Последний дар жреца - Прево Гийом

—      Подождите! Если я вернусь после обеда, можно вы заплатите мне другой монетой? Например, такой, где посередине дырочка? Я за нее готов работать даже несколько дней!

Смотритель порта посмотрел на него растерянно.

— Что еще за монета с дырочкой? Ерунда какая. Сразу видно, что ты не здешний. В Брюгге ни су, ни денье никогда не были с дырочками! И уж тем более — ливры! А если тебе нужны какие-то особые деньги, то надо идти к менялам. У них там какие хочешь монеты бывают, даже самые дурацкие!

— К менялам?

—      Ну да, на площадь Кошелька!31 Ты, может, еще скажешь, что и про менял никогда не слышал?

В его голосе послышались подозрительные нотки.

— Менялы! — воскликнул Сэм. — Ну конечно! Площадь Кошелька! Какой же я балбес!

Смотритель порта вздохнул и пошел к одному из грузчиков — тот о чём-то его спросил. Сэмюел подумал, не догнать ли своих товарищей по колесу, чтобы еще немного расспросить их про несчастного Мельхиора — конечно же, это его он вырубил на кладбище, — но это было бы слишком рискованно, они могли о чём-нибудь догадаться и окончательно на него озлобиться. Так что Сэмюел двинулся наугад в сторону дозорной башни, чей колокол звонил каждые пятнадцать минут. По дороге он спросил у старушки, укутанной во что-то вроде мешка, как попасть на площадь Кошелька.

Город к этому моменту уже окончательно проснулся. На улицах стало совсем не пройти — люди, собаки, лошади продвигались вперед рывками, по мере того как грузчики, толкающие перед собой тачки с поклажей, останавливались, чтобы поболтать с другими такими же грузчиками. Настроение у людей было приподнятое; прохожие радостно обсуждали пиры и игры, на которых побывали накануне, и предвкушали раздачу хлеба и мяса, которая предстояла и в этот день. Сэм издали заметил арену, украшенную флагами, — там устраивались рыцарские турниры, но сейчас ни одного героя в доспехах на арене он не заметил. Какая жалость!

В квартале менял царила не меньшая суета. Площадь Кошелька оказалась прямоугольной, на ней стояли внушительного вида здания с решетчатыми окнами и ступенчатыми крышами. Вдоль домов тянулись столы на деревянных козлах, защищенные небольшими навесами на случай дождя и снега. Люди по обе стороны столов раздраженно перекрикивались друг с другом. Сэм не сразу разобрался, что же тут происходит. Брюгге был крупным торговым центром, куда съезжались торговцы со всех концов Европы, и деньги у всех были разные. Менялы обменивали все эти монеты на ливры, су и денье, имевшие хождение в Брюгге и позволявшие торговцам расплачиваться за здешние товары. Единственная проблема заключалась в том, чтобы договориться о курсе той или иной валюты. Торговцы всегда называли большую цену за свои иностранные монеты, а менялы обязательно предлагали меньшую. Вот почему здесь стоял такой шум и гам. Один из менял, говоривший с сильным акцентом, проявлял особый талант красноречия:

—      Кортес, да сы такой ценой ты меня по миру пустишь! А пыро детишек моих ты подумал?

—      Ой, да что ты, Бартоломео, — возмущался человек по имени Кортес. — Ты же самый крупный банкир на всей площади! Дай мне сколько я прошу, иначе я пойду к кому-нибудь другому!

—      Ну шытоже ты! Кортес! Ты разыбиваешь мине сердце! Только потому шыто ты мой дыруг и я хочу сыделать тебе пыриятно! Но я уже совершеннейший тыруп! Ты только посымотри: вот хылещет кыровь моя, и сылёзы льются по щекам!

Бартоломео умолк на секунду и сразу же обратился к молодому человеку, сидящему слева от него с какой-то доской и деревянными фишками на коленях.

—      Энцо! Сосчитай-ка, будь добр: пятынадцать шестисот двадыцать пять по сыто двадыцать пять минус пять комиссии и пылюс тыри прибавки дыля Кортеса.

Энцо, по всей видимости, был не слишком сообразителен. Поскольку он медлил и всё никак не сообщал результат подсчетов, хозяин набросился на него:

— Энцо, да шыто такое! Ты, как я погляжу, самый сылабоумный изо всех идьотов этого города! Ты мыне больше не пылимянник! Ты, слушай, катасытрофа нашей семьи!

Когда Энцо наконец выдал некое число, меняла открыл ящик, стоящий у него под ногами, и отсчитал озвученную сумму. Сэмюел не мог разглядеть как следует, но ему показалось, что в сейфе имелось множество отделений и в них лежали монеты разных размеров. Вот бы ему туда заглянуть! Решительным шагом он направился к столу, но было поздно — Бартоломео уже убрал драгоценный ящик обратно под лавку. Сэм прошел мимо как ни в чём не бывало и, отойдя подальше, встал за колонной. Он довольно долго наблюдал за действиями банкира. Ну должен же, должен быть способ порыться в его сундуке!

14      СЕКРЕТ ВАН ЭЙКА

Колокол на дозорной башне Брюгге пробил три часа пополудни, когда Сэм решил вернуться в квартал Святой Анны. Перед этим ему посчастливилось попасть на раздачу яблок и булочек, а еще он купил себе у бродячего торговца филе копченой сельди — невозможно соленой. Теперь его мучила такая жажда, что он готов был выпить весь здешний канал...

Бонна открыла ему дверь и состроила кислую физиономию.

—      Тихо, — сказала она. — Господин принимает шультгейса.

—      Шультгейса? — озадаченно переспросил Сэм.

—      Да, советника графа, если вам так понятнее. Шультгейс пришел расспросить про вчерашнее нападение. Бегите к себе в комнату, чтобы он вас не заметил!

Но Балтус, вероятно, их услышал — и крикнул из зала:

—      Бонна? Это там не наш молодой человек вернулся?

—      Вот прям только что вошел, господин, — раздраженно ответила она.

—      Замечательно! Проводи его, пожалуйста, к нам, я представлю его господину шультгейсу.

Бонна закатила глаза к потолку и подчинилась. Через мгновение Сэм был представлен какой-то важной персоне с коротко стриженной бородой и в куртке с золотыми шнурами. Советник пристально посмотрел на него.

—      Так вы говорите, этот юноша спас вас, господин Балтус? — спросил он низким и густым голосом.

— Я бы не смог сейчас беседовать с вами, мессир, если бы каким-то чудом он не появился и не вмешался!

— Каким-то чудом? — переспросил шультгейс, неприятно улыбаясь. Что же вы делали на кладбище Буа-Вьё, молодой человек?

—      Пришел поклониться могиле своей тетушки, Марги Вааген.

—      Старой Марги! Я разговаривал с ней на рыбном рынке незадолго до ее смерти. Она была глуха на одно ухо и потеряла половину зубов, вы знали?

Сэмюел почувствовал подвох.

—      Я ничего о ней не знал — только имя. Она была родственницей моего отца, а сам я ее никогда не видел. Теперь я сирота, и вот хотел попытать счастья в Брюгге.

—      Сирота — это удобно, — заметил советник графа. — Как бы то ни было, вы, похоже, выбрали очень удачный момент! Хотя, конечно, чрезвычайно неприятная эта ваша встреча с разбойниками! Ганс, вы знаете историю мельника Мартенса?

Старик отрицательно качнул головой.

—      Представьте себе, месяцев восемь или девять тому назад с Мартенсом произошло нечто очень похожее на то, что случилось с вами. Однажды вечером он вышел с мельницы, и на него напали разбойники. По счастью, мимо проходил путник, который сумел их прогнать. Конечно, наш Мартенс его отблагодарил, отвесил тысячу благодарностей, дал ему кров, накормил, и мало-помалу они подружились. Ну так вот, хотите верьте, хотите нет, Ганс, но прошло три дня, и стоило нашему мельнику отлучиться, как его так называемый спаситель привел к нему в дом грабителей и те обобрали его до нитки!

Шультгейс бросил на Сэма многозначительный взгляд.

—      Увы, никому нельзя доверить!

Балтус, похоже, не понял намек советника. Он ограничился тем, что предложил гостю стакан вина, но тот отказался:

—      Спасибо, Ганс, я всего лишь хотел узнать, как у вас дела, и, пользуясь случаем, передать вашей дочери этот скромный подарок. Я бы, конечно, предпочел вручить его лично, но...

— Как я уже сказал, Изер ушла к кузине. Впрочем, она скоро вернется.