Кэтрин Ласки - Призрачный
– Осторожней! Лава очень горячая! – предупредил он Дэрли, которая подошла опасно близко к огненному озеру, на месте которого когда-то возвышался Быстробуйный. Или это был Морган? Фаолан уже не мог утверждать наверняка, где какой вулкан стоял, не говоря уже о более мелких деталях.
Они прошли мимо обугленных останков двух сов-кузнецов, по-прежнему сжимавших в почерневших когтях инструменты. Одна держала щипцы, другая молоток. Фаолан остановился, чтобы осмотреть их внимательнее, и ощутил, как из желудка по всему телу ледяной волной разливается страх. Нет, они не похожи на Гвиннет. «Пусть только она спасется. Пусть окажется живой», – возносил он мольбы Люпусу.
Эти несчастные до последнего старались спасти свои драгоценные инструменты. Как они погибли? Ведь совы-кузнецы славятся тем, что храбро ныряют за самыми горячими угольками во время лесных пожаров, умело увертываясь от языков пламени. Они знали, как перескакивать с одного воздушного потока на другой, знали, как добывать извергаемые вулканами угли, не повредив не единого пера. Оставалось надеяться, что остальные совы уцелели.
Но никаких сов наверху не было, как не было и ни единого волка Стражи. Друмлины, на которых они дежурили, развалились. Стояла жуткая тишина. Земля наконец-то перестала дрожать, и, казалось, затихала даже бурлящая лава, понемногу охлаждаясь и застывая. Никому не нужные угольки тоже остывали и гасли, издавая едва заметное шипение, похожее на шепот.
– Малахий! – воскликнул Фаолан, заметив тело тайги, который некогда обучал его повадкам сов. Голова старого волка была расколота огромным валуном, тело погребено под камнями. Странно, что сейчас, после смерти, его ноги казались совершенно ровными. Рядом лежал труп Конни, болотной совы, одного из самых искусных угленосов Великого Древа. Говорили, что он обучался мастерству у самого короля Сорена, лучшего угленоса за всю историю Древа.
«Если уж погибли такие сильные совы, как Конни, то что говорить об Эдме?» – подумал вдруг Фаолан. С каждым шагом его охватывали всё более мрачные мысли.
– Эдме! – не вытерпел и крикнул он.
– Эдме! – ответило ему хриплое эхо.
Фаолан крикнул еще раз. Расположенная неподалеку груда камней зашевелилась, и обрушилась, подняв в воздух клубы пепла и пыли. Навстречу ему молнией бросился пушистый комок.
– Фаолан! Ты цел!
Это оказался Мирр, тут же залившийся счастливым лаем.
– Ты пришел! – воскликнула Эдме, выходя из-за кучи камней.
– Вы живы! Живы! – ответил им Фаолан.
На глазах его сверкали слезы радости. Он всё обнюхивал и обнюхивал волчицу с головы до ног и не мог остановиться, словно не верил в спасение своей подруги и соратницы по Страже. «Соратницы? – промелькнул у него вопрос, от которого слегка похолодел костный мозг. – Она же не просто моя соратница по Страже. Не просто подруга!»
– Эдме! Эдме! – повторял он вслух ее имя.
– Фаолан, твоя лапа! – изумленно воскликнула Эдме. – Действительно настало Время Исправления!
В ее единственном глазе тоже блеснула слеза.
– Только не для меня, – добавила она грустно и постаралась скрыть печаль, неестественно усмехнувшись. – Я же не родилась малькадом, меня такой сделали.
Волчица поспешно отвернулась, словно пытаясь скрыть от всех единственный глаз, как будто бы это была ее вина. Фаолан не сдержался, шагнул к ней и облизал ее морду, вытирая слезы языком. Почуяв его язык, Эдме содрогнулась.
– Твой глаз выбили, когда ты была совсем маленькой. Это не твоя вина. И этим единственным глазом ты видишь гораздо больше, чем иные волки двумя. Для меня ты – самая лучшая волчица на свете.
– Что мы едим? – спросил Фаолан, когда все расположились в наспех прибранном Эдме логове и принялись за еду.
– Леммингов, – ответила Эдме. – Странно вспоминать, что до землетрясения мы все голодали. Ледник оставил за собой множество трупов этих маленьких зверьков.
– Не понимаю, – пробормотал Фаолан. – Половина Кольца как будто превратилась в лед.
– Мне кажется, ледник прошел прямо по Кольцу, а потом разломился. Прошлым вечером мы с Мирром ощутили еще один мощный толчок и услышали оглушающий треск, – сказала Эдме. – А когда выбрались из пещеры, увидели, что прочь удаляется огромный ледяной кусок.
– Да-да, очень похоже на Белого Гризли! – вмешался Мирр, размахивая хвостом и радуясь, что к его мнению прислушиваются.
– Да, я помню эту легенду, – задумчиво пробормотал Фаолан.
«Что происходит, когда старые легенды оживают?»
– Насколько я могу судить, он прошел к северу отсюда, по территории МакДунканов, сметая все на своем пути и направляясь к Кривому Хребту. После себя он оставил огромные каменистые проплешины, на которых нашлось много этих маленьких грызунов. Мы с Мирром прикончили некоторых из умирающих и принесли сюда.
Эдме немного помолчала, вздохнула и продолжила:
– Все это так ужасно. После долгих месяцев голода мы наконец-то нашли пищу, только есть ее, кроме нас, некому…
– Ты хочешь сказать, что остальные погибли? – недоверчиво перебил ее Фаолан. – Я видел Малахию и Конни, а… а остальные стражи?
– Фенго точно погиб, – сказала Эдме.
Мхайри и Дэрли переглянулись и переспросили:
– Фенго? Погиб?
Эдме кивнула.
– Я отнесла его тело туда, где сушили кости. Там до сих пор много стервятников, они быстро с ним разделаются. Его кости уже высохли и почти выветрились.
– Лучше бы они лежали на кургане фенго, – мрачно сказал Фаолан.
– Самое удивительное, что этот курган стоит до сих пор!
Фаолан многозначительно посмотрел ей в глаза.
– Тогда отнесем кости Финбара туда. Нужно воздать ему последние почести. Ты помнишь, как об этом было записано на Кости Костей?
Эдме ответила ему серьезным взглядом, глаза ее сверкнули.
– Пусть Кольцо и разрушено, но дух его жив.
Глава девятая
Курган фенго
ПЯТЬ ВОЛКОВ СТОЯЛИ КРУГОМ В БЛЕДНОМ свете скользящего над горизонтом тонкого месяца. На морозном воздухе из их пастей выходил пар, окутывая головы легкой дымкой. Они стояли в скорбных позах, опустив хвосты, словно у них недоставало сил держать их как следует. Морды дрожали. Волосы на загривках встали дыбом, уши устремились вперед, словно в любое мгновение перед ними должен был явиться призрачный дух лохин. Ярко-зеленые глаза Эдме блестели от слез. Переведя дыхание, она начала произносить слова, записанные на Кости Костей.
– Со времен первого фенго заведен такой порядок: приносить выветренные кости вождя Кольца на курган, вместе с другими костями, которые он выглодал при жизни.
Эдме повернулась к Фаолану.
– Как думаешь, кости уже готовы?
Фаолан кивнул, и она продолжила:
– В первую ночь мы будем стоять на страже, чтобы их не утащили падальщики.
Эдме закрыла глаза и немного помолчала. Она вспомнила ночь, когда три луны назад они с Фаоланом отправились на разведку и по очереди выслеживали оленей.
Пока она ожидала его в пещере, которую они нашли во время сильной снежной бури, ей показалось, что ко входу кто-то подошел. Она ожидала встретить Фаолана, но вместо него увидела призрака, при виде которого у волчицы застыл костный мозг. Это был огромный и древний волк, который светился изнутри, как лохин.
Но настоящее потрясение она испытала, когда призрак подошел еще ближе, и оказалось, что это никакой не лохин, спустившийся из Пещеры Душ, а Фаолан, мех которого покрывали иней и сосульки. Тем не менее на секунду Эдме показалось, что она стала свидетельницей какой-то древней тайны и что ее на самом деле посетил призрак, явившийся из Легендарного времени.
– Фаолан, первым на страже должен стоять ты.
Фаолан ничего не сказал, просто кивнул. Он и сам понимал, что так будет правильно.
Бледный месяц поднялся чуть выше, и в его тусклом свете четыре волка и щенок Мирр переносили кости последнего фенго Кольца с площадки, на которой они сушились, к друмлину фенго.
– Дайте это Миррглошу, – сказал Фаолан. – Пусть последнюю кость фенго положит на друмлин наше маленькое чудо.
Кивком головы он указал на курган из костей, который, как ни странно, оказался совершенно не тронутым землетрясением.
Как только Мирр положил последнюю кость, пять волков прижались брюхом к земле и закрыли морду передними лапами в знак величайшего почтения перед великим вождем. Потом они встали на ноги, но хвосты по-прежнему держали зажатыми между ногами и глаз не раскрывали. Запрокинув головы, волки завыли на луну. Фаолан с Эдме, бывшие стражники, единственные из них знали, что́ было высечено на Кости Костей. Малыш Мирр внимательно прислушивался к их вою. Сам он не выл, но повторял фразы шепотом, себе под нос.
