Филип Пулман - Чудесный нож
Еще секунда и она пролезет, и тогда всему придет конец. Но Уилл по-прежнему держал в руке нож и он тут же бросился вперед и стал рубить им по морде обезьяны, вернее, по тому месту, где она была бы, если бы обезьяна вовремя не отступила.
Это дало Уиллу время, чтобы сжать края окна и захлопнуть его.
Его мир исчез, а он остался один в освещенном луной парке в Циттагейзе, тяжело дыша и дрожа от испуга.
Но там осталась Лира, и ее надо было выручать. Уилл помчался к тому окну, которое вело в аллею, и заглянул в него. Темные листья лавра и падуба мешали смотреть, но он пролез через окно и раздвинул их так, что мог теперь ясно видеть стену дома с разбитым окном кабинета, которое скалилось в лунном свете осколками стекла.
Он увидел обезьяну, выскочившую из-за угла дома и несущуюся по траве со скоростью кошки, а затем сэра Чарльза и женщину, следующих за ней. Сэр Чарльз нес пистолет. Уилла шокировало, как прекрасна была женщина, озаренная лунным светом, с сияющими каким-то колдовством глазами, и стройной грациозной фигурой.
Но когда она щелкнула пальцами и обезьяна, мгновенно остановившись, прыгнула ей на руки, Уилл увидел, что прекрасная женщина и зловещая обезьяна составляют одно целое.
Но где же Лира?
Взрослые смотрели по сторонам, затем женщина опустила обезьяну и та стала метаться взад и вперед, как будто принюхивалась или искала след. Вокруг стояла тишина. Если Лира была уже в аллее, она не могла двигаться, не издавая звуков, что тотчас бы выдало ее.
Сэр Чарльз повернул что-то с мягким щелчком на пистолете: предохранитель. Он показался в аллее, посмотрел прямо туда, где прятался Уилл, затем его глаза двинулись дальше.
Оба взрослых посмотрели налево, так как обезьяна что-то услышала. Она молнией прыгнула туда, где должно быть пряталась Лира, еще мгновение, и она бы нашла ее…
В этот момент полосатая кошка выпрыгнула из кустов на траву и зашипела.
Обезьяна услышала и развернулась в воздухе, похоже, озадаченная, хотя едва ли она была более озадаченной, чем Уилл. Она приземлилась на лапы перед кошкой, а та выгнула спину дугой, подняла хвост трубой и встала боком, шипя, фыркая, бросая вызов.
Обезьяна кинулась на нее. Кошка выпустила когти и встала на задние лапы, нанося передними удары справа и слева так быстро, что их не было видно. Тут позади Уилла появилась Лира и кубарем проскочила в окно, за ней последовал Пантелеймон.
Кошка орала, и обезьяна тоже, так как кошкины когти впились ей в морду, затем обезьяна кинулась обратно на руки миссис Коултер, а кошка пулей помчалась к кустам своего мира и исчезла там.
И Уилл и Лира были за окном и Уилл, вновь нащупав в воздухе почти неосязаемые края, быстро сжал их вместе, закрывая окно по всей длине, в то время, как через исчезающее отверстие доносился топот ног и хруст ломаемых веток…
Вот, наконец, осталась маленькая дырочка, размером с ладонь Уилла, затем исчезла и она и в мире стало тихо. Уилл упал на колени на покрытую росой траву и нащупал алетиометр.
— Держи, — сказал он Лире.
Она взяла его. Трясущимися руками он засунул нож в ножны. Затем, дрожа всем телом, растянулся на траве и закрыл глаза. Он чувствовал, как лунный свет омывает его серебром и как Лира снимает повязку и снова осторожно завязывает ее.
— Уилл, — услышал он ее голос. — Спасибо тебе за все, что ты сделал, за все….
— Надеюсь, с кошкой все в порядке, — пробормотал он. — Она похожа на мою Мокси.
Наверное она теперь дома. Снова в своем мире. С ней будет все в порядке.
— Знаешь, что я подумала? На мгновение мне показалось, что она твой деймон. Она сделала то, что сделал бы любой хороший деймон. Мы спасли ее, а она спасла нас.
Пошли Уилл, не лежи на траве, она мокрая. Тебе надо лечь на настоящую постель, иначе ты простудишься. Пойдем в тот большой дом. Там есть и кровати и еда и все остальное. Давай, я сделаю тебе новую повязку, сварю кофе, сделаю омлет и все, что пожелаешь и мы поспим…. Теперь, когда мы вернули алетиометр, мы будем в безопасности, вот увидишь. Теперь я целиком посвящу себя тому, чтобы помочь тебе найти отца, я обещаю….
Лира помогла Уиллу подняться, и они медленно пошли через парк к большому белому дому, мерцавшему под луной.
Глава десять. Шаман
Ли Скорсби высадился в устье Енисея и обнаружил, что в портовом городе царит полная неразбериха. Рыбаки пытались продать консервным заводам мизерные уловы рыбы неизвестных пород; судовладельцы возмущались тем, что власти, пытаясь хоть как-то бороться с последствиями половодья повысили плату за пребывание в порту; в городе собралось множество охотников за пушниной, потерявших заработок из-за потепления, поскольку в лесах всё растаяло и повадки животных изменились.
Сразу же стало ясно, что путешествовать по суше будет очень трудно. То, что в обычные времена было грунтовой дорогой теперь, когда вечная мерзлота стала оттаивать, превратилось в непроходимую грязную топь.
Ли сдал на хранение свое снаряжение и аэростат, а на остатки золота нанял моторный катер. Закупив провизию и несколько баков горючего, он отправился вверх по разлившейся реке.
Поначалу катер двигался медленно. Дело было не только в быстром встречном течении: в реке плавало множество коряг и поваленных деревьев. Несколько раз Ли замечал в воде мертвых животных, а один раз мимо катера проплыл раздувшийся человеческий труп. Преодолевая такие препятствия, Ли приходилось постоянно следить за работой мотора и быть очень осторожным.
Он плыл к селению, где жило племя Граммана. Ли ориентировался, полагаясь на свои воспоминания, несколько лет назад он летал над этими краями. Память не подводила аэронавта, и он без труда находил правильный курс, лавируя в быстром, мутно-коричневом течении, плывя мимо полузатопленных, часто неузнаваемых берегов. Из-за повисшего в воздухе гигантского облака до времени проснувшейся мошкары казалось, что всё вокруг подернуто туманом. Чтобы совладать с кровососами, Ли намазал лицо и руки мазью из дурмана и непрстанно курил сильнейшие сигары. Это немного помогало.
Что же до Хестер, она отрешенно сидела, полуприкрыв глаза, длинные уши покоились на её худенькой спине. Они с Ли разговаривали только при необходимости, оба были привычны к молчанию друг друга.
На утро третьего дня Ли повернул маленькое судно в приток, сбегавший в реку с низких холмов, которым полагалось бы находиться глубоко под снегом, но чьи коричневые вершины то и дело проглядывали сквозь растаявший снег. Через несколько миль, миновав заросли низких сосен и елей, катер подплыл к гигантскому, размером с дом, круглому валуну. Ли причалил к берегу.
— Здесь была посадочная площадка, — сказал он Хестер. — Помнишь, нам говорил о ней старый охотник за тюленями, в Новой Земле? Теперь она, должно быть, в шести футах под водой.
— В таком случае я надеюсь, что жителям хватило рассудка построить селение повыше. — ответила зайчиха, выпрыгивая на берег.
Спустя около получаса Ли опустил свой мешок на землю у деревянного дома старейшины поселения. Затем он повернулся к собравшейся небольшой толпе жителей, и поприветствовал их. Используя универсальный северный жест, выражающий добрые намерения, он положил ружьё на землю перед собой.
Старый сибирский татарин, глаза которого терялись в сетке морщин на его лице, положил свой лук рядом. Его деймон-росомаха повела носом в сторону Хестер, та в ответ дёрнула ухом, а затем старейшина заговорил.
Ли ответил, и им пришлось перебрать с полдюжины языков, прежде чем они нашли один, на котором могли объясниться.
— Мое почтение тебе и твоему племени, — сказал Ли — У меня есть немного дымолиста, который, конечно, не особенно хорош, но для меня честь преподнести его вам.
Старейшина благосклонно кивнул. Одна из его жен приняла свёрток, который Ли вынул из своего мешка.
— Я разыскиваю человека по имени Грамман, — продолжал Ли. — До меня дошел слух, что он породнился с вашим племенем. Возможно, он принял другое имя, но он европеец.
— Ах… — произнёс старейшина, — мы тебя ожидали.
Жители селения, столпившиеся вокруг, слушали, не разбирая ни слова, но им было понятно, что старейшина испытывает радость. Ли услышал мысли Хестер: да, радость и облегчение.
— Мы ожидали тебя, — повторил старейшина, кивая. — Ты пришёл, чтобы забрать доктора Граммана в другой мир.
Брови Ли удивленно приподнялись, но лишь ответил:
— Как скажете, сэр. Он здесь?
— Следуй за мной, — сказал старейшина.
Жители поселения почтительно расступились. Понимая отвращение Хестер к глубокой грязи, через которую ей пришлось бы скакать, Ли повесил свой мешок на плечо и взял её на руки. Он последовал за старейшиной по лесной тропе.
Шаман жил на расстоянии десяти длинных полетов стрелы от поселения, на опушке, среди лиственниц. Старейшина остановился возле его хижины — деревянного каркаса, обтянутого шкурами. Это странное жильё было украшено клыками кабанов и рогами оленей и лосей, но это были не просто охотничьи трофеи, поскольку они висели вместе с сухими цветами и тщательно перевитыми побегами сосны, словно предназначались для какого-то ритуала.
