Борис Батыршин - Египетский манускрипт
Нельзя сказать, что хлопоты эти были лейтенанту неприятны. Скорее даже наоборот — он с удовольствием наблюдал, как Ольга из взбалмошной гостьи из далекого будущего превращается в благовоспитанную московскую барышню. Она даже прекратила намекать ему на то, что могла бы не тратить время — свое и обожаемого Сержа — на постоянные переходы туда-сюда через портал; несмотря на всю соблазнительность этого предложения, Никонов ясно дал понять девушке, что намерен соблюдать хотя бы внешние приличия, а, следовательно, переехать к нему она сможет только после официальной церемонии. Ольга со вздохом согласилась, а лейтенант был избавлен от обсуждения свадебной кампании хотя бы на вечера.
Проблем здесь, надо сказать, хватало — причем о большинстве из них очаровательная Ольга до сих пор понятия не имеет. Правила, регламентирующие жизнь флотского офицера весьма и весьма строги; лейтенанту в самом скором времени придется представить будущую супругу сослуживцам, а значит — надо будет отвечать вопросы о ее семье. Неравный брак хорошо выглядит лишь на страницах чувствительных романов; На деле же женитьба на девице неясного происхождения вполне могла кончиться если не отставкой, то переводом куда-нибудь с глаз долой, например — на Дальний Восток или на Каспийскую Флотилию, обычное место ссылки проштрафившихся флотских офицеров. А этого допускать было никак нельзя: вместе с удобной должностью при Научном комитете морского ведомства, Никонов лишился бы и возможности влиять на развитие флота, а значит — прощай планы по изменению истории! В последнее время он и так забросил свои изыскания, уделяя непозволительно мало времени содержимому плоского черного чемоданчика, хранящегося в кабинете…
Имелись и другие трудности. Паре предстояло венчание — а Закон обязывал священника быть особенно внимательным к совершению брака. Перед началом венчания требовалось представить в Церковь документы, которые могли удостоверить священника, что возраст, вероисповедание, гражданское состояние жениха и невесты, отсутствие недопустимого родства между ними, позволяют вступить в брак.
Самому Никонову, как военному, предстояло, кроме того, предоставить разрешение на вступление в брак, полученное у своего непосредственного начальства. И если с этим (как впрочем и с остальными его бумагами) никаких хлопот не предвиделось, то об Ольге сказать того же самого было невозможно. У нее не было никаких документов — вообще. Равно как и никакой возможности их раздобыть. Конечно, подобные вопросы в Российской Империи спокон веку решались с помощью нужных людей и соответствующего размера мзды, однако Никонов подобного опыта не имел. Он уже подумывал обратиться за помощью к Корфу, который ориентировался в житейских коллизиях несколько лучше его. Кроме того барон, человек достаточно известный в спортивных кругах Москвы, успел обрасти здесь немалыми связями. Однажды, когда Никонов упомянул об этом в беседе с ней самой, девушка отмахнулась, и заявила, что «ребята сделают ей в фотошопе ксивы лучше настоящих, только надо найти образец».
Потратив примерно четверть часа на выяснение, что, собственно, имела в виду его будущая супруга, Никонов с негодованием отверг вариант фальшивки, пусть и очень высокого качества — так что вопрос с документами Ольги оставался открытым.
— Серж, ты вообще, меня слушаешь? Смотри, я никак не могу решить, какую их этих трех… нет, пяти шляпок выбрать! Посмотри, что тебе больше нравится?
Никонов вздохнул и, оставив тягостные мысли снова с головой окунулся в водоворот предсвадебной суеты.
Из этого приятного занятия его вырвал громкий крик снизу: «Куды прешь, храпоидол, господа не принимають!»
Лейтенант с усилием оторвался от созерцания очередных невесомо-кружевных штучек непонятного назначения и вышел из гостиной на лестницу. Внизу, в прихожей встрёпанный Николка сцепился с Фёдором, нипочём не желавшим пускать мальчика «без докладу». Николка размахивал руками, что-то горячо втолковывая привратнику, но Фёдор стоял, как скала.
Увидев Никонова, мальчик обрадовался:
— Дядь Серёжа… ой, простите, господин лейтенант, я к вам, очень срочно, а он вот не пускает…
Моряк кивком велел Фёдору пропустить Николку (привратник удалился, шаркая войлочными туфлями и что-то недовольно бормоча себе под нос), а Николка взлетел по лестнице и зачастил:
— Беда, дядь Серёжа, Яшка попался! Хотел заглянуть в Сибирь, его там и схватили. Я сразу к вам, надо что-то делать, а то этот гад Стрейкер его точно убьет!
— Погоди-погоди, — Никонов попытался остановить этот поток слов. — Какая Сибирь? Откуда там Стрейкер? А заодно и Яков? И куда он хотел, как ты выражаешься, «заглянуть»?
Через полчаса Николка сидел в гостиной, сжимая обеими ладонями кружку с крепчайшим чаем. Ольша хлопотала вокруг — напряжение последних часов вылилось у мальчика в форменную истерику, и, едва закончив невнятные объяснения он попросту разрыдался.
А Никонов, поймав извозчика уже мчался на Маросейку, где в этот час должен был находиться в своем клубе барон Корф.
Глава пятнадцатая
Короче — это мы удачно зашли. Хотя и нервы пришлось помотать, не без этого. Германец-археолог, надо отдать ему должное, расколол нас как гнилой орех. Кто ж знал, что этот подвальный сиделец к тому же знаменитый лингвист и всемирный полиглот? Вот он и уличил нас на языковых нестыковках: словечки там всякие, выговор, обороты — в общем, «нетипичные языковые конструкции». И когда отец заявил, что готов удовлетворить его любопытство по поводу того, кто мы такие — у меня аж душа ушла в пятки. Мало нам Каретникова с беглым лейтенантом и его веселой командой…
Ах да, я ведь еще ничего не рассказал! Оказавшись в Александрии отец первым делом заглянул в русское консульство. И не зря — там нас ждало письмо от Николки. Обычное, ни к чему не обязывающие «У нас все хорошо, в Москве жара» и «Шлем привет, когда ожидать домой?». Но кроме письма, в конверте из плотной провощенной бумаги помещалась еще и флешка с видеофайлом — а в нем подробный, хотя и несколько сбивчивый рассказ о последних московских событиях.
Из него мы узнали и о чудесном появлении Никонова, паровозом притащившего с собой целую вереницу студентов из 21-го века, и о том, что шустрый Яша уже в курсе наших обстоятельств, и, конечно, о явлении злодея-бельгийца. Забегая вперед, скажу — пакет был отправлен еще до драматических событий, разыгравшихся вокруг персоны несчастного Евсеина, так что о взрыве на Воробъевых горах мы пока не знали. Но и того, что узнали хватило, чтобы отец схватился за голову; пришлось сделать над собой изрядное усилие, чтобы не бросить все и не кинуться в порт, в поисках любого — ЛЮБОГО! — парохода, идущего в нужном направлении.
Но — первый приступ паники удалось задавить. Очень кстати припомнилось и то, что если разузнать то, ради чего мы явились в эти негостеприимные края, то и московские проблемы решать будет куда проще. Пароход мы все же отыскали — греческое судно, отправляющееся в Одессу, — но отменять визит к археологу сочли излишним. Герр Вентцель сдержал обещание: доктор Боргхардт, ждал нас на следующий день. И ни где нибудь, а во дворце Магомеда-Али; там располагалась александрийская резиденция хедива.
Нам повезло — самого хедива в Александрии не оказалось, так что во дворец мы нас пропустили легко. Опущу подробности насчет встречи, оказанной нам старым археологом и путешествия по подземельям. Всякий, кто смотрел «Мумию» и «Индиану Джонса», сам составит себе достаточно верную картину. Перейду сразу к объяснению с герром Бургхардом и главное — к содержимому ковчега, маалюльской находке забытого египтянина.
Оказывается, отец и в мыслях не имел рассказывать немцу, кто мы такие на самом деле. Вместо этого, он скормил ему полную намеков и недоговорок историю, из которой следовало, что мы — жители некоей скрытой от всего мира «республики Разума и Науки», основанной несколько десятков лет назад группой энтузиастов-учёных из России и Германии. И там с тех пор только и занимаются тем, что проводят исследования, создают невиданные творения научно-технической мысли и вообще, всячески двигают прогресс в одном отдельно взятом уголке планеты. В качестве доказательства был предъявлен мой фотоаппарат — я с ходу сделал несколько кадров и показал их археологу. А заодно — и свежеснятый ролик с ним, герром Боргхардтом в главной роли. Сраженный наповал этой демонстрацией цифровых технологий старик обалдел окончательно, и внимал словам отца, как гласу Господа, вещающего Моисею.
Каково? В наше время на такую туфту не купился бы и самый отъявленный уфолог или космо-поисковик. А здесь прокатило — видимо, сказалась популярность жанра приключенческой литературы и отсутствие игрового синематографа. На наше счастье, изобретение братьев Люмьер еще не успело внедрить в массовое сознание такие вот штампы, так что эта бредовая история прозвучала для старика вполне убедительно. Он лишь робко поинтересовался, почему это ученые нашего Города (вот так — Город с большой буквы! А чего мелочиться?) не предъявят миру свои достижения? Отец ответил заготовленной тирадой о том, что-де человечество ещё не готово к тому, чтобы в полной мере овладеть чудесами науки, так как его представления о добре и зле… герр Боргхардт проглотил и это.
