Юрий Томин - Карусели над городом
Затем Август Янович начал собираться.
Из старого портфеля, с которым ходил в баню, он вынул мочалку и мыло. В портфель положил два бутерброда с маслом и два с творогом. Туда же отправились бутылка минеральной воды, стаканчик, открывалка, темные очки в футляре, шапочка с козырьком от солнца и надписью "Tallinn", кулечек конфет и прозрачный плащик из полиэтилена. Сверху легло покрывало с кровати. Покрывала было жалко, но ничего более подходящего не нашлось. Подумав, парикмахер добавил еще маленькую подушечку.
Затем Август Янович лег спать. Завтра у него намечался тяжелый день. Если бы он знал, какой тяжелый...
Утром следующего дня два человека направлялись к спортивному лагерю.
Для одного из них путь этот стал уже привычным: Серега проделывал его в третий раз. Болтаясь вокруг лагеря, он несколько раз засекал брата издали, раз десять уже его "подстрелил" и давно отметил, что брат ходит с каким-то незнакомым парнишкой. Отметил также Серега, что, когда нет занятий, брат уводит парнишку в тихое место возле опушки и они там о чем-то подолгу беседуют.
Но наивысшим достижением и наивысшей разведчицкой гордостью было то, что брат ни разу не заметил его на территории лагеря. Серега появлялся и там. Он прокрадывался под окнами спальни, прятался возле столовой, устраивал засады под скамейками стадиона. Серега знал, что дают на обед и на завтрак.
Иногда ему удавалось подбираться к брату метров на двадцать. Но его ни разу не обнаружили, и в этом Серега находил понятное одному ему наслаждение. На него не обращали внимания, потому что по лагерю болталось много других малолетних: дети воспитателей, поваров, уборщиц и прочего персонала.
Вторым путешественником был, конечно, Август Янович. Он не наметил определенного плана, просто хотелось взглянуть на мальчика.
Совершенно справедливо рассудив, что таинственный мальчик должен находиться в компании Бориса Куликова (иначе зачем столько линий протянулось к нему по схеме?), Август Янович решил понаблюдать издали, под прикрытием леса.
Ему почти сразу же повезло. Территория лагеря из леса просматривалась хорошо, и среди остальных ребят он увидел Бориса и какого-то парнишку, бредущих через стадион к лесу. Они шли по прямой. Август Янович начал пробираться опушкой, не теряя из виду преступную парочку.
Парикмахер никогда не увлекался прогулками по лесу. Прожив всю свою жизнь в Кулеминске, он не смог бы отличить осины от липы, а кукушки от дятла. При жизни жены ему приходилось прогуливаться с ней по лесным дорожкам, но всегда в лесу было то слишком прохладно, то душно. Тянуло домой – к любимым книгам и порошкам от простуды.
Минут пятнадцать Август Янович потратил на преодоление ручейка, встретившегося на пути. Ручеек был шириной с полметра, и перепрыгнуть его старик не решился. Пройдясь по берегу в ту и другую сторону, он не нашел узкого места. Пришлось разуться и закатать брюки. Но ручеек оказался глубоким. Сидя на берегу, парикмахер окунул ногу в воду, но дна достать не удалось. При этом берег под ним нехорошо прогибался и вздрагивал. Пришлось обуться и опустить штанины. Оставался один путь – по тонкой березе, перекинутой поперек. Август Янович встал на колени и лег животом на березу. Береза тоже вела себя мерзко – она прогибалась, цеплялась складками коры за одежду. Внизу бушевал полуметровый поток, свалившись в который можно было утонуть или получить насморк.
К счастью для Августа Яновича, когда он лег животом на дерево, руки его достали противоположный берег. Таким образом, безопасность передней половины тела была уже гарантирована. Мысленно простившись с задней половиной, парикмахер судорожно подтянулся, и обе половины вновь соединились на другом берегу.
Поднявшись, Август Янович отряхнул одежду, гордо взглянул на побежденный ручей и обнаружил, что портфель остался на той стороне.
Август Янович снова встал на колени и так далее...
Спустя пятнадцать минут Август Янович уже затаился на опушке, напротив того места, где сидели Борис и незнакомый парнишка. Они разговаривали, но отсюда ничего не было слышно.
Август Янович достал из портфеля покрывало, расстелил его на земле под кустом, уложил подушечку, натянул на голову шапочку "Tallinn" и улегся на живот.
Прошло пятнадцать минут. Ребята по-прежнему разговаривали. Парнишка не выделялся ничем особенным, но глаз парикмахера отметил и джинсовый костюм, и новенькие кеды. Это было уже посущественнее силуэта с голубыми иголочками.
Собственно, можно было уже уходить: все подтвердилось. Но Август Янович еще на что-то надеялся. При этом он не подозревал, что беда уже нависла над ним.
Беда приближалась с другой стороны короткими перебежками. Она перемещалась не бесшумно – хрустели сучки, шуршали под ногами прошлогодние листья, – но опасности с той стороны Август Янович не ждал. Да он и вообще не ждал никакой опасности.
С другой стороны то по-пластунски, то на четвереньках приближался Серега. Еще издали Серега заметил странного старика, который притаился в кустах. Старик не просто лежал и грелся на солнце, как дачник, а почему-то выбрал тенистое, укрытое место. В позе его было нечто настороженное. Он наблюдал за Борисом и его приятелем. И кепочка у него была самая подходящая – такая шпионская кепочка с козырьком, и темные очки – типично вражеские очки.
Серега сжался и замер. В своей зеленой курточке и зеленых брюках он казался издали не то обомшелым камнем, не то ворохом листьев. Он не двигался, но он был живой, и в этом скоро убедился ничего не подозревающий парикмахер.
Серега лежал спокойно. Но спокойствие было чисто внешним. Внутренне Серега был сжат, как пружина. Он застыл, словно кошка перед прыжком, и, как у кошки, напряжение его можно было заметить по легкому шевелению пальцев и нервному вздрагиванию хвоста [25].
Да, не часто выпадали на долю Сереги такие счастливые минуты.
Первую гранату Серега метнул из положения лежа.
Боковым зрением Август Янович уловил, что сверху и наискось бесшумно падает на него какая-то птица. Инстинктивно он прикрыл ладонью глаза и покорно подставил птице затылок.
Птица почему-то не клюнула, а мягко опустилась рядом.
Раздвинув пальцы, парикмахер увидел возле подушечки черничный кустик, вырванный с корнем.
Август Янович взглянул наверх: над ним нависла крона большой сосны. Сердце парикмахера слегка трепыхалось, но он Август Янович, успокоившись, быстро взял себя в руки.
Разве не бывает, что с дерева падают веточки? О том, почему с сосны должны падать веточки черники, парикмахер не задумался.
Август Янович, успокоившись, продолжал наблюдения.
Серега переполз за другой куст и метнул вторую гранату, которая разорвалась под боком врага. Он увидел, как шпион подпрыгнул и остался стоять на четвереньках. Очевидно, он был тяжело ранен.
Август Янович внимательно рассматривал обломок березовой ветки, свалившийся на подстилку. Затем он снова посмотрел наверх. Даже если бы парикмахеру грозила смертная казнь, он и тогда не отличил бы березовой ветки от сосновой.
На всякий случай Август Янович передвинул подстилку и снова улегся.
Серега, видя, что шпион попался не больно-то хитрый, обнаглел окончательно. Он подполз метра на три и собирался метнуть третью гранату. Но прежде чем он это сделал, сосна, уже сама по себе, уронила шишку прямо на голую шею парикмахера.
Август Янович вскочил так резво, как не вскакивал уже лет тридцать. Нервы его были напряжены, и ему показалось, что на него валится все дерево. Он отпрыгнул в сторону и чуть не наступил на Серегу. Затем он обнаружил, что сосна стоит на месте, а возле его ног лежит маленький мальчик и смотрит на него – так ему показалось – с испугом.
– Господи! – сказал Август Янович. – Я чуть тебя не задавил! Ты что тут делаешь, мальчик?
– Лежу, – ответил Серега, в котором испуга было ровно столько, сколько снега в лесу.
– Это ты в меня бросал разными штуками? – наивно спросил Август Янович.
– Не-а... – ответил Серега, честно глядя на парикмахера.
– А что это у тебя такое? Ружье? Ты играешь в войну?
Серега поднялся и, сопя, стал отряхиваться. Старик давно был ранен, взят в плен и расстрелян. Для Сереги он был уже не интересен. Но и Серега не был нужен Августу Яновичу.
– Ты, мальчик, иди поиграй в другом месте. Я тут еще поотдыхаю.
Надо сказать, что с детьми Август Янович не умел обращаться совершенно. Маленький рост Сереги и его честный взгляд обманули парикмахера. Ему казалось, что дети в этом возрасте должны слушаться беспрекословно. Вообще-то Август Янович был человеком добрым. Ошибка его заключалась в том, что он попытался эту доброту изобразить.
– Ты хороший мальчик, – сказал Август Янович ласковым – с его точки зрения – голосом. – Я тебе дам конфетку, и ты уйдешь. Хорошо?
