Варвара Еналь - Мы остаемся свободными

Злость вдруг сдавила горячим обручем, и руки сами собой схватили ярко-желтого виновника происшествия и запульнули в сторону хихикающих подружек.

До сих пор Эмма, закрыв глаза, могла увидеть летящий желтый шар, проскакивающий голограмму с Законом, стукающийся о панель, проецирующую голограмму, и звонко хлопающий по дорожке. Бам-бам-бам! Победно и весело.

Голограмма дрогнула и на пару секунд потухла. В тот момент Эмма думала, что умрет от страха. Просто умрет на месте – и все.

Рядом вовремя оказался Колька, он отпихнул ее, поймал мяч и с невозмутимым лицом выслушал все нравоучения дона-12. Извинился: мол, это он кинул мячик, недосмотрел, его вина. Скорчил виноватую гримасу – грустную и торжественную. Этакий сорванец, нарушающий правила.

Конечно, никто отправлять в изоляцию за такой пустяк не стал – но это сейчас Эмма понимала, что пустяк. А тогда, в восемь лет, у нее сердце замирало от ужаса.

В тот момент, когда прозрачные каракатицы поползли по разноцветным кабелям, Эмма почувствовала себя точно так же, как тогда в детстве, когда ярко-желтый пятнистый мячик летел через голограмму. Ужас, скованность, растерянность. Ситуация становилась неуправляемой, и уже ничего нельзя было поделать.

Жанка оказалась права, и эта мысль сверлила мозг, пока Эмма пятилась, отступала, оглядывалась и ежилась. Зато не растерялся Колька: точно так же, как несколько лет назад в парке, отпихнул Эмму назад, закрыл собой и тихо велел:

– Отступаем. Пятнадцатый, быстро уходи отсюда!

За спиной послышался вопрос андроида:

– Стреляем?

Конечно, роботы должны прикрыть своих хозяев. Надо только спрятаться за их спины, а после уж пускай стреляют.

Каракатицы шуршали почти над головой, совсем чуть-чуть – и они повалятся вниз, на волосы, плечи, залезут под одежду и…

Эмма дернулась и закричала:

– Стреляй, быстро!

– Не стрелять! Отступай и уходи! И забери Эмму! Уходим, уходим, – выдал в ответ Колька и принялся выпихивать Эмму наверх, заставляя подняться по ступенькам к двери.

Оставшийся пятнадцатый схватил Эмму за предплечье и потянул за собой, и в этот момент раздался легкий шлепок. На голову ему свалилась каракатица и тут же запустила щупальца в глаза – вылезли узкие нити, тоненькие, точно волоски, и принялись опутывать голову андроида. Тот попытался сбросить тварь, но ничего не вышло: его действия замедлились, застопорились.

Колька рванулся к роботу, отодрал проворную тварь, с силой швырнул прозрачное тело на пол и наступил ногой, пытаясь раздавить. Пятнадцатый нерешительно замер, и эта его медлительность обернулась еще двумя тварюками, упавшими на плечи робота и принявшимися проворно опутывать его.

Каракатицы стремились проникнуть внутрь робота, и Эмма отлично понимала зачем: чтобы поломать его и превратить в бесполезную груду металла, как они уже сделали с уборщиками. Надо сбить этих тварей во что бы то ни стало!

Она рванулась к андроиду, схватила одну – каракатица присосалась так, что пришлось стукнуть ее по мягкому, похожему на резину телу. Тварь обмякла, но на правую руку Эммы приземлилась еще одна и присоской на конце щупальца впилась в запястье. Эмма заорала так, что чуть не охрипла, но руку не отдернула, повернула слегка – быстро и резко, – прижала запястьем тварюку к корпусу пятнадцатого и сдавила.

Пятнадцатый сделал несколько выстрелов, снимая тех, кто подобрался поближе, и отступил.

Колька, пробравшись через груду каракатиц, тоже взялся было помогать. Но на него сели сразу две твари, и одна просунула тонкие бледные усики прямо ему в ухо.

Эмма только увидела это – рванулась на помощь и с такой силой отшвырнула тварь, что та отлетела, а Колька нехорошо выругался. Зашипел, хватаясь за ухо, пальцы его тут же окрасились кровью.

– Убираемся и закрываем их тут, Эмм! Мы уже ничего не сделаем! – прокричал он и, схватив Эмму за плечо, толкнул к двери.

Сам он шатался, и понятно было, что сил стоять на ногах у него не так уж и много. Руки его покрывали ранки, на щеке зияла царапина.

Эмма толкнула в гущу каракатиц пятнадцатого и велела Мартину отключить эту модель. Серийный номер сиял у робота на башке и на спине, потому она легко прочла его и распорядилась:

– Немедленно отключай. Вырубай вообще из сети, чтобы его не было.

– У него плата беспроводной связи, – напомнил Мартин.

А каракатицы стремились к двери, рвались неудержимым потоком. Эмма с Колькой уже не успевали взломать пятнадцатого и вытянуть плату. Слишком поздно!

Оставалось только одно – хотя бы закрыть дверь.

Силы у Эммы были, она чувствовала и ярость, и злость, и напряжение в мышцах. Потому, прыгая прямо по ползущим прозрачным паразитам, она помогла Кольке опереться на ее плечи и потянула к двери. По дороге расшвыряла настырных тварей.

– Сейчас выберемся – и немедленно надо закрывать двери к энергомодулю! – прокричала она Мартину.

Тот напомнил, что двери здесь автономны и закрываются вручную и что все остальные двери закрыты.

– Вот и славно. – Эмма вывалилась в коридор. Там по полу деловито перемещалось с пяток прозрачных каракатиц – торопились, подпрыгивали. Наглые и уверенные.

Сейчас главное – дверь. После они с ними разберутся.

Колька присел с замком. Пара движений, хлопок задвигающихся створок – и куча ползущих, двигающихся паразитов осталась позади. Пусть теперь попробуют выбраться.

Осталось справиться с теми, что ползли сейчас по коридору.

– Чтоб вы сдохли, твари паршивые… – бормотал Колька, собирая с пола тех каракатиц, которых удалось догнать.

Эмма схватила двух, но не могла понять, что с ними делать. Ни ножа, чтобы разрезать, ни емкости, чтобы засунуть тварь, – ничего подходящего у нее не было. А каракатицы уже тянули щупальца, уже присасывались к рукам, пытаясь проникнуть как можно глубже, в мышцы. Им, судя по всему, было все равно, куда проникать. В их программах стояло одно – разрушать, и они старались это выполнить.

Колькины руки кровоточили, он морщился. Но выход нашел. Рванул в разные стороны одну каракатицу и, разодрав ее на две части, вытянул сердцевину вместе с платой. Просто-напросто выдрал, сжал пальцами, после сунул в карман. Отодрал от собственной ноги следующую – твари принялись лезть по ногам, и одна устроилась у Эммы на коленке – и еще раз рванул.

Ну конечно! Эмма тоже вполне может раздирать каракатиц. Она так и сделает! Раз – и две половинки обвисли, щупальца бессильно опустились вниз, а энергия, которую Эмма так хорошо ощущала, утекла из разорванного тела. И Эмма вдруг поняла, что ловит утекающую энергию, впитывает в себя, всасывает, точно пылесос. И от этого становится хорошо и приятно. Здорово просто!

Ну, если так, то тем более. Эмма подхватила еще одну, после следующую. Она потеряла счет разорванным каракатицам, она следовала за ними, безошибочно угадывая, где эти твари спрятались. Достаточно было настроиться на внутреннюю энергию этих тварей – кристально чистую, легкую и теплую, как вода в душе. Вот еще две – забрались в самый уголок, почти слились с решеткой вентиляции. Попробуй найди их просто так!

Но теперь-то Эмма их чувствовала, слишком хорошо чувствовала. Даже и смотреть не надо – легкое покалывание в пальцах и носу, теплота и пульсация достаточно просто улавливались. И как это Эмма не додумалась раньше?

Колька не отставал. Следовал по пятам и снимал тех, на кого у Эммы не хватало рук. Платы Колька засовывал в карман, Эмма же просто давила руками – у нее это тоже получалось отлично. Хряк-хряк в пальцах – и оставались лишь сплющенные, похожие на семечки точки.

Горошины плат каракатиц Эмма сдавливала легко. Уже после она будет думать, что эту силу и эти чувства ей подарил вирус и что так удачно сражается она тоже благодаря ему. А пока – пока битва с каракатицами звала и увлекала.

Наконец последняя тварь была разорвана – ее нашли на лице одного из пятнадцатых. До этого еще двоих Эмма убрала с плеч других андроидов. Пятнадцатые стояли точно парализованные – поникшие головы, потухшие глаза. Времени не было думать о том, что с ними сделали каракатицы. Об этом придется подумать чуть позже. И убытки посчитать чуть позже.

Пока что надо ловить тех, кто сбежал. А уж потом у них будет достаточно головной боли, чтобы решить, что делать с оставшимися десятками каракатиц в энергомодуле и как починить пятнадцатых. Если их еще можно починить.

Эмма оглядела длинный белый коридор, ведущий к капитанской рубке, и вздохнула. Живых каракатиц больше не осталось. Только разорванные тела, лишенные сердцевины и потому абсолютно непригодные.

Колька устало сполз по стене, приложил окровавленную ладонь к уху, поморщился и выдал:

– Ты, Эмка, монстр. Мы убрали всех?

– Тебе надо в медпункт! – Эмма присела рядом, взяла его за руку, осмотрела крошечные, кровоточащие точки-ранки.

– Тебе тоже, – напомнил Колька.

– Мне нет, – с убийственным спокойствием ответила она и протянула свои руки.