Майте Карранса - Избранница
Луси, чуткая, как всегда, заметила:
— Теперь я понимаю! В отличие от тебя Анхела классная и шикарная, ты лишь подражаешь ей!
Марина не собиралась падать духом. Не обращая внимания на сестру, она взяла забытый на столе мобильный телефон, который тут же некстати зазвонил.
— Ах, это ты? — ей ответил голос матери. — Я только хотела поговорить с Анхелой и спросить, все ли у нее хорошо.
Анхела взяла телефон и ответила с очаровательной любезностью:
— Привет, мама! Все просто замечательно! Миссис Хиггинс — само очарование, Марина хороша собой, как никогда прежде, а эта комната — просто чудо. Ни о чем не беспокойся, мы отлично проводим время!
Марина пожала плечами и стала оправдываться перед Цицероном.
— Я так не считаю! Миссис Хиггинс — хитрюга, моя комната — дерьмо, а в этой стране так холодно, что шелушится кожа. Но ты мне нравишься, — без колебаний добавила она и осмелилась поцеловать Цицерона, хотя Анхела стала бы ждать, когда парень сам возьмет инициативу в свои руки.
В разговор вступила Луси с удвоенной от жирного масла и бекона энергией:
— Постойте! Если хотите, чтобы я дала показания в пользу Цицерона, вам придется пойти на мои условия!
И она начала перечислять на пальцах:
— Вы оба не должны целоваться в моем присутствии, вы должны ходить по обе стороны от меня, вы найдете мне парня, а до того каждый вечер будете играть вместе со мной в интернет-кафе.
Цицерон отказался от таких условий:
— Я больше не играю. Мою игру осквернили, а Раэйн — часть моей прошлой жизни. Раэйна больше нет.
Луси побледнела:
— Как ты сказал? Раэйн?
— Да, Раэйн.
От страха у Луси пересохло в горле, и она заговорила глухим голосом:
— Разве ты не Тана?
Цицерон от удивления покачал головой.
У Луси глаза чуть не вылезли из орбит.
— Ты — Раэйн, который постоянно обманывал меня? Ты послал меня на смерть во время набега на дракона Трамбла?
— Это ты два раза покушалась на мою жизнь. Тебе это чуть не удалось, когда я переплывал ров.
Луси не стала отпираться. Она совсем растерялась:
— Я думала, что ты — Тана!
— Ты хочешь сказать, что Тана — парень? — выпалил Цицерон голосом, который очаровывал своей чистотой и категоричностью.
— Ясное дело! А ты как думал? — выпалила Луси, вскакивая на ноги.
— Этого не может быть… это невозможно.
— Вот как? Я столько времени проболтала с ним по «Мессенджеру». Он мне говорил, что прилетит в Дублин, будет учиться в той же школе, что и мы.
Цицерон качал головой, не веря своим ушам:
— Этого быть не может! Тана не парень!
Луси развела руками:
— Может! Я без ума от него и тут же отправляюсь его искать!
— И как ты его узнаешь?
— Я знаю, что у него черные волосы, а его имя тоже начинается на «Ц». Я перепутала его с тобой. Извини, ты не в моем вкусе!
Луси исчезла, точно дуновение ветра, а удрученный Цицерон упал на стул и огляделся вокруг.
Анхела и Патрик тоже загадочно исчезли. Он остался наедине с Мариной.
А если Марина тоже мираж?
Цицерон ущипнул ее.
— Ай-ай-ай!
— Думаю, ты настоящая.
— Думаешь! Смотри, какой синяк ты мне сделал!
Цицерона привел в восторг детский жест, каким Марина показала на руку и потрогала то место, где он ущипнул ее.
Цицерон взял ее за подбородок и смотрел ей прямо в лицо.
— Дай мне рассмотреть тебя: у тебя каштановые волосы, глаза цвета меда и… А это? — спросил он, показывая на меч, который Марина все еще крепко держала в руке.
— Меч.
— Знаю, но теперь, когда я смотрю…
Марина внимательно взглянула на меч, но не обнаружила в нем ничего примечательного.
— Он красив и рубит без промаха.
— Не может быть, не может быть, не может быть! — твердил Цицерон, показывая на меч.
— Что — не может быть?
— Ты прихватила с собой меч Нуада Серебряная Рука!
Марина высоко подняла меч. Это был великолепный клинок, однако имя его владельца ей ничего не говорило.
— И что это значит?
Цицерон почесал в затылке.
— Это меч одного короля, одного бога, он составляет одно из четырех сокровищ Туата. Он принадлежал Повелителю тьмы.
Марина молчала, и Цицерон продолжил:
— К счастью, никто не знает, что мы его похитили.
Марина вспомнила, как переглянулись гвардейцы, стоявшие на страже у колодца.
— А если бы узнали? — спросила она, лишь бы не молчать.
— Тогда уж точно они послали бы за тобой все свои армии и все полчища волшебных существ, чтобы вернуть эту ценность.
Марина вздрогнула и выронила меч.
— А если я верну его?
— Ради этого нам пришлось бы вернуться назад.
Марина опустила голову:
— Я так и думала, что добром это не кончится.
— Нет, все кончится хорошо.
— Нет, и не пытайся успокоить меня. Я всегда во что-то впутываюсь, всегда делаю не то, всегда все порчу, всегда…
Чтобы успокоить Марину, Цицерон поцеловал ее.
Лилиан
Лилиан качалась на листочке белой ивы. Среди дремучих лесов Уиклоу, где близ вершины горы Таллагт берет исток река Слейни, лето, робко петляя, уходило среди старых, покрытых мхом вязов.
Солнце и свет, устав выполнять свои обязанности, удалялись в волшебные покои, чтобы уступить дорогу холоду и дождю, которые снова пропитают воспоминания, скроют их под плесенью и инеем.
Фея Лилиан с тревогой ждала встречи. Среди веток древнего дуба выглянул луч солнца, пополз по ножкам феи и обласкал ее слух, шепнув по секрету, что Дианкехт, стройный гофмейстер королевства, скачет к ней и находится в полумиле отсюда.
Лилиан тут же стала приводить себя в порядок, увлажняя лоб каплями инея и с помощью цветочного сока придавая своим бледным щекам розовый цвет. Она должна быть воздушной, беззаботной и молодой.
— Он скачет, он уже здесь! — громко известила белка, забравшаяся на макушку дуба.
Взволнованная, Лилиан встала и, готовясь встретить Дианкехта, разгладила складки платья и вытряхнула остатки травы из своих волос.
Когда она издали заметила великолепного, скачущего на черном коне придворного, у нее заблестели глаза. Фея не могла скрыть своей любви к нему.
Дианкехт натянул поводья скакуна и одним уверенным прыжком оказался на земле.
Лилиан затаила дыхание, однако, увидев его широкую искреннюю улыбку, догадалась, что все прошло удачно.
— Получилось, — сообщил ей Дианкехт.
Лилиан прижала руки к груди.
— Оба отведали любовного напитка?
— Отведали.
— Они смотрели друг другу в глаза?
— Смотрели очень долго!
— Стало быть, они влюбились друг в друга?
— Страстно влюбились!
— Их любовь продлится долго?
— Вечно!
Лилиан бежала и бежала, углубляясь в лес и петляя, как сумасшедшая.
Наконец-то ей ничто не грозит, наконец-то ее малышка может спать спокойно!
Фея подняла опавшие листья, которыми прикрыла девочку, и с восторгом уставилась на спящую.
Да, там лежала ее девочка. На ее лице играла радостная улыбка, большой палец она засунула в свой ангельский ротик, а левой рукой теребила прядь волос, скручивая ее в локон.
— Моя девочка, — вздохнула Лилиан, горя желанием расцеловать и обрадовать ее, но побоялась разбудить. — Моя прекрасная Антавиана.
Похищенная девочка снова была рядом с ней.
Дианкехт, молча наблюдавший за Лилиан, нежно погладил тыльную сторону ее руки.
— Ты много страдала!
— Больше, чем ты думаешь!
Дианкехт улыбнулся и поцеловал хорошенькую фею.
— Теперь это осталось позади. Пикси больше не похитят твою девочку. А если они попытаются это сделать, им не поздоровится.
Лилиан почувствовала, как возрадовалось ее сердце.
— Финвана тоже не посмеет увести ее.
Дианкехт согласился с ней:
— И королева Оонаг не посмеет.
Лилиан обняла его. Он был так хорош, так уверен в себе, а теперь, когда Финвана будет всецело поглощен своей новой любовью и у него почти не останется времени править королевством под холмами, Дианкехт станет самой влиятельной особой при дворе Туата де Дананн.
Вдруг лесную тишину нарушил громкий стук копыт и дерзкий смех, который мог разбудить малышку.
— Стойте, прекрасная Оонаг! Куда это вы хотите сбежать?
— Попробуйте догнать меня, плут!
Финвана соскочил со своего скакуна, но круглое брюхо сыграло с ним злую шутку, и он свалился ничком на землю.
Оонаг нежно рассмеялась:
— Мой королевский колобок, катись, катись ко мне!
Финвана довольно взвизгнул:
— Моя лысая королева! Я вижу, как вы сверкаете среди зарослей.
Финвана и Оонаг заигрывали друг с другом, как два безрассудных подростка.
