Яник Городецкий - Треугольник
— Извиняюсь, — залился я краской. — Со мной такое первый раз, честно… Я… постираю.
— Март, да это же просто ерунда… Ты… переоденься, ладно?
— Юлька спит?
Он кивнул. Слава Богу. Я бы не пережил этого позора на глазах у Юльки.
— Страшно? Тебе опять это снилось?
— Мне почти каждую ночь это снится, — вздохнул я и сгреб мокрую простыню в охапку. — Сколько время?
— Три десять. Ты переоденься и ложись…
Какой кошмар. Я маленький был, и то не было такого конфуза. Никогда.
Я переоделся в джинсы, а заодно и "Калифорнию" нацепил. Пальма отвернулся и засопел. Я пошел в кухню, сел за стол и положил на него голову. Сам не заметил, как заснул.
А когда я проснулся, дома никого не было. И рядом лежал листик с запиской.
"Мы в школе, будем к часу" — прочитал я.
Значит, Пальма собрался извиняться… Хотя не извинится он, он гордый…
Я порадовался за него и улыбнулся. Решился все-таки. А я даже не догадался вчера, что он собрался вернуться в школу. Хоть бы все хорошо получилось, и его не выгнали оттуда…
Я походил по комнате, кухне, заглянул на балкон. Позвенел в велосипедный звонок. Надо будет покататься сегодня…
Может, к Графику заглянуть? Он сказал, у них карантин в школе, значит, он дома. Я посмотрел в зеркало, поправил торчащие волосы (вот удивительно — они растут, хотя я умер, и растут очень быстро, уже на сантиметр) и вышел сквозь дверь. Поднялся на этаж выше и постучал. Звонка рядом с дверью графиковой квартиры не было, точно так же, как и у Пальмы с Юлькой. Я услышал, как кто-то маленький пыхтит, пытаясь дотянуться до глазка. Оказалось — Наташка.
— Привет, — сказал я. — Ну как?
— Привет… Что — как?
— Шофер… папа дома?
— Нет пока.
Двойник — козел. Что ж он мне наврал, что шофера отпустили?
— Мама за ним поехала. Скоро приехать должны…
— Серьезно? — обрадовался я. Значит, моя мама поверила! Значит, все получилось! Ура!
— Ура! — так и сказал я. И Наташка мне улыбнулась. Хорошо так улыбнулась. Я сразу понял, что все сегодня будет хорошо. И у меня, и у Пальмы. И у Юльки. И вообще. Я спустился на наш этаж, нырнул сквозь обивку, споткнулся об огромный тюк и встретился взглядом с какой-то теткой.
Мне никогда бы не пришло в голову, что это — бабушка Пальмы и Юльки. Ей было лет сорок пять на вид, не больше. Она была очень красивая и молодая.
Уже потом я узнаю, что это не родная, а двоюродная бабушка. А ее старшая сестра — мать отца Пальмы и Юльки, страшного пьяницы. Такого же, как мой знакомый алкаш из детского парка. Но это я узнаю потом. А сейчас мне это было неизвестно, и я мысленно прикидывал разницу в возрасте.
— Ты что тут делаешь, мальчик? Как ты сюда попал?! — удивилась она.
Я, по правде, удивился ничуть не меньше. Пальма же говорил, что бабушка приедет в понедельник! Я бы успел куда-нибудь смыться к тому времени…
— Так ведь воскресенье же… — пролепетал я. Она же хотела в понедельник приехать? Верно я говорю?
— Я сейчас милицию вызову! Ты кто? Что ты тут делаешь?
А у меня все слова в горле застряли. Женщина потянулась к телефону.
— Не надо, — сказал я. — Не вызывайте. Они меня не увидят.
— Почему? — растерялась она.
— Вы… бабушка Пальмы и Юльки?
— Это ты мне ответь, кто ты такой!
— Я Март… я их друг.
— А почему ты тогда не в школе?
Ну что ей сказать? Что я на самом деле не существую? Так ведь не поверит же…
— Воскресенье сегодня, — сказал я.
— А они сами тогда где?
— В школе.
Она пристально посмотрела на меня.
— Слушай, ты что мне голову морочишь?
— Да серьезно! Я учусь в другой школе, у нас сегодня нет занятий!
— А почему у них есть? И почему ты вообще тут, а не дома?
А кому я нужен дома?
— Я расскажу. Только трубку положите, пожалуйста.
Она поколебалась, но трубку положила.
— Говори, — потребовала она. Я вздохнул.
— Я… в некотором роде… труп.
— Кто?
— Труп. Я умер, попал под машину. Я серьезно, — кивнул я, видя, что она мне не верит, ни капельки. — Смотрите!
Я собрался с духом и прошел через дверь. И обратно.
— Это как? — изумилась она. — Тебе не больно… вот так вот делать?
— Я же говорю. Я умер. Я призрак. Мне больно, но только если через живое… через людей, например. А через дверь не больно. Вы только не пугайтесь… Я самый настоящий, я не глюк, — уточнил я. Вдруг она думает, что я — галлюцинация. — Так вот… случилось. Странно, да?
— Куда уж… страннее. Ты…
Она явно что-то хотела сказать, но у нее плохо получалось. Как хорошо, что я не на ее месте. Прямо радость. Лучше уж быть мной — по крайней мере, мне не грозит инфаркт.
— Это я правду говорю…
Я рассказал ей все до конца. Не знаю, по-моему, она мне поверила. Кивала довольно понимающе. Хотя, может, она думала, что потеряла рассудок. А кивала просто так, в такт моим словам. Мне стало ее жаль. Конечно, страшно вот так напрямую слушать невероятную историю про глупого пацана, скачущего под колеса. Который умеет проходить сквозь стены.
— А как они? — вдруг спросила она, совершенно не слушая мой рассказ. Я сначала не понял, кто — "они", а потом догадался. — Как Пальма?
— Да нормально, — пожал плечами я. — Кстати!
Я метнулся в комнату и притащил оттуда рюкзак, туго набитый пачками денег.
— Вот, — сказал я.
— Это что? — испугалась бабушка.
— Ну… деньги же.
— Я вижу, что деньги. Я спрашиваю — откуда?
Ничего подобного. Она спросила не откуда, а что.
— Из сберкассы, — признался я.
— Откуда?!
— Ну из банка то есть, — уточнил я. — Рядом с библиотекой который.
— Это ты их достал?
— Ну да…
— И сколько тут?
— Миллион триста.
Она испуганно посмотрела на меня.
— Боже, что же теперь будет…
Я не понял, о чем она. А что теперь будет? Хорошо будет. Я так и сказал ей. Но она, кажется, меня не поняла.
— Ты хоть понимаешь, что натворил! У тебя родители есть, мальчик? Ты о них подумал?
Я же ей сказал, что меня Март зовут…
— Нет. А при чем тут мои родители? Вы что, думаете, их посадят?
— А ты думаешь, нет?
— Меня никто не видел. Хотите — пойдем на улицу. Подойдем к кому угодно и вы спросите, стою я рядом с вами или нет.
— И что?
— Ничего. Хотите — правда, пойдем. Увидите, что они скажут.
Она покачала головой.
— Но так не бывает…
— Я тоже так думал.
— Никто не видел? Совсем никто не знает? — переспросила она с такой надеждой в голосе, что я даже засмущался.
— Совсем. Только Юлька с Пальмой.
Она замолчала, а потом крепко обняла меня.
— Ты же чудо… Храни тебя Бог, Март…
…-Эй, Пальма-Тополь! А мы думали, ты больше не придешь, — засмеялся Пальмин сосед по парте, когда они с Юлькой зашли в класс. — А Риточка тебя чихвостит каждый день! Орет, что ты прогульщик, и что она непременно поведет тебя к директору, когда ты объявишься!
— А где она, кстати? — спросил Пальма.
— Так ногу сломала! Так что у тебя есть шанс закончить этот год, — засмеялся мальчишка. — Мы все так обрадовались, когда узнали… А класснуха на нас обиделась. Мы так визжали от счастья. Она сказала, это невежливо… Гы…
— Удачное начало удачного дня, — заметила Юлька.
— Значит, сегодня химии нет?
— Нет. И в четверг тоже нет! И через неделю нет! И вообще — нет. Круто, да?
— Круче не бывает, — пробормотал Пальма. — Что щас будет?
— Информатика. Может, разрешит поиграть?
— Надо было Марта с собой взять, — сказал мальчик сестре. — Он заскучает один дома. По телику ничего интересного нет.
— Можно было. Да здесь веселее разве?
— А я отвык уже…
Герасимов подошел к школе и внимательно посмотрел в окно. За деревянным столом сидел здоровенный мужик в камуфлированной куртке.
— Блин, — сказал Лешка и отошел к деревьям. Его там ждали трое.
— Короче, сидит. Амбал здоровый. Тупо. Не надо лишнее внимание привлекать. Я один пройду, а вы идите к окошку туалета. Если там никого не будет, я открою раму, и вы залезете. Все ясно? И быстро, поняли? Временя мало совсем, перемена скоро.
Они кивнули. Герасимов снова побрел к школе и распахнул дверь. Спокойно, будто так надо. Охранник поднял голову и посмотрел на Лешку.
— Куда? — мрачным серым голосом произнес он.
— Валентина Валерьевна просила зайти, — так же серо и обыденно ответил Герасимов. Он знал, что охранник понятия не имеет, преподает некая Валентина Валерьевна в школе, или нет. Охранник пропустил Герасимова, и тот сначала внимательно изучил расписание, а после поднялся на второй этаж. Потом со второго снова на первый, только с другой лестницы. Он быстро нашел туалет, на двери которого какой-то умник написал "man", а на соседней двери — "woman". Герасимов зашел в тот, который для "man". Там никого не было, и он резко потянул на себя раму. Она со скрипом отворилась, а на Лешку с верхнего края посыпалось что-то белое, вроде известки или трухи. Он ругнулся и выгнулся вперед.
