Филип Пулман - Янтарный телескоп
Балтамос посмотрел на Варуха, который пожал плечами.
— И что происходит в мире смерти? — продолжил свой вопрос Уил.
— Невозможно рассказать, — ответил Варух. — Все, что связано с этим, тайна. Даже церкви этого не знают; они рассказывают верующим, что они будут жить в Раю, но это неправда. Если бы люди на самом деле знали…
— И призрак моего отца ушел туда.
— Без сомнений, как и миллионы умерших до него.
Воображение Уилла затрепетало.
— И почему вы не пошли прямо к лорду Азраилу с вашим большим секретом, чтобы это ни было, — спросил он, — вместо того, чтобы следить за мной?
— Мы не были уверены, — ответил Балтамос, — что он поверит нам, если мы не приведем ему никаких доказательств наших идей. Два ангела нижнего ранга, среди всей силы, которой он обладает, почему он должен был воспринимать нас всерьез?
Но если бы принесли ему нож и привели носителя ножа, он мог бы насвыслушать. Нож — это могущественное оружие, и лорд Азраил был бы рад, что ты на его стороне.
— Ладно, извините, — сказал на это Уилл, — но это незначительно для меня. Если бы у вас была уверенность в вашей тайне, то вам не нужно было бы причин, чтобы увидеть лорда Азраила.
— Есть другая причина, — ответил Варух. — Мы знали, что Метатрон будет преследовать нас, и мы должны были быть уверены, что нож не попадет в его руки.
Если бы тогда смогли убедить тебя пойти к лорду Азраилу, то по крайней мере…
— О, нет, ничего бы не случилось, — возразил Уилл. — Вы затрудняете мне путь к Лире. Она важнее всех для меня, и вы совершенно забываете о ней. Но я не забыл.
Почему бы вам не пойти к лорду Азраилу и не оставить меня одного? Заставьте его выслушать. Вы можете долететь к нему намного быстрее, чем я дойду, а я сначала собираюсь найти Лиру, будь, что будет, но сделайте это, просто уходите, оставьте меня одного.
— Но я нужен тебе, — сказал Балтамос сухо, — потому что я могу представлять твоего деймона, иначе ты не сможешь оставаться в мире Лиры.
Уилл бы слишком сердит для разговора. Он встал и, пройдя шагов двадцать по мягкому, глубокому песку, остановился, жара и влажность были одуряющими.
Он повернулся и увидел, что ангелы, разговаривая друг с другом, направляются к нему с видом смирения и неловкости, но и одновременно гордые.
Варух сказал:
— Извини нас. Я сам пойду к лорду Азраилу и расскажу ему, что мы знаем, и попрошу его помочь тебе найти его дочь. Это займет два дня полета, если я буду лететь правильно.
— А я останусь с тобой, Уилл, — сказал Балтамос.
— Спасибо, — ответил Уилл.
Два ангела обнялись. Затем Варух обнял Уилла и поцеловал его в обе щеки. Поцелуй был легким и свежим, как и руки Балтамоса.
— Если мы Пойдём к Лире, — спросил Уилл, — ты найдешь нас?
— Я никогда не потеряю Балтамоса, — ответил он и отступил раздраженно.
Затем он взмыл в воздух, без промедления поднялся в небо и растворился среди редких звезд. Балтамос наблюдал за ним с отчаянием.
— Мы будем спать здесь или Пойдём дальше? — спросил он наконец, повернувшись к Уилу.
— Будем спать здесь, — ответил Уил.
— Тогда спи, а я буду стеречь. Уилл, я плохо вел себя с тобой, это было неправильно. Ты несешь самое великое бремя, и я должен помогать, а не обвинять тебя.
Я постараюсь быть добрее с этого момента.
Уилл лег на теплый песок и где-то поблизости, как он думал, ангел стерег его сон, но это мало успокаивало.
Глава три. Падальщики
Серафина Пеккала, королева клана ведьм озера Энара летела сквозь мутные небеса Арктики и плакала. Она плакала от гнева ужаса и скорби: гнева на миссис Коултер, которую поклялась убить, ужаса от того, что произошло с ее любимым краем и скорби… с этим ей предстояло вскоре разобраться.
Видя внизу растаявший лед, затопленный в низинах лес и заполонившее все море, она пала духом.
Но она не стала останавливаться, чтобы посетить свою родину, или поддержать и подбодрить своих сестер. Вместо этого она летела все дальше и дальше на север, в бурю и туман вокруг Свальбарда, королевства Иорека Бирнисона, бронированного медведя.
Она с трудом узнала главный остров. Горы лежали голые и черные, и только в нескольких укрытых от солнца долинах, в их затененных уголках, оставалось немного снега, хотя что солнце вообще здесь делало в это время года? Природа явно сошла с ума.
Серафина потратила большую часть дня, чтобы найти короля-медведя. Она увидела его среди скал на северной оконечности острова, преследующего вплавь моржа. В воде медведям было труднее охотиться: когда земля была покрыта льдами, они, из-за цвета своей шерсти, имели преимущество перед гиганскими млекопитающими, выходящими на берег подышать. Так, во всяком случае, должно было быть.
Но Иорек Бирнисон был голоден и даже острые клыки могучего моржа не могли удержать его на берегу. Серафина наблюдала, как боролись два создания, окрашивая красным морскую пену, и как Иорек выволок тушу из воды на широкую каменную отмель под взглядами трех лисиц, на почтительном расстоянии ожидавших своей очереди на пиру.
Когда король-медведь закончил есть, Серафина спустилась на землю для разговора.
Настало время для скорби.
— Король Иорек Бирнисон, — произнесла она, — позволь мне говорить с тобой. Я кладу свое оружие.
Она положила свой лук и стрелы на мокрый камень между ними. Иорек мельком взглянул на них, и Серафина очень удивилась бы, если бы уловила на его лице какие-либо эмоции.
— Говори, Серафина Пеккала, — прорычал Иорек. — Мы прежде не сражались, кажется?
— Король Иорек, я подвела твоего товарища, Ли Скорсби.
Маленькие черные глазки медведя и его перепачканная кровью морда были неподвижны.
Серафина видела, как ветер шевелит кончики кремово-белой шерсти на его хребте.
Он ничего не сказал.
— Мистер Скорсби мертв, — продолжала она. — Перед тем, как расстаться с ним, я дала ему цветок, с помощью которого он мог призвать меня, если я буду ему нужна.
Я услышала его зов и полетела к ниму, но опоздала. Он погиб, сражаясь с отрядом московитов, но я ничего не знаю о том, что привело их туда и почему он удерживал их, когда мог легко от них оторваться. Король Иорек, я недостойна снисхождения.
— Где это случилось? — задал вопрос Иорек Бирнисон.
— В другом мире. Рассказ займет некоторое время.
— Так начинай.
Она рассказала ему, что планировал Ли Скорсби: разыскать человека, который был известен, как Станислаус Грумман. Она рассказала, как лордом Азраэлом был разрушен барьер между мирами и о некоторых последствиях этого события; например таяние льдов. Рассказала о том, как ведьма Рута Скади летела за ангелами, и попыталась описать этих существ королю медведей так, как описала их Рута: свет, исходящий от них, их прозрачность и ясность, глубину их мудрости.
Затем Серафина рассказала о том, что она нашла, когда прилетела на зов Ли.
— Я наложила заклинание на его тело, чтобы уберечь его от разложения, — сообщила она. — Оно будет действовать до тех пор, пока ты не увидишь его, если ты захочешь этого. Но я обеспокоена этим, король Иорек. Я всем обеспокоена, но этим — в особенности.
— Где ребенок?
— Я оставила ее с моими сестрами, поскольку должна была ответить на зов Ли.
— В том же мире?
— Да.
— Как мне добраться туда?
Серафина объяснила. Иорек Бирнисон бесстрастно выслушал ее, а затем сказал, «Я пойду к Ли Скорсби. Затем я пойду на юг.»
— На юг?
— Льды ушли с этой земли. Я много размышлял над этим, Серафина Пеккала. Я нанял судно.
Три лисички терпеливо ждали. Две из них лежали, положив головы на лапы, третья сидела неподвижно, вслушиваясь в беседу. Арктические лисы, падальщики, немного понимали язык, но их мозги были устроены так, что они могли понять выражения только в настоящем времени. Большинство из того, что сказали Иорек и Серафина было дя них бессмысленным шумом.
К тому же, много из того, что говорили лисы, было ложью, поэтому даже если они и пересказывали то, что слышали, никто не мог понять, где правда, хотя доверчивые скальные падальщики часто верили большинству их слов, и никак не могли научиться на своих ошибках. Разговоры медведей и ведьм могли быть полезны также, как и их мясо.
— А ты, Серафина Пеккала? — подолжил разговор Иорек. — Что ты будешь делать?
— Я собираюсь найти гиптян, — сообщила Серафина. — Думаю, они понадобятся.
— Лорд Фаа, — сказал медведь, — да. Хорошие бойцы. Счастливого пути.
Он развернулся и, без всплеска нырнув в воду, поплыл, равномерно и без устали загребая лапами, в новый мир.
Некоторое время спустя Иорек Бирнисон пробирался через почерневший подлесок и потрескавшиеся от жара валуны на краю сгоревшего леса. Солнце светило сквозь дымную мглу, но он не обращал внимание на жару, как и на угольную пыль, оседавшую на его белом меху и мошкару, безуспешно пытавшуюся укусить его.
