Варвара Еналь - Мы остаемся свободными

– Тебе тоже, – напомнил Колька.

– Мне нет, – с убийственным спокойствием ответила она и протянула свои руки.

На них была кровь, но запекшаяся. Самих ранок не осталось ни одной. Они все заживали тут же, едва Эмма отдирала от них щупальца тварей. Ничто не болело, ничто не мешало.

– На мне все заживает вмиг, ты же знаешь почему.

Эмма посмотрела в черные глаза друга, но тот не смутился.

– Фигня. Значит, ты можешь бороться. Хоть какой-то плюс от вируса. Мне не надо в медпункт, достаточно все помазать мазью.

– А ухо? Быстро и без разговоров. Потом обсудим. Надо только запереть все двери, чтобы уберечь хотя бы двенадцатых.

– Думаешь, пятнадцатые погибли?

– Сам посмотри.

Колька сощурился, поднял голову, огляделся. С того места, где он сидел, открывался поворот в небольшую нишу, где обычно стоял пяток андроидов. Сейчас Эмма хорошо видела двух поникших, чьи глаза почернели так, словно пылавший внутри пожар выжег все мозги.

– Видимо, мозгов у них уже не осталось, – пробормотала Эмма, поднялась и протянула руку Кольке.

– Сложно сказать – выиграли мы или проиграли, – ответил тот, поднимаясь.

– Живы остались – уже хорошо. Представляешь, что сейчас делают эти твари у энергомодуля?

Колька захромал к капитанской рубке. Молча и как-то тяжело – плечи поникли, движения замедлились. Он устал, и ему было больно, но не это лишало сил, Эмма понимала.

Поражение – вот что угнетало. Потому что это на самом деле поражение, и по-другому исход битвы нельзя назвать. Они потеряли два вида роботов: уборщиков и пятнадцатых. И нет никакой гарантии, что при следующей атаке не пострадают, к примеру, лоны.

Если это случится, кто станет заботиться о детях? Кто будет готовить еду, присматривать за малышней, убирать, отдавать распоряжения и вообще руководить жизнью? Ведь на станции всегда все решали роботы. От них приходили нужные распоряжения, забота, еда и помощь. К ним обращались за советом, и сейчас Эмма собиралась спросить у Мартина, что же им делать дальше.

Собиралась спросить и рассчитывала на дельный совет. Потому что больше-то спрашивать и не у кого.

Федора и Таис нет, а окажись они рядом, наверняка помогли бы. Возможно, и роботы тогда не пострадали бы – наверняка Федор нашел бы выход.

Эмма слегка задержалась у двери, ведущей в жилые каюты, ей почему-то неудержимо захотелось зайти в спальню Федора и Таис и еще раз убедиться, что их на самом деле нет. Она мотнула головой и зашагала за Колькой, сбрасывая наваждение. Другу надо было помочь, смазать руки и уговорить провериться в медотсеке.

– Фу, черт! – вскрикнул Колька.

Эмма кинулась за ним, завернула за угол и остановилась как вкопанная. Ей тоже захотелось помянуть черта или еще кого-нибудь. Потому что прямо на нее смотрели почерневшие глаза пятнадцатого. Большие, выпуклые, круглые. Вытаращенные и совершенно черные, как будто внутренности андроида пожрал пожар.

Вытянув палец, пятнадцатый указывал прямо на Эмму. Дымящийся перст казался немым укором: мол, что же вы недосмотрели за нами? Что же упустили?

На голове пятнадцатого сидела каракатица и медленно шевелила лапами. Откуда она взялась? Вроде бы уничтожили всех тварей!

Эмма кинулась к ней и разорвала в мгновение ока. После пнула пятнадцатого, и его рука опустилась, направив грозный указательный палец в пол. Слабо стукнул мягкий прорезиненный пластик пальцев – специальный пластик, изготовляемый только для роботов. После медленно завалился на бок и сам андроид.

– С ума сойти, – буркнул Колька, заходя в капитанскую рубку. – Здесь есть эти твари, Эм? Что скажешь?

– Здесь нет. Двери надежные, плотные, без щелей. Они и сохранили нам Мартина.

– Даже думать не хочу, что станет, если погибнет интеллект станции.

– Ничего особенного, – включился в разговор Мартин, – системы жизнеобеспечения будут работать так же, как и работают. Федор переключил их на ручное управление, как и силовое поле. Станция будет существовать, но на ней не будет роботов. Вот и все.

– Ничего себе «вот и все». – Эмма покачала головой. – Что мы будем делать без вас? Не думал? Кто будет заниматься детьми? Кто будет готовить, убирать, лечить, учить?

– Вы сможете это делать сами.

– Отличный совет.

– Вирусная атака на тебя была? – резко выдохнул Колька, опускаясь в кресло и вытягивая ноги.

– Нет. Это не вирусная атака. Это новейшие технологии, действия которых я не могу распознать, – с готовностью ответил Мартин. – Они действуют на конкретной, определенной волне магнитных колебаний, настраиваясь на определенные платы. В данный момент атака была на платы пятнадцатых. Ни один пятнадцатый на всей станции не сохранился.

– Отличненько. Чего нам ожидать в следующий раз? – пробормотала Эмма.

– Ничего. – Голос Кольки стал резким и злым. – Клянусь своим планшетом – ничего. Надо постараться, чтобы эта гадость не проникла на Второй уровень. И я это сделаю.

– Как?

– Просто. Сегодня же отключаем всех двенадцатых.

– Ты с ума сошел?

– Пока нет. С основной работой справятся лоны. Физическую работу сделаем мы. Но роботами рисковать мы больше не можем.

Так же как и Мартином. Надо принять меры безопасности, максимальные меры, и немедленно. Эмма, мы не можем зависеть от роботов. Рано или поздно мы их потеряем, всех. Так, значит, надо принимать на себя управление станцией постепенно, шаг за шагом, чтобы все работало, двигалось и выполнялось. Но нами. Мы сможем обойтись без роботов. Или не сможем?

Колька прищурился и посмотрел с вызовом, задрав подбородок и приподняв уголки губ в легкой ухмылке.

– Мы не сможем. Мы никогда не жили без роботов. Мы ничего не делали сами, – твердо ответила ему Эмма и не отвела взгляд.

– Это ты ничего не делала без роботов, Эм. А мы делали все. У нас есть команда овальных – девочки отлично умеют управляться с детьми. Есть Нитка, Машка, Жанка, Ирка. У нас полно довольно взрослых детей. Все, что нужно от них, это научиться самим закладывать продукты в кухонные агрегаты, самим заправлять постель и подметать за собой, самим убирать вещи в стиральные машины и самим вовремя отваливаться от компьютерных игр. Это возможно, поверь. Лично я своими руками стирал собственные штаны. Несколько лет подряд. Получалось неплохо.

– У нас слишком много маленьких детей. Ты представляешь, какая это работа? Младенцев нельзя оставлять ни на минуту. Кто будет с ними сидеть? Как их кормить – кто знает? Какие порции? А занятия с детьми постарше? Постоянно, каждый день несколько раз. И нельзя пропустить ни дня, нельзя просто сказать – фигня, я ночью долго играл, и мне не хочется сейчас, в шесть утра, идти в свою смену в детский сад, чтобы стелить постели, мыть горшки и менять памперсы. Кто вообще захочет этим заниматься? У нас, Колька, целая толпа детей без родителей. Они даже не сироты эти дети. Они вообще ничьи. У них никого нет, кроме тех самых роботов, которых ты желаешь отключить. Во всем этом проклятом мире эти дети нужны только роботам! Ты понимаешь? Мы нужны только Моагу-Мартину и больше никому!

– Только не надо этого пафоса, Эм. Мы нужны сами себе. Точка. Лично я не нуждаюсь в сочувствии лона или дона-двенадцатого. Я сам люблю себя, я есть сам у себя. У меня есть ты, есть Сонька, и о вас я сумею позаботиться, вот увидишь. Сумею сварить еду, сумею убраться в комнате, достать продуктов и надавать по мозгам тому, кто вас обидит. Мы можем просто взять к себе в каюту одного младенца или двоих и будем по очереди ими заниматься. Растили же как-то люди раньше детей без роботов.

– И сколько детей погибало? Ты знаешь статистику прошлых эпох? Знаешь, какой высокой была детская смертность?

– Эм, ты меня сейчас насмешила, и очень. Мы все были смертниками на станции. Мы все должны были умереть. На станции Моаг была стопроцентная детская смертность. Умирали все, все сто процентов! Ну, кроме тех, кто очень хотел выжить и не надеялся на роботов. Кроме детей подземелья.

– Это несерьезно. Это вообще несерьезно.

– Тем не менее все к этому и придет. Поэтому нам лучше сохранить наших двенадцатых, возможно, они пригодятся для боя.

– В бою их вырубят те же самые каракатицы. За полчаса буквально.

– Посмотрим. Мы посмотрим. Сейчас я бы хотел отдохнуть. Просто лечь и поспать. Тяжелый денек выдался, однако.

Колька поднялся и сказал, что ему надо в душ. Он зашагал к жилым каютам, на ходу стягивая с себя рубашку. Переступая через валявшихся в коридоре пятнадцатых, он принялся что-то насвистывать себе под нос, и Эмма поняла, что решение он уже принял.

Ей все-таки удалось уговорить Кольку зайти в медотсек. Правда, пятнадцатого, который руководил машиной диагностики, уже не было. Вернее, он был – торчал в углу с черными глазами и вытянутыми вдоль тела руками, но толку от него было не больше, чем от стула, на который тут же плюхнулся Колька.

– И что? – спросил он и выразительно поднял вверх черные брови.