Александр Грэй-Биркин - Дракон острова Кенгуру
Усач воскликнул:
— Ты бы видел, Клякса, какая чудесная в Сиаме архитектура! Какие там грандиозные дворцы, храмы, и многие другие здания!
Гвоздь закивал головой и подтвердил:
— Да, да, Клякса. Дворцы и храмы там — чудо. Их буддистские храмы, просто, завораживают.
Клякса сказал:
— Вот бы и мне там побывать.
— Побываешь, Клякса, — сказал Усач, похлопав Кляксу по плечу.
Гвоздь положил левую руку за стол-бочку и продолжил:
— Там мы сгрузили свой товар, загрузились сиамским товаром, и стали ждать попутного ветра, чтобы отправиться домой, в Европу. А пока ветер ждали, мы все в портовой таверне пьянствовали и веселились, вместе с ихним королём Пра Петрачи, который находился в порту по государственным делам.
Усач закивал головой, и подтвердил:
Их король, от безделья, часто бывает в кабаках и тавернах, и веселится и пьянствует вместе с простым народом, и вместе с простыми матросами, что приплыли в Сиам из разных стран.
— С простыми матросами? Король? — удивился Клякса, — Да быть не может такого.
— Может, Клякса. Вот, русский царь Пётр, когда в Европу приезжает, то любит в кабаках попьянствовать и повеселиться вместе с простым народом, а особенно, с моряками. Вся Европа об этом знает. Король Сиама — почти такой-же.
Клякса согласился с доводом, кивнул головой и поверил сказанному. Он также, понаслышке знал, что русский царь Пётр любит повеселиться в кабаках с простыми людьми, и, навострив уши, продолжал слушать своих новых друзей, веря почти всему, что они говорят.
Гвоздь продолжал вести рассказ:
— Король и его свита пили с нами вино и ром, веселились и плясали, играли с нами в карты и в кости. Целых два дня! А затем, король продал мне коня-птицу!!!
— Что такое конь-птица? — спросил, тут же, изумлённый Клякса.
Гвоздь начал разъяснять:
— Это, вообще-то, птица, только очень большая. Больше коня! Со слона! И крылья у неё огромные! Больше корабельных парусов! И клюв — как бивень у слона! А лапы, словно два сосновых ствола, и с мощными когтями. А перья, у этой птицы, большие и чёрные, как у вороны. У короля Сиама таких птиц — целая стая. Питаются эти птицы травой, и они пасутся, там, на лугах, вместе с королевскими лошадьми.
Клякса моментально выпучил глаза и, очень удивлённо, уставился на Гвоздя:
— Я никогда, ничего, не слышал о такой птице, — сказал он.
— Есть такие птицы, — сказал Усач, кивая головой. — Гвоздь, за неё, заплатил всю долю своих бриллиантов, что ему досталась с пальмы.
Гвоздь кивнул головой и подтвердил:
— Всю долю, Клякса. Та конь-птица, которую я купил, был самцом, и я дал ему новое имя — Геракл, в честь древнегреческого богатыря. Геракл был хорошо объезжен в полётах, придворными, и был хорошо оснащён. На спине у Геракла имелось седло, а клюв был оборудован уздечкой.
Клякса ничего не понимал, и Гвоздь разъяснил:
— На этой птице, верхом, на её спине, можно быстро летать.
— Летать? Верхом, на спине? — изумился и удивился Клякса.
Усач кивнул головой, и подтвердил:
— Да летать. Сидя, верхом, на её спине.
— Вот это птица! — воскликнул Клякса.
Гвоздь, тут же, начал Кляксе разъяснять:
— Нужно подняться на её спину по верёвочной лестнице, сесть в седло, и затянуться ремнями. Управляется эта птица, как лошадь, с помощью уздечки. А летает эта конь-птица высоко-высоко, и быстро-быстро! Выше и быстрее орла или ястреба!
Клякса слушал, раскрыв рот, а Гвоздь продолжал рассказывать:
— Поднялся я к Гераклу на спину, сел в седло, закрепил себя ремнями, дёрнул за узду, и Геракл сначала побежал, затем, разбежавшись, замахал крыльями, и взлетел, неся меня в небо на своей спине! Через четверть часа он набрал высоту, и мы быстро полетели! Геракл поднял меня выше туч и облаков, и мы взяли курс на Европу. Ночью мы тоже летели. Я управлял Гераклом, ориентируясь по компасу, который был прикреплён к седлу. Лишь, три раза в сутки, мы, — я и моя птица, опускались на землю, чтобы отдохнуть, поесть, поспать, и чтобы, Геракл травку пощипал. Он меня слушался.
— Это же, чудо-птица! — воскликнул Клякса.
Усач и Гвоздь закивали головами.
— Да! Это — чудо-птица! — с восхищением, сказал Усач.
Гвоздь продолжил свой удивительный рассказ:
— Всего за семь суток, Геракл доставил меня домой, прямо к крыльцу моего дома. Вся округа сбежалась поглядеть на меня, и на моего коня-птицу. Я, потом, детей на Геракле катал. А наш корабль вернулся в Европу только через четыре месяца. Клякса, тут же, поинтересовался:
— А где, же, эта конь-птица сейчас?
Гвоздь, на минуту, замолчал, пытаясь придумать хоть какой-нибудь ответ, потом, после паузы и двух вздохов, ответил:
— Я, через месяц, выгодно продал Геракла одному арабскому шейху. Он, мне, за Геракла, очень хорошо заплатил, золотыми динарами. Этот шейх улетел в свою страну на Геракле, и был очень доволен приобретённой конём-птицей.
Клякса был в восторге от рассказанного. Он вытаращил глаза и изъявил желание:
— Хочу такую же птицу!
Усач улыбнулся, похлопал Кляксу по плечу, и сказал ему:
— Разбогатеешь, Клякса, отправишься в Сиам, и там, у короля, купишь, себе, такую птицу. Летать будешь, на ней, выше туч и облаков.
Клякса начал мечтать о коне-птице. Ему, в эту минуту, очень захотелось подняться в небо, и перелететь Атлантику в обе стороны. Клякса был в небывалом восторге, а Гвоздь, Усач и Фикса продолжали рассказывать ему о других невероятных морских приключениях, что происходили, когда-то, с ними, в морских плаваньях.
Клякса, с восторгом, слушал своих новых друзей, и, лишний раз, убеждался, что сделал правильный выбор, избрав профессию моряка.
Наконец, всем им надоели разговоры, и когда за окном стало темнеть, все они, после лёгкого ужина, решили лечь спать. Все четверо, как и многие другие матросы, стали готовить свои гамаки ко сну.
Усач вытащил, из своей сумки, вместе с другими вещами, синюю треугольную шляпу, взял шляпу в руки, и одел её на голову Кляксе.
— Дарю, Клякса! Зачем мне две шляпы! Я новую, сегодня, купил, — сказал он, кивнув на свою новую треуголку, и, тут же, поднёс небольшое зеркальце к носу Кляксы.
Клякса увидел свою физиономию, со шляпой на голове.
— Спасибо, — поблагодарил Клякса Усача.
— Эта треуголка была на его башке весь прошлый рейс. Эта шляпа знакома с тремя океанами, — сделал Гвоздь, для Кляксы, пояснения к подарку от Усача. — В этой треугольной шляпе ты, Клякса, станешь таким же опытным морским волком, как и сам Усач.
Клякса был очень доволен подарком. Он давно мечтал о треугольной шляпе, но никак не мог выкроить нужную сумму денег, чтобы такую шляпу приобрести, так как всегда, когда нужная сумма оказывалась в кармане Кляксы, то обязательно появлялись другие неотложные желания. И Клякса откладывал, из раза в раз, покупку треуголки на потом. И вот, треугольная шляпа у него, неожиданно, наконец-то, появилась.
В матросском помещении шумела вечерняя суета. Утром предстоял трудный день, и все готовились ко сну.
— Трюмы загружены, завтра утром отплываем, — ещё раз напомнил Гвоздь Кляксе. — Отплываем с большим караваном ост-индийских кораблей.
— А пока, можешь дрыхнуть до самого утра, — проговорил, сквозь нос, Усач, и улёгся на свой гамак.
Гвоздь и Фикса, как и большинство матросов на корабле, также легли спать. Клякса забрался на свой гамак, повернулся на правый бок, закрыл глаза и, вскоре, крепко заснул.
__
Проснулся Клякса утром, по команде "подъём!", объявленной по всему кораблю для всего экипажа. Где то, на верхней палубе, раздавался звон судового колокола, который регулировал жизнь и распорядок на корабле, подавая условные команды, и отбивая склянки каждые полчаса.
— Подъём! — громко заорал, заранее проснувшийся Гвоздь, услышав сигнал к подъёму, ревностно исполняя свои обязанности, и поднимая всех матросов, что находились и спали в жилом матросском помещении корабля, и которых было около сорока.
Все быстро, в толкотне, поднялись, просыпаясь на ходу, оделись и пошли умываться, после чего, все отправились на камбуз, для получения завтрака. Клякса, отстояв очередь, получил завтрак, после чего, как и другие матросы, примостился на второй палубе, недалеко от камбуза, и съел содержимое чашки, в которой находилась рисовая каша с мясом. Затем, он быстро вымыл опустошённую чашку водой, вновь подошёл к коку, и, сдав чашку, получил кружку сладкого кофе с молоком.
В час завтрака, на все корабли каравана стягивались моряки, жившие в окрестностях, и которых провожали в дальнее плаванье их родные. Многие из них явились на флейт "Дельфин", и его экипаж, в итоге, составил ровно восемьдесят человек.
После завтрака, капитаны всех судов каравана дали своим экипажам приказы к отплытию, и вновь зазвенел корабельный колокол.
