Крессида Коуэлл - Как переиграть историю дракона
В ночь перед Солнечным Воскресеньем Иккинг, казалось, вечность лежал с открытыми глазами не в силах заснуть в удушающей жаре, а через окно доносились звуки празднования Раздолбаев и Бой-баб, визг и скрежет драконьих поединков.
В ногах у Иккинга лежал и тоже не мог заснуть Беззубик: он заткнул уши коготками, вертелся и жаловался, и из-под простыни доносилось приглушённое: "Этттттттти н-н-нелепые, Н-Н-НЕЛЕПЫЕ… в-в-варвары… Л-л-люди… т-т-такие шумные… такие эг-г-г-гоистичные…"
Но через некоторое время простыня затихла, и единственным признаком присутствия Беззубика был тёплый небольшой холмик в ногах Иккинга, который мягко поднимался и опадал, и странное тихое сонное бормотание "Эттти н-н-нелепые", сопровождаемое небольшим негодующим кольцом дыма, которое выползало из-под простыни.
Иккинг наблюдал, как кольца дыма поднимались до потолка или медленно выплывали из окна в душную переполненную звёздами ночь, и наконец он тоже заснул.
Ему снились тяжёлые сны: огонь, и предзнаменования, и драконы с когтями как мечи, которые преследовали его сквозь жаркую тревожную ночь.
В середине ночи, тихо вскрикнув, Иккинг проснулся.
Там, около кровати, стояла ужасная фигура Значимуса Исключительного, его голова была скрыта в темноте. Он возвышался над Иккингом, как приготовившийся наброситься Убийца: два меча уже занесены для удара.
Он громко бормотал себе под нос таким голосом, от которого пробирала дрожь:
– Должен ли я Сделать это? Или НЕ должен? Должен ли я Сделать это? Или НЕ должен?
– Что Вы делаете? – ужаснулся Иккинг. – ТелО’Хран… СТОЙТЕ! Что Вы делаете? Значимус! Значимус!
Казалось, Значимус не слышал его. Он продолжал говорить сам с собой тем же ужасным голосом, снова и снова, что-то об обещании, которое он должен был сдержать.
На нём была защитная маска Огне-Костюма, и нельзя было разглядеть его лицо или глаза, что казалось ещё более ужасным, а лунный свет отблёскивал на остром, как бритва, металле его мечей.
Это был жуткий момент.
Руки Значимуса задрожали.
Он опустил их.
Он остановился.
– Я НЕ должен, – решительно проговорил Значимус.
И тут что-то вылетело из-под простыни и с силой цапнуло Значимуса в бедро острыми сонными маленькими дёснами.
Значимус завопил от боли и уронил один из своих мечей себе на ногу.
– ЭТТТИ Н-Н-НЕЛЕПЫЕ! – пару минут возмущался Беззубик, сонно метаясь по комнате. – МОЖЕТ ЛИ Д-Д-ДРАКОН ЗДЕСЬ ПО-С-С-СПАТЬ? ВЫ ЛЮДИ ТАКИЕ Ш-Ш-ШУМНЫЕ! ТАКИЕ ЭГОИСТИЧНЫЕ! ВСЮ НОЧЬ НЕ ДАЁТЕ СПАТЬ БЕДНОМУ Б-Б-БЕЗЗУБИКУ…
Потом Беззубик заполз назад под покрывало и мгновенно провалился в сон.
Иккинг выпрыгнул из кровати, выхватывая сразу же свой меч из ножен.
Значимус прыгал по комнате, держась за ногу и бедро.
– Ой-ой-ой-ой-ой-ой-ой… – вопил Значимус.
Опасный момент прошёл.
Весь пыл вышел из Значимуса.
Он снял маску Огне-Костюма и теперь, в лунном свете, он больше не казался Иккингу страшным.
Он всё ещё был довольно зелёным из-за своей болезни и выглядел очень усталым.
– Я не могу это сделать, – сказал Значимус. – Я дал своё честное слово Героя, что я убью тебя, но я не могу это сделать. Это не правильно…
– Так Вы имеете в виду, – спросил поражённый Иккинг, – Вы – мой ТелО’Хран, и Вы пытались Убить меня?
– Да, так, – сказал Значимус. – Я дал обещание.
Иккинг истерично рассмеялся.
Почему-то это было очень похоже на Стоика, случайно нанять ТелО’Храна, который, как предполагалось, заботится о его сыне, но на самом деле пытается Убить его.
– Но КОМУ Вы обещали убить Меня? – прошептал Иккинг. – И зачем меня вообще убивать?
Значимус Исключительный вздохнул.
– Вижу, мне придётся рассказать тебе свою историю, – сказал он.
И в тихой душной темноте ночи (так как даже Бой-бабы и Раздолбаи к этому времени уже спали), Значимус ТелО’Хран начал рассказывать свою историю.
7. ИСТОРИЯ ЗНАЧИМУСА ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОГО ТЕЛО’ХРАНА
– Давным-давно, кажется, целую жизнь тому назад, – начал Значимус Исключительный, – я был счастлив. Я был молодым Героем, который Влюбился в красивую молодую женщину.
– Угу, – осторожно сказал Иккинг. Его не очень интересовали истории о Любви.
– Какая она была красивая! – вздохнул ТелО’Хран. – Её прекрасные толстые, белые, мускулистые ноги! Её предвещающие грозу бёдра! Её мягкая небольшая бородка! Её боевая сила!
– Да, да, – поспешно поддакнул Иккинг. – Продолжайте.
– Она тоже меня любила (по крайней мере, так я думал), но у её отца была нелепая идея, что она должна выйти замуж за кого-то УМНОГО (понятия не имею, почему ЭТО было так важно), поэтому он поставил передо мной Невозможную Задачу, и если бы я справился, наградой была бы её рука.
– Невозможная Задача, которую он загадал мне, – сказал Значимус Исключительный, – состояла в том, чтобы украсть Огне-Камень с Острова Лава-Мужланов, а невозможно это, потому что Лава-Мужланы уже много-много лет сами безрезультатно искали Огне-Камень.
– Перед тем, как я отправился выполнять Невозможную Задачу, у меня было тайное прощальное свидание с моей Любовью. У моей маленькой Возлюбленной с двойным подбородком был необычайно красивый рубин в форме сердца, который она всегда носила на шее. Она разрубила этот рубин пополам и дала одну половинку мне, а другую оставила себе.
– Иди в этот Поход, если должен, – прошептала моя Любимая. – Но сердце моё сжимается от плохого предчувствия, что ты попадёшь в беду. Если, случайно, тебя захватят в плен эти свиньи-в-пижамах, Лава-Мужланы, ты только пошли мне этот рубин во рту Совершенлы, твоего охотничьего дракона, и я приду и спасу тебя.
– Понимаешь, Моя Любовь сама была не промах в Походах.
– Я пообещал ей и отправился на своём белом драконе выполнять Невозможную Задачу, но по ужасному невезению меня поймали Лава-Мужланы, как и опасалась моя Любовь, и мой белый дракон, и я были закованы в цепи, и брошены в тюрьму на Острове Лава-Мужланов.
– К несчастью, мой преданный охотничий дракон, Совершенла, была убита во время Похода, и поэтому я не мог послать половинку рубинового сердечка, чтобы передать ей, что меня надо спасать.
– Несколько долгих месяцев в полном отчаянии я работал в Шахтах Лава-Тюрьмы. А затем я подружился с одним тюремным охранником. Его звали Ужасно-Потрясный Эл. Он был таким славным парнем, Иккинг. Такой улыбчивый и понимающий. Я рассказал ему свою историю и попросил его передать рубиновое сердечко моей возлюбленной, и объяснил, что она мне нужна, чтобы вытащить меня из тюрьмы, и что я с нетерпением жду её, что я сплю и вижу, как её милые, толстые маленькие ножки торопятся ко мне на выручку.
Голос Значимуса Исключительного стал глубоким и печальным, а его лицо отливало болезненной зеленью в лунном свете.
– Ужасно-Потрясный Эл сказал, что сделает это для меня, если я пообещаю оказать ему услугу как-нибудь потом, в будущем. Он взял рубиновое сердце, а я ждал в адском пекле шахт, Иккинг, с надеждой выглядывая из своего зарешёченного окна ночью, работая ради того, чтобы он пришла. Дни превращались в Месяцы. Месяцы складывались в Годы. Надежда превратилась в Отчаяние. Она так и не пришла. Пятнадцать лет я ждал, Иккинг. Пятнадцать лет. А несколько месяцев назад (представь моё удивление) Ужасно-Потрясный Эл снова появился на Острове Лава-Мужланов. Однажды ночью он разыскал меня и рассказал, что произошло с моим рубиновым сердцем.
Теперь голос Значимуса был настолько тих, что Иккинг едва слышал его.
– Ужасно-Потрясный Эл рассказал, что отнёс рубин к моей Любви, и сказал ей, что я захвачен в плен и нуждаюсь в спасении. И к его удивлению моя дражайшая Любимая, поклявшаяся священнейшей клятвой Настоящей Вечной Любви, взяла это рубиновое сердце и ВЫБРОСИЛА ЕГО ИЗ ОКНА В МОРЕ. И когда она сделала это, она произнесла вот такие бессердечные слова:
– Туда, – сказала она, – я уже выбросила свою половинку, когда узнала, что Значимус Исключительный ПРОВАЛИЛ свою Невозможную Задачу. Я встретила другого Возлюбленного, который уже принес мне Огне-Камень, и я собираюсь выйти замуж за НЕГО.
– Нет! – вскричал Иккинг. – Как жестоко!
Значимус печально кивнул.
– Да, я никогда не забывал слова, которые Ужасно-Потрясный Эл произнёс в тот день. Они останутся со мной, пока я жив. И в тот миг, Иккинг, я поклялся, что покончу с Любовью.
– Я Вас не виню! – сказал Иккинг.
