Кир Булычев - Белое платье Золушки
Павлыш три раза медленно перечитал адрес, потом аккуратно положил конверт в тюк.
– Значит, так, – решил Спиро, – я сейчас схожу на Сентиперу. Без контейнеров мне лучше не возвращаться. Ты не знаешь Димова! И лучше тебе никогда его не узнать. Времени у меня двадцать минут. Сейчас я дам тебе список грузов, покажу, где пришвартована моя шхуна, потом ты получишь овощи у садовника, все погрузишь и отвезешь на Проект. Не беспокойся, грузовик на автоматике, мимо не провезет. Ясно? Только не сопротивляйся, потому что все уже решено, и ты не имеешь права подвести старого друга.
Спиро угрожал, умолял, убеждал, махал руками, бегал по буфету, обрушивал на Павлыша лавины фраз и восклицательных знаков.
– Да послушайте, наконец! – рявкнул Павлыш во всю мощь своего незаурядного голоса. – Я согласен лететь на Проект! Я и без ваших уговоров решил лететь на Проект! В конце концов, я, может быть, давно мечтал полететь на Проект!
Спиро замер. Его черные глазки увлажнились. Он поперхнулся, но тут же совладал со своими чувствами и быстро произнес:
– Тогда пошли. Быстро. У нас каждая минута на счету.
– Правильно сделаете, что полетите, – сказала Ниночка. – Я сама бы полетела, только некогда. Там, говорят, такой океан…
* * *Грузовик вышел к планете Проект-18 с неосвещенной стороны, и минуло несколько минут, прежде чем солнце, навстречу которому несся грузовик, осветило бесконечный ровный океан. Павлыш погасил перегрузки и перешел на стабильную орбиту. Затем, щелкнув тумблером, вышел на связь со Станцией.
Он знал, что Станция ведет грузовик, и ждал, когда раздастся знакомое шуршание, означающее, что полоса свободна для пилота.
Черные точки возникли на лице океана. Из сетки приемника донесся сухой шум.
– Станция, – позвал Павлыш. – Станция, иду на посадку.
– Что у тебя с голосом, Спиро? – спросили снизу.
– Это не Спиро, – ответил Павлыш. – Спиро ушел на Сентиперу.
– Ясно, – сказала Станция.
– Перехожу на ручное управление, – предупредил Павлыш. – Машина перегружена. Как бы не пролететь мимо.
Справа над пультом на экране медленно поворачивался глобус планеты, и черная точка над глобусом – грузовик – постепенно сближалась с зеленым огоньком Станции.
– И не мечтай, – ответила Станция.
– Не беспокойтесь, – сказал Павлыш. – Я из Дальнего флота. На этих грузовиках налетал больше, чем Спиро.
Группа островов, рассеянных по плоскому лицу океана, прошла внизу. На горизонте в дымке лежала Станция. Грузовик слишком медленно терял высоту, и Павлыш на мгновение отключил автоматику, дал торможение. Его вдавило в кресло.
Павлыш снова щелкнул рубильником на пульте связи.
– Что надевать? – поинтересовался он. – Какая у вас погода?
Он включил видеофон. На экране возникло широкое плоское лицо обритого наголо человека. Глаза его были узки, к тому же прищурены, тонкие брови стояли галочкой, и вообще он являл собой образ Чингисхана, только что узнавшего о поражении его любимых тысяч у стен Самарканда.
– Кто таких присылает? – спросил Чингисхан, очевидно, имея в виду Павлыша.
– Я сэкономил полтонны горючего, – скромно ответил Павлыш. – Я привел корабль на час раньше срока. Полагаю, что не заслужил ваших упреков. Так что же вы надеваете, когда выходите на свежий воздух?
– Там Спиро все свое оставил, – сказал Чингисхан.
– Сомневаюсь, что влезу в его костюм.
– Хорошо, через три минуты я буду у вас.
Павлыш отстегнулся, встал с кресла, достал из боковой ниши тюк с почтой, отряхнул пыль с костюма. Двигаться было легко, притяжение на планете не превышало 0,5. Люк в кабину управления отъехал в сторону, вошел Чингисхан в утепленном комбинезоне, с кислородной маской, закрывавшей пол-лица. Вслед за ним в кабину втиснулся высокий поджарый человек с блеклыми глазами под густыми черными бровями.
– Здравствуйте, – приветствовал их Павлыш. – Я случайно оказался на планетоиде, когда Спиро был вынужден отправиться на Сентиперу. И он попросил ему помочь. Я доктор Павлыш.
– Моя фамилия Димов, – представился худой человек. – Димитр Димов. Я руковожу здешним отделением нашего института. Мы, если позволите, коллеги?
Он указал тонким длинным пальцем пианиста на змею и чашу на груди Павлыша, как раз над планками с названиями кораблей, на которых Павлышу приходилось служить.
– Ванчидорж, – представил Димов Чингисхана. И сразу продолжил: – Вы одевайтесь, одевайтесь. Мы вам очень благодарны. У нас всегда возникают некоторые трудности со Спиро. Он чудесный человек, добрейший, отмечен замечательными деловыми качествами. Его с громадным трудом отпустили к нам с Луны…
Чингисхан, то есть Ванчидорж, хмыкнул, выражая таким образом несогласие со словами своего начальника.
Димов помог Павлышу закрепить кислородную маску.
– Надеюсь, вы у нас задержитесь на несколько дней?
– Спасибо, – ответил Павлыш.
Он включил обогрев в комбинезоне и поправил теплый шлем. Кислород поступал нормально. Костюм Димова был узковат, но в общем в нем было удобно. Павлышу хотелось спросить о Марине Ким, но он сдержался. Теперь Золушка никуда от него не денется.
Они вышли на гладкую, будто отшлифованную поверхность острова. В ста метрах за долинкой поднимались стеной обрывистые скалы. По другую сторону начинался океан, волны прибоя разбивались о черный берег, взметая столбы белой пыли. Павлыш поправил шлемофон, чтобы усилить шум прибоя, но доносился он глухо, неадекватно мощи волн – звуки гасли в разреженном воздухе. Серое полупрозрачное облачко закрыло на минуту солнце, и тени, резкие и глубокие, стали мягче.
Ванчидорж ушел вперед, закинув на плечо тюк с почтой. Димов отстал. Он закрывал люк грузовика. Ванчидорж вошел в тень от скалы и растворился в ней. Павлыш последовал за ним и оказался перед медленно отползавшей в сторону металлической дверью, которая скрывала вход в пещеру.
– Заходите, – пригласил Ванчидорж, – застудим камеру.
Павлыш оглянулся. Большая белая птица медленно спускалась к Димову, и Павлыш чуть было не крикнул ему: «Осторожно!» Димов видел птицу, но не собирался прятаться.
Птица сделала круг над головой Димова, и тот поднял руку, как бы приветствуя ее.
У птицы были громадные крылья и маленькое пушистое тело.
– Вы их подкармливаете? – спросил Павлыш.
– Разумеется.
У Ванчидоржа была неприятная манера саркастически хмыкать. И непонятно было, смеется он или сердится.
Чуть выше первой показалась вторая птица. Она сложила крылья и мягко спланировала, усевшись на скалу рядом с Димовым. Димов протянул руку и потрепал птицу по шее.
– Пошли, – повторил Ванчидорж.
Внутри Станция была устроена удобно. Залы просторной пещеры были превращены в жилые и рабочие помещения, и Павлыш вспомнил страшные картинки к роману Жюля Верна «Таинственный остров», герои которого любили деловой комфорт. Павлыш подумал, что в его комнате должно быть вырублено в стене окно, в которое будет врываться океанский ветер.
Димов сказал:
– У нас с жильем здесь туго. В прошлом месяце приехала группа физиологов, шесть человек, заняли все свободные помещения. Вам придется пожить в комнате с Ваном. Вы не возражаете?
Павлыш поглядел на Ванчидоржа.
Тот отвернулся к стене.
– Я, разумеется, не возражаю. Но не стесню ли…
– Я редко бываю в комнате, – быстро ответил Ван.
Комната Ванчидоржа была просторна – не чета клетушкам на других станциях. В толще скалы было вырублено высокое узкое окно, сквозь которое врывался солнечный свет.
– Вот ваша кровать, – сказал Ван, указывая на самую настоящую, в меру широкую, удобную кровать, спинкой которой служила изрезанная сложным узором зеленоватая каменная плита.
– А вы? – спросил Павлыш. Второй кровати в комнате не было.
– Принесу. Не успел. Вас никто не ждал.
– Вот я и буду спать на той кровати, которую вы принесете, – решил Павлыш. – Гостеприимство не должно сопровождаться жертвами.
Он отошел от окна. Вдоль стены комнаты тянулся рабочий стол. На столе лежали пластины розового и светло-зеленого прозрачного камня. Нефрит, догадался Павлыш. На одной из пластин был намечен рисунок – птица с широкими крыльями. Нефрит тепло светился в отраженном солнечном свете. Раковина, похожая на половинку гигантского грецкого ореха, бросала на потолок перламутровые радужные блики. Ван раскладывал почту на стопки. Второй стол был придвинут к боковой стене напротив кровати. Над столом было несколько полок. К стопке микрофильмов на второй полке была прислонена фотография Марины Ким в рамке из нефрита. Рамка была вырезана с большим искусством, взгляд запутывался в сложном узоре. Павлыш сразу узнал Марину, хотя в памяти она осталась в белом завитом парике, который придавал чертам лица нелогичность, подчеркивая несоответствие между разрезом глаз, линией скул и пышными белыми локонами. Настоящие волосы Марины были прямыми, черными, короткими.
