Джоанн Роулинг - Гарри Поттер и Дары смерти
— Чёрт возьми, Гермиона, ну забыл я какой-то пустяк…
— Ты что, не понимаешь, что для нас нет сейчас во всём мире места опаснее, чем Министерство ма…
— Думаю, надо идти туда завтра, — сказал Гарри.
Гермиона умолкла на полуслове, так и не закрыв рта, Рон поперхнулся супом.
— Завтра? — переспросила Гермиона. — Ты серьёзно, Гарри?
— Серьёзно, — ответил он. — Мы уже месяц как толчёмся у входа в Министерство, подготовиться лучше нам всё равно не удастся. А чем дольше мы будем откладывать вылазку, тем дальше может уйти медальон. Не исключено, что Амбридж его уже выбросила, он же не открывается.
— Если только, — вставил Рон, — Амбридж всё-таки не открыла медальон, и тогда он успел овладеть ею.
— Для неё это большой разницы не составит, она и так злее некуда, — пожал плечами Гарри.
Гермиона, ушедшая в свои мысли, прикусила губу.
— Всё самое важное мы знаем, — продолжал, обращаясь к ней, Гарри. — Знаем о запрете трансгрессии в Министерство и из него. Знаем, что теперь только самым важным чинам разрешено устанавливать связь их домов с Министерством по Сети летучего пороха, — Рон слышал, как на это жаловались двое невыразимцев. И примерно знаем, где находится кабинет Амбридж, поскольку уже ты слышала, как тот бородатый говорил своему приятелю…
— «Мне нужно на первый уровень, Долорес вызывает», — мгновенно процитировала Гермиона.
— Точно, — сказал Гарри. — Кроме того, нам известно, что при входе используются какие-то странные монеты, жетоны, я не знаю, что они собой представляют, однако видел, как та колдунья занимала их у подруги…
— Так у нас же нет ни одного…
— Если все пойдёт по плану, будут, — спокойно ответил Гарри.
— Не знаю, Гарри, не знаю… столько всего может пойти наперекосяк, мы до того полагаемся на случай…
— Так оно всё и останется, даже если мы потратим на подготовку ещё три месяца, — сказал Гарри. — Пора действовать.
Гарри ясно видел по лицам Рона и Гермионы, что они испуганы, он и сам ни в чём не был уверен и всё же не сомневался — настало время привести их план в действие.
Предыдущие четыре недели они провели, облачаясь по очереди в мантию-невидимку и патрулируя парадный вход Министерства, который Рону — благодаря мистеру Уизли — был известен сызмальства. Они сопровождали шедших на работу сотрудников Министерства, подслушивали их разговоры и выяснили, кто из них приходит всегда в одно и то же время, да ещё и в одиночку. Иногда им удавалось спереть из чьего-нибудь кейса номер «Ежедневного пророка». И постепенно они составили примерные карты здания Министерства и заметки, стопка которых лежала сейчас перед Гермионой.
— Ну хорошо, — медленно выговорил Рон, — допустим, мы пойдём на дело завтра… Думаю, для этого хватит меня и Гарри.
— Ой, не начинай, ради бога, — вздохнула Гермиона. — По-моему, мы с тобой обо всём договорились.
— Мотаться у входа под мантией — это одно, Гермиона, а сейчас речь совсем о другом. — И Рон пристукнул пальцем по номеру «Ежедневного пророка» десятидневной давности. — Ты состоишь в Списке «магловских выродков», не явившихся на собеседование.
— А ты, предположительно, помираешь в «Норе» от обсыпного лишая! Уж если кому идти и не следует, так это Гарри, его голову оценили в десять тысяч галеонов…
— Ладно, я останусь здесь, — сказал Гарри. — Как покончите с Волан-де-Мортом, дайте мне знать, идёт?
Рон и Гермиона покатились со смеху, и тут шрам на лбу Гарри снова пронзил его голову болью. Рука Гарри рванулась ко лбу — он увидел, как сузились глаза Гермионы, и постарался представить это движение попыткой отбросить упавшие на глаза волосы.
— Ну хорошо, — говорил Рон, — если мы идём все трое, трансгрессировать нам придётся поодиночке. Под одной мантией-невидимкой нам уже не поместиться.
Шрам Гарри продолжал наливаться болью. Он встал. И к нему тут же подскочил Кикимер.
— Хозяин не доел суп. Может быть, хозяин предпочитает вкусное тушёное мясо или торт с патокой, который хозяин так любит?
— Спасибо, Кикимер, мне просто нужно отлучиться на минуту… э-э… в ванную комнату.
Сознавая, что Гермиона не сводит с него подозрительного взгляда, Гарри торопливо поднялся по лестнице в вестибюль, потом на второй этаж, влетел в ванную и запер за собой дверь на задвижку. Покряхтывая от боли, он склонился над чёрной умывальной раковиной, над её кранами в виде разинувших рот змей и закрыл глаза…
Он шёл по сумеречной улице. По обеим сторонам от него поднимались высокие, словно пряничные, дома с деревянными фронтонами. Он подошёл к одному из них, увидел, как его белая рука с длинными пальцами стучит в дверь. Его охватывало возбуждение…
Дверь растворилась, на пороге появилась смеющаяся женщина. Она взглянула в лицо Гарри, и её весёлость сменилась ужасом…
— Грегорович? — произнёс он высоким, холодным голосом.
Женщина покачала головой, попыталась закрыть дверь, но белая рука твёрдо держала её, не позволяя даже сдвинуть с места.
— Мне нужен Грегорович.
— Er wohnt hier nicht mehr! — тряхнув головой, крикнула женщина. — Он здесь не живёт! Не живёт! Я не знаю такого!
Оставив попытки закрыть дверь, она начала отступать в тёмную прихожую, и Гарри скользящей поступью последовал за ней, вытаскивая длинным пальцами палочку.
— Где он?
— Das weiß ich nicht! Он съехал! Я ничего не знаю, не знаю!
Гарри поднял палочку. Женщина закричала. В прихожую выбежали двое детей. Женщина попыталась заслонить их руками. Вспышка зелёного света…
— Гарри! ГАРРИ!
Он открыл глаза, осел на пол. Гермиона снова заколотила в дверь.
— Гарри, открой!
Гарри понимал — он кричал что-то. Он встал, отпер дверь, Гермиона тут же влетела в неё, едва не упав, и подозрительно оглядела ванную. За ней вошёл Рон, нервно потыкал в углы холодной ванной комнаты палочкой.
— Что ты здесь делал? — строго спросила Гермиона.
— А как по-твоему, что? — с вялой бравадой поинтересовался Гарри.
— Ты так орал, точно тебе башку отрывают, — сообщил Рон.
— А, ну да… наверное, я задремал или…
— Гарри, пожалуйста, не делай из нас идиотов, — сказала Гермиона и с силой вздохнула. — Мы же знаем, что у тебя опять заболел шрам, ты побелел как полотно.
Гарри присел на край ванны.
— Ну хорошо. Я только что видел, как Волан-де-Морт убивает женщину. Сейчас он, наверное, уже убил всю её семью. Без всякой нужды. Это как с Седриком, они просто подвернулись ему под руку…
— Ты же должен был прекратить это, Гарри! — воскликнула Гермиона, и голос её гулко отразился от стен ванной комнаты. — Дамблдор хотел, чтобы ты прибегал к окклюменции. Он считал эту связь опасной — ею может воспользоваться Волан-де-Морт! Какой смысл смотреть, как он убивает и пытает людей, если ты не можешь помочь им?
— Так я узнаю, что он делает, — ответил Гарри.
— Значит, ты даже не пытаешься отключиться от него?
— Я не могу, Гермиона. Ты же знаешь, с окклюменцией я не в ладах, мне так и не удалось по-настоящему освоить её.
— Да ты и не старался никогда! — запальчиво сказала она. — Я не понимаю, Гарри, тебе, что же, нравится эта особая связь, отношения — не знаю что?..
Она примолкла, увидев взгляд, которым он смерил её, вставая.
— Нравится? — негромко спросил он. — А тебе бы это понравилось?
— Мне… нет… Прости, Гарри, я не хотела…
— Я ненавижу и эту связь, и то, что ему удаётся вторгаться в меня, что я начинаю видеть его, когда он становится особенно опасным. И тем не менее я собираюсь использовать всё это.
— Дамблдор…
— Забудь о Дамблдоре. Выбираю я и никто больше. А я хочу понять, зачем ему понадобился Грегорович.
— Кто?
— Заграничный мастер, изготовитель волшебных палочек, — ответил Гарри. — Это он сделал палочку Крама, и Крам считает его лучшим из всех.
— Но ты же говорил, что Волан-де-Морт держит где-то у себя Олливандера, — сказал Рон. — Если у него уже есть один мастер, зачем ему второй?
— Возможно, он разделяет мнение Крама, считает, что Грегорович лучше. Или думает, что Грегорович сумеет объяснить ему, что сделала моя палочка, когда он гнался за мной. Олливандер этого сказать не смог.
Гарри взглянул в пыльное потрескавшееся зеркало и увидел, как Рон и Гермиона обменялись за его спиной многозначительными взглядами.
— Гарри, ты всё время твердишь о том, что сделала твоя палочка, — произнесла Гермиона, — но ведь это сделал ты! Почему ты так упорно отказываешься признать силу, которой обладаешь?
— Потому что понимаю: никакой силы у меня нет! И у Волан-де-Морта тоже, Гермиона! Мы с ним оба знаем, что произошло!
Они гневно глядели друг на друга. Гарри понимал, что не убедил Гермиону, что она подыскивает возражения — и против того, что он говорит о своей палочке, и против его решения допустить Волан-де-Морта в своё сознание. К облегчению Гарри, в их спор вмешался Рон.
