Кир Булычев - Убежище
И тут же в небе появилась птица Рокк.
Она совершала медленные круги над головами.
– Безопасность, – сказал Снежный человек. – Чем черт не шутит.
Они поднялись в небо.
День был облачный, ветреный, но Севе было тепло, он сидел на коленях Снежного человека, как в мохнатом кресле.
Дворец Снежной королевы быстро побежал вниз.
Вокруг расстилалась тундра со множеством небольших озер, между которыми встречались еловые перелески.
Вдруг Сева увидел, что к ним летит какой-то другой самолет.
Пилот поднял руку в перчатке с раструбами, и птица Рокк, которая внимательно следила за самолетом, тут же развернулась и в несколько взмахов гигантских крыльев, куда больших, чем крылья самолета, помчалась вдаль.
Тот, дальний, самолет почему-то не захотел встречаться с птицей и повернул прочь.
– Вери найс, – сказал Гарри Коллинз и расхохотался.
– Береженого бог бережет, – услышал Сева свой голос.
– Граница внизу! – сказал Снежный человек.
– Какая граница?
– Граница с Россией.
Они вошли в облака.
Затем спустились к самой земле и пошли между небольших холмов и над озерами.
– Русские пилоты не должны нас заметить, – сказал Снежный человек.
Так они летели еще полчаса.
Птица Рокк исчезла, наверное, повернула назад. Над просторами России этим птицам летать не велено.
Самолет летел довольно низко, и когда коровы, что паслись на небольших полянах, поднимали головы, удивляясь гостям из дружественной Финляндии, можно было на минутку заглянуть в их глупые глаза.
Раза два пролетали над деревнями: на берегу речки загорали под солнцем мальчишки, тракторист заглушил мотор и смотрел на самолет, приложив ладонь к глазам. Сева помахал ему.
– Не привлекай излишнего внимания, – сказал Снежный человек, и Сева чуть не расхохотался. Если уж кто-то привлекал внимание, так это Гарри в самолете, похожем на этажерку.
– Они, наверное, думают, что здесь кино снимают! – крикнул Сева Снежному человеку.
И тут впереди показались вышки и две египетские пирамиды.
Египетские пирамиды оказались терриконами – крутыми холмами, насыпанными из породы, которую выбрасывают наверх, когда добывают уголь, а вышки, похожие на Эйфелеву башню в Париже, и были шахтами – там умещались механизмы подъемников, на которых в шахту опускались рабочие.
Дальше к лесу были видны двухэтажные бараки, склады и различные строения, некоторые из них были просто облезлыми и старыми, а другие еще и полуразвалившимися. За лесом поднималась череда холмов.
Гарри выбрал ровную площадку за одной из шахт и ловко посадил самолет так, что он замер в тени.
Они вылезли из самолета.
– Здесь никого нет, – сказал Снежный человек. – Шахта закрыта.
– Уголь кончился! – раздался тонкий отрывистый голос. – Люди ушли.
Сева удивился – как этот гном успел к ним подойти.
– Попрошу не удивляться, – сказал гном. Он был высокий, Севе почти по пояс, вместо красного колпака, которыми так гордятся гномы, он надел желтую шахтерскую каску, борода была подстрижена, что совсем уж необычно для гнома, и одет он был вполне современно – в шахтерский костюм с высокими резиновыми сапогами.
Гном протянул всем по очереди руку и представился:
– Густав Шестидесятый, наследственный владетель Кольского племени, дальний родственник Снежной королевы. Рад вас видеть в моих краях. Все, что мы обещали сделать, выполнено.
– Молодец, – сказал Снежный человек, как будто он был начальником вождя.
– Здравствуйте, – сказал Сева.
А Гарри Коллинз, как всегда, предпочел промолчать. Раз он был неживым, то каждое слово стоило ему усилий.
– Так это ты будешь тем юным храбрецом, который в одиночку отправляется в смертельно опасное путешествие? – спросил гном Густав Шестидесятый, словно только сейчас догадался, что именно Сева, а не Снежный человек и не пилот Коллинз решил отправиться в путешествие. Пожалуй, приятно услышать о себе слова «юный храбрец».
– Ничего особенного, – сказал Сева, потому что застеснялся. – Мне это привычно.
– Вы не в первый раз опускаетесь к центру Земли? – удивился гном.
– Пустяки! – Сева смутился, потому что врать ему не хотелось, а получилось, что соврал. Но когда ты начинаешь врать, остановиться почти невозможно. – Для меня это дело обычное.
– Я потрясен, буквально потрясен, – сказал гном.
– Пойдем? – усмехнулся Снежный человек. – Время не ждет.
– Вот именно, – согласился Густав. – Только одно маленькое дело…
Он сунул два пальца в рот и оглушительно свистнул.
И тут же из близкого ельника выскочило несколько елок.
И когда они подбежали ближе, Сева понял, что это гномы, каждый из которых несет елку или охапку еловых лап.
Они окружили самолет и принялись забрасывать его еловыми ветвями. Другие втыкали в землю елочки. Через три минуты даже вблизи самолет нельзя было различить.
– Гуд, – сказал Гарри Коллинз. – Экселлент.
Он достал из кармана курительную трубку и принялся набивать ее табаком.
Севу удивляло то, что неживой пилот курит. Когда он еще перед полетом спросил об этом Кристину, она ответила:
– Но ведь трубку, а не что-нибудь!
Гарри курил трубку.
Сева подошел к пилоту и попрощался с ним за руку.
– Он будет ждать, – сказал Снежный человек.
– Но я могу задержаться на несколько дней!
– В этом есть преимущество его состояния, – сказал Снежный человек.
И Сева не сразу понял, что Снежный человек имеет в виду, то есть что пилот мертв и ему все равно, сколько ждать.
Мертвый пилот подмигнул Севе.
И Сева пошел к шахте.
За ним Снежный человек нес мультипликатор. Замыкал шествие Густав Шестидесятый.
Когда они вошли в небольшую будку у подножия вышки, то обнаружилось, что там горят электрические лампочки.
– Как так? – удивился Сева. – Ведь шахта не работает!
– От сети отключить забыли, – ответил Густав. – У нас так бывает.
– И давно забыли? – спросил Сева.
– Семь лет назад, – ответил гном.
Густав нажал на кнопку, решетка лифта раздвинулась, и они вошли в него.
Густав нажал на самую нижнюю кнопку. А кнопок было больше десятка. Сева понимал, что, наверное, в шахте несколько уровней или туннелей. На них подъемник и останавливается.
Страшно скрипя, будто его неожиданно разбудили и он этим недоволен, лифт двинулся вниз.
Сева не хотел, но нечаянно спросил:
– А он не оборвется?
Гном Густав даже не улыбнулся. Он ответил:
– Система испытана. Мы опускали и поднимали тридцать гномов. И хоть бы что. Только один задохнулся. Но от тесноты…
– Вот и хорошо, – сказал Снежный человек. – Значит, двадцать девять.
Сева надеялся, что его спутники не заметили, как он оробел. Но если они и заметили, то вида не подали.
Подъемник опускался медленно, становилось все холоднее, и холод был не верхний, ветреный, а особенный, подвальный.
Порой в стене шахты оказывался черный провал – отсюда отходил туннель.
Вдали Сева увидел огонек.
– Там кто-то есть? – спросил он.
– Один из наших, – ответил гном Густав. – Иногда туда забираются гномы, ищут, не пропустили ли люди какую-нибудь жилу или самородок. Но пользы от этого немного.
– А иногда и вампир, – сказал Снежный человек.
Они замолчали.
И вот тогда Севе впервые стало на самом деле страшно.
Представь, что тебе надо идти к зубному врачу. Это неприятно и висит над тобой, как мешок с гвоздями. Но вокруг люди, ты сам занимаешься важными и неважными делами, до похода к зубному еще три дня… два дня, одна ночь… И вот ты входишь в поликлинику. И больше тебя ничего и никто не отделяет от зубоврачебного кресла. И некуда бежать…
Может, это неточное сравнение, но Сева и не думал о сравнениях. Он просто глядел, как уплывают наверх потеки воды на каменной стенке, как скрипят тросы и далеко наверху гудит мотор. А вокруг на тысячу верст только один огонек – то ли гном бродит со свечкой, то ли привидение. И вампиры существуют на самом деле, и это их мир, а не человеческий.
Сейчас подъемник уйдет наверх, и Сева останется один в кромешной тьме и в том самом ужасном одиночестве, когда на твой крик некому откликнуться и некому прийти к тебе на помощь. А если с тобой что-то случится, то никто об этом не узнает. И все обещания и слова королевы пустые. Что они скажут маме, когда она приедет в лагерь за своим сыном? А только скажут: «Ваш сын Савин Всеволод уехал в неизвестном направлении».
– Ах! – закричит мама. Она всегда кричит, когда ее вызывают в школу. – Немедленно верните мне сына, иначе я буду жаловаться!..
Хах-ха-ха – кому она будет жаловаться?
Подъемник с такой силой бухнулся о дно шахты, что Сева чуть не сел на грязный пол.
Снежный человек подхватил его.
– Держись, герой, – сказал он.
И Сева понял, что слово «герой» не всегда звучит как похвала.
На нижнем ярусе горел свет. Электрическая лампочка была забрана в металлическую сетку.
