Юрий Томин - Карусели над городом
Начальник лагеря был человеком еще молодым и вполне современным. Он не испытывал какого-то особого почтения к Августу Яновичу. Ему было все равно, сорок лет работал парикмахер в Кулеминске или сорок дней, лишь бы брил хорошо. Поэтому допрос по системе, разработанной. Августом Яновичем, сразу же пошел как-то не так.
– Тяжелая у вас служба, – сочувственно заметил Август Янович, намыливая клиента. – Тяжелая и неблагодарная.
Замечание это обычно било без промаха: почти каждый клиент считал, что служба его тяжелей, чем у других, и что его мало ценят. Но на этот раз получилась осечка.
– Почему тяжелая? Вполне нормальная служба.
– Но... – сказал Август Янович. – Работа с детьми...
– Мне нравится работать с детьми.
Клиент замолчал. Молчал и парикмахер, собираясь с мыслями. Система не сработала, а другой системы Август Янович не знал. Он привык, что клиенты быстро настраиваются на волну задушевного разговора. Сидящий в кресле и закутанный в простыню клиент обычно чувствует некоторую беспомощность, им легко управлять.
Этот клиент был из строптивых.
– Не беспокоит? – спросил Август Янович, пытаясь связать разорванную нить разговора.
– Нет.
Разговора не получалось. Но разговор был нужен. Этот клиент просто обязан был что-то знать.
– Много у вас народу этим летом? – спросил Август Янович.
– Сто тридцать семь человек.
– Жуть подумать! – вздохнул Август Янович. – Накормить такую ораву – тихий ужас.
– Для этого есть специальные люди, – пожал плечами клиент.
– Не дергайтесь, будьте любезны, – строго сказал Август Янович. У меня в руках бритва, а не нож из вашей столовой.
– Но вы все время со мной разговариваете. Не разговаривайте, и я буду молчать.
Август Янович понял, что если он сейчас прекратит разговор, то начинать снова будет еще труднее.
– Можете не обращать на меня внимания, – сказал он. – Я привык разговаривать за работой. Между прочим, это не сделает вашу прическу хуже. Попробуйте простоять у кресла молча весь день. Я стригу не овец и брею не баранов. Это все, между прочим, люди. Между прочим, в древние времена парикмахеры были одни из самых уважаемых людей. Волосы, между прочим, растут не только у пастухов, но и у королей. Будем считать, что вы король.
– Я-то как раз скорее пастух, – улыбнулся начальник лагеря.
Улыбка клиента слегка ободрила Августа Яновича.
– Да, – сказал он, – у вас большое стадо. Вот мы и вернулись к тому, с чего начали. Работа у вас сложная, как...
– Как у любого другого.
– Нет, извините, не как у любого, – возразил Август Янович, увидевший вдруг, что над пропастью замаячил узенький шаткий мостик, ведущий к Алексею Палычу. – Если уж говорить про любого, то будем говорить про любого учителя. Современные учителя – это каторжники. Их приговорили всю жизнь делать добро. А что они получают взамен от учеников? Извините меня – грубость и глупые прозвища.
– Чепуха, – равнодушно заметил клиент.
– То есть как чепуха?! – возмутился Август Янович, не привыкший к таким оценкам своих выступлений перед клиентами.
– Так, чепуха. Хороший учитель не только что-то дает ученикам, но и получает от них.
– Интересно, что же можно получить от них в наше время? – спросил Август Янович.
– Молодость, – кратко ответил клиент.
– Это в каком же смысле?
– Они все время растут. Меняются. Заставляют думать.
– Молодость... Я знаю людей, которые по двадцать лет работают в школе. За это время никто их них не помолодел. Это, извините, заметно не только по волосу. – Глядя на клиента в зеркало, Август Янович грозно шевельнул усами, что того совершенно не смутило.
– Может быть, мы займемся делом? – спросил клиент.
Как и все старые люди, Август Янович был обидчив. Кроме того, он привык, что с ним разговаривали всегда уважительно. От него, не от кого другого, зависела красота человеческая – внешняя, самая заметная красота. Поэтому отметим, что мужество в разговоре с непочтительным клиентом пришлось проявить немалое. Впрочем, Августу Яновичу было с кого брать пример: тени великих комиссаров полиции и частных сыщиков затаились в углах парикмахерской.
Август Янович вздохнул и продолжил:
– Хотя бывают прекрасные учителя. Например, Мухин Алексей Палыч.
Клиент промолчал.
– Вот человек, достойный памятника.
– Он еще не умер, – сказал клиент.
– Значит, вы знаете этого прекрасного человека?
– Знаю.
– Головой ручаюсь – вы у него учились.
– Учился.
– Скажу больше: вы у него учились, но с ним теперь не встречаетесь.
– Встречаюсь.
– Скажу больше: встретились вы с ним совершенно случайно.
– Послушайте, что вам нужно? – неожиданно спросил клиент.
– Мне? – Август Янович слегка оторопел. – Мне абсолютно ничего не нужно. Просто интересно, где в наше время может встретиться бывший ученик со своим бывшим учителем?
– Допустим, у меня в кабинете.
– А-а-а... – сказал Август Янович. – Да, да. Он приходил к вам с каким-то мальчиком.
– Он приходил один. Может быть, вы мне все-таки скажете прямо: что вам от меня нужно?
– Абсолютно ничего.
– Почему же вы задаете уже шестой вопрос об Алексее Палыче?
– Разве шестой? – удивился парикмахер. – Простите, я не считаю.
– А я считаю. Почему вас интересует какой-то мальчик?
– Кажется, Алексей Палыч что-то говорил...
– Кажется или говорил?
Начальник лагеря спрашивал быстро и без пауз. Август Янович едва успевал отмахиваться. Если свои вопросы парикмахер задавал с подготовкой, то клиент на разведку времени не тратил.
– Даже если и говорил, то вам-то какое до всего этого дело?
– Господи! – жалобно сказал Август Янович. – Да неужели в наше время у клиента спросить ничего нельзя?
– Спрашивайте.
– Что же спрашивать? – растерянно спросил Август Янович.
– Что вы хотите узнать?
– Я ничего не хочу, – защищался Август Янович, уже мечтавший о том, чтобы клиент побыстрее ушел. – Почему я должен что-то хотеть?
– Я вижу, что вы очень интересуетесь Алексеем Палычем и каким-то мальчиком, который ко мне не приходил.
– С вас пятьдесят копеек, – пробормотал Август Янович наугад и при этом обсчитал себя копеек на тридцать.
– Этот мальчик ваш родственник? – спросил начальник лагеря.
– Избави бог...
– Знакомый?
– Ни боже мой...
– Тогда почему вы им интересуетесь?
– Извините, – сказал Август Янович, слегка откачнувшись от поднявшегося клиента.
– Пожалуйста, – холодно заметил клиент. – В следующий раз не ходите вокруг да около, а начинайте сразу. Так будет проще. Сообщаю: интересующий вас мальчик находится у нас в лагере. Алексей Палыч действительно за него хлопотал. Я выписал для него путевку. Это не вполне по правилам, но переживем. Будут еще вопросы?
– Да я просто так... – защищался Август Янович. – Я в смысле заботы о детях.
– В этом смысле у нас все в порядке, – отчеканил начальник лагеря. – Так что спите спокойно, дорогой товарищ. Спасибо и до свидания.
Начальник лагеря вышел пружинистой, спортивной походкой.
Август Янович показал ему вслед язык. Он был доволен: молодые современные начальники тоже имели свои слабые места. Слабым местом этого оказалась самоуверенность. Просто Август Янович не сразу сообразил, что с такими людьми лучше всего играть в открытую.
Но, как бы то ни было, игра ума на этом заканчивалась. Следовало подумать о конкретных действиях.
День 9-й
Игры для взрослых
Пока Август Янович занимался допросами, ничего не подозревающий Алексей Палыч продолжал принимать экзамены. Он волновался, не зная, как складываются дела в лагере. Он понимал, что первые дни для Бориса и Феликса будут самыми трудными. Получив письмо от Бориса, Алексей Палыч слегка успокоился. Теперь он ждал воскресенья, чтобы побывать в лагере.
Борис продолжал "пасти" Феликса. Кажется, он ошибался, думая, что дальше с Феликсом будет легче. Феликс осваивался быстро, даже слишком быстро. Если раньше неприятности могли возникнуть из-за его "глупости", то теперь он опасно "поумнел". Выполнять родительские обязанности Борису становилось трудней не с каждым днем, а с каждым часом. Впрочем, ничего интересного из жизни Феликса упущено не было. А пока стоит вернуться к Августу Яновичу.
Вечером того дня, когда состоялся малоприятный, но крайне полезный разговор с начальником спортивного лагеря, Август Янович в последний раз вернулся к своей схеме. Он перерисовал ее заново – схема выглядела великолепно. Особенно хорош был кружок "А.П.". Деваться этому "А.П." было совершенно некуда. От удовольствия Август Янович даже раза два притопнул ногой, изобразив тем самым танец "фокстрот", за который получил приз сорок пять лет тому назад.
