, вдруг сказал:
— К одному только не привыкну… ступни иногда чешутся нестерпимо, а их нет — что же почесать?..
Я с испугом и недоверием смотрю на него, перевожу взгляд на его культи. Что он, шутит! А дядя Вася спрашивает:
— Рассказать, как все это произошло?
— Что? — не понял я.
— Ну, как я без ног остался, — поморщившись, ответил он и открыл глаза.
Я промолчал.
10
Мне трудно передать этот рассказ словами дяди Васи. Говорил он неровно — то спокойно, тихо, почти безучастный к тому, о чем говорил, то голос его начинал набирать силу, крепнуть, и слова он произносил врастяжку, будто с трудом, при этом глаза у дяди Васи расширялись и лихорадочно блестели. Рассказывал он о самом сокровенном, о самом больном и неповторимом…
Служил он в разведке. Однажды его вызвал к себе командир полка.
— Нужен «язык», — устало сказал он и пристально глянул в лицо разведчика. — Предполагается, что немцы намечают прорыв на нашем участке… Вам понятно?
— Так точно.
На улице свирепствовала метель, ветер прожигал до костей. Трое разведчиков — дядя Вася, украинец Панас и монгол Юм — вышли из блиндажа.
— Хороша погодка, а, Юм?
Юм засмеялся, азартно блеснув раскосыми глазами и белыми зубами.
— Хороший погодка, — ответил он, с трудом выговаривая русские слова.
— Погодка добрая, — поддержал и Панас. — Фриц такую погодку не любит…
В поиск вышли с наступлением белых сумерек. Метель не прекращалась. Немцы пускали осветительные ракеты. Они косо взлетали вверх и быстро гасли, словно ветер задувал их.
Быстро миновали свою линию обороны — здесь разведчики знали каждый кустик, каждый холмик — и свалились в глубокую, с рваными краями воронку от крупной авиационной бомбы.
— Задача такая, — отдуваясь, сказал товарищам дядя Вася. — Не терять друг друга. В случае чего — я прикрываю отход… Юм, аркан прихватил?
— Аркан со мной.
— Действуем.
Они выбрались из воронки и поползли. Когда в кипящую муть снега, врезались ракеты, они крепко прижимались к земле или скатывались в воронку. Иногда немцы стреляли из крупнокалиберного пулемета трассирующими пулями. Стреляли наугад, и это было самым страшным. Дядя Вася ухитрился подсмотреть, как над ним скользнула тонкая огненная змейка — если бы он приподнялся в это время, она срезала бы его. Он оглянулся: ребята были рядом.
До немецких окопов добрались без происшествий. Оставалось взять фрица. Но взять было не так-то просто — немцев было много. Разведчики слышали их голоса, чужую лающую речь, откуда-то, словно из-под земли, доносилось пиликанье губной гармошки. Подползать ближе было опасно, и они двигались вдоль окопов. Конечно, если бы не русская метелица, крутившая вокруг вихри снега, их давно бы засекли и неизвестно, что случилось бы. А сейчас они находились под самым носом у фрицев, и те не видели их.
Вдруг кто-то дернул дядю Васю за ногу. Он резко обернулся. Подполз Юм. Прижавшись лицом к уху командира, прошептал:
— Блиндаж рядом, носом нюхаю — овечку варят. Дым идет, ветер несет…
Да, где-то дымила печка — дядя Вася тоже уловил горьковатый запах дымка. Подполз Панас.
— Блиндаж. Должно быть, офицерский, — шепнул ему дядя Вася. — Попробуем?
Панас кивнул:
— Добре.
И они поползли на дымок, один за другим, след в след.
На блиндаж наткнулись неожиданно: прямо из снега, из черного углубления, в лицо дяди Васи пахнуло жаром и гарью. Он напугался, даже дернул головой от неожиданности и тут же услышал голоса, смех, доносящийся через трубу. Подозвал Панаса.
— Останешься здесь. В случае чего, гранаты в трубу.
— Слухаюсь.
Дядя Вася и Юм поползли вперед. У входа в блиндаж стоял часовой. Он прыгал, хлопал руками, бил ногой об ногу. «Что, замерз, гад? — подумал дядя Вася, присматриваясь к темной враждебной фигуре. — Ну, ничего, мы тебя сейчас согреем…»
У Юма аркан — тонкий, жесткий, сплетенный из конского волоса. Юм действует им мастерски — природный коневод. Брошенный сильной и меткой рукой, аркан с тонким свистом рассечет воздух и намертво захлестнет горло, врагу… Но аркан сегодня не потребуется: ветер может помешать, а рисковать нельзя. И об этом он дал понять Юму…
Дальше все произошло мгновенно. Дядя Вася прыгнул на темную фигуру часового, за ним — Юм. Немец захрипел, силясь сбросить с себя непонятное, свалившееся сверху, но… сверкнули перед глазами зеленые круговые молнии, и все для него померкло.
Однако на этот раз им не повезло. Дядя Вася так и сказал: не повезло. Немца с кляпом во рту выбросили уже из траншеи, выбрался и Юм, когда из блиндажа — то ли по нужде, то ли проверить часового — вышел офицер. Он увидел разведчиков, сразу все понял и заорал таким громким голосом, что дядя Вася даже удивился. И тут же прозвучал выстрел из пистолета.
— Юм, вперед! Панас, действуй! — крикнул дядя Вася и, шагнув к
