Н. Уилсон - 100 шкафов
Из-за луны на чердаке было даже светлее с выключенным светом, чем с лампой. Луна висела очень низко, и ее свет проникал сквозь оконное стекло, мягко разливался по полу и серебрил стены. Генри смотрел на это буйство серебра, пока у него не заслезились глаза, но даже тогда он не заморгал. Ему совсем не хотелось спать, так что и моргать не получалось. Он лежал и гадал, удастся ли ему этим летом поиграть в бейсбол. Сначала надо будет научиться бросать. Главное, чтобы никто не увидел, как он будет это делать.
А еще Генри надеялся, что с его родителями все будет хорошо и они вернутся. Однако в глубине души он думал, что было бы неплохо, если бы вернулись они когда-нибудь поближе к концу лета. Ну, или когда закончится бейсбольный сезон.
Он думал о бейсболе, о дядином пикапе и о том, чем же все-таки пахла его тетя, когда он ее обнимал, как вдруг что-то глухо ударило в стену над его головой. Генри не успел даже сообразить, как от удивления подскочил на кровати и снова мягко на нее приземлился. Он, все так же не моргая, постарался заставить себя дышать ровно.
— Наверное, птица, — сказал он вслух. — Сова или летучая мышь. Или еще что-нибудь в этом роде.
Генри попытался заставить себя закрыть глаза и никак не мог понять, как они снова умудряются открыться. Что бы ни стучало в стену там снаружи, теперь оно начало скрестись. Но Генри не мог быть уверен. Или все-таки мог. Что-то снова глухо ударило за стеной, не так громко, но точно по-настоящему.
Генри сел и постарался успокоиться и дышать ровно, в то же время представляя себе огромных летучих мышей, взбирающихся на крышу, и бегающих внутри стен крыс. Эти звуки ничем не отличаются от тысяч других звуков, которые обычно слышны по ночам, твердил он себе. Повернуться на бок и игнорировать их. Но вместо этого Генри вылез из постели и направился к лестнице. Он собирался пойти в ванную, включить кран и слить воду в унитазе, чтобы нормальные звуки прочистили его голову.
Оставив позади залитый лунным светом чердак, он спускался, словно в нору, а ступеньки визжали при каждом его шаге.
Кто-то оставил свет в ванной не выключенным. Из-под двери выбивалась, освещая ковер, светлая полоска. Дойдя до двери, Генри взялся за ручку и замер. Наверное, внутри кто-то есть. Кто оставит включенным свет и затем закроет дверь?
Генри не любил стучать и ненавидел переговоры через дверь. Поэтому он отошел в сторонку, собравшись сесть на ступеньку и подождать. Но не успел он сделать и шага, как ручка двери повернулась. У Генри перехватило дыхание, он отпрянул к лестнице и затаился в тени.
На площадку вышел старик. Он был невысокого роста, на голове у него красовалась большая лысина, обрамленная по сторонам жидкими седыми волосами. Длинные твидовые штаны были подвернуты до щиколоток. Поверх грязной белой футболки был накинут пурпурный атласный халат.
Человек громко фыркнул и направился на другой конец площадки к комнате дедушки, по дороге стирая полотенцем с шеи и лица пену для бритья. Длинные полы халата волочились за ним по полу, как шлейф за свадебным платьем. Прежде чем открыть дверь, он обернулся и посмотрел через плечо. Его глубокие темные глаза остановились на Генри.
Генри с силой моргнул, а затем потянулся и зевнул. Кто-то оставил в ванной свет, но дверь была открыта. И почему это он сидит на ступеньках, подумалось ему. Он не был уверен, но, кажется, ему надо было в ванную.
Он зашел в ванную и затем поспешил обратно на чердак.
Генри скользнул в постель. Мысли бесцельно блуждали в его голове, а сознание силилось понять, что же оно упустило. Генри знал, что о чем-то забыл, но глаза его слипались, и не успел он и заметить, как заснул. Сон перенес его куда-то далеко, на бейсбольное поле, где он знал, как правильно бросить мяч. И почему-то все время на него смотрел человек в пурпурном халате.
Глава 3
Генри спал долго и проснулся, потому что уже не мог больше спать. Хватит. Он выбрался из кровати, натянул на себя джинсы и футболку, а затем ватными после сна ногами по крутым ступенькам проделал путь вниз. И обнаружил, что тетя уже на кухне.
— Генри, — поприветствовала она его и широко улыбнулась. Она все еще занималась консервированием. Она была в бледно-зеленом переднике, волосы у нее на висках растрепались, а лицо было красным, как спелый помидор. На плите что-то бурлило в огромных размеров черной кастрюле. — А мы уж собирались посылать за тобой поисково-спасательную бригаду, — засмеялась она и включила хитроумное устройство, принявшееся измельчать сморщенные яблоки. Генри уставился на длинную колбаску из шкурок, яблочных внутренностей и какой-то мерзости, выходившей из измельчителя. Дотти взглянула на него и снова рассмеялась. — Генри Йорк, ты часом не на мои яблоки так презрительно смотришь? Червяки добавляют блюду пикантности. Так. Думаю, когда ты выйдешь из спячки, тебе надо будет поесть. Овсяные хлопья на полке прямо за тобой. Миска на столе. Молоко в холодильнике.
— Спасибо, — сказал Генри и принялся собирать себе завтрак. Генри привык к обезжиренному молоку, которое выглядело даже как будто голубоватым. Это же было больше похоже на сметану. Оно было густым, белым и обволакивало овсянку пленкой так, что Генри буквально чувствовал, как она прилипает к его языку. Язык, однако же, не был против.
Дотти выбросила миску отжатых яблочных остатков в мусор и повернулась к Генри.
— Итак, Генри Йорк, — начала она, — когда закончишь, можешь сполоснуть за собой тарелку. А потом, если ты, конечно, не захочешь залезть обратно в постель и проспать до следующего приема пищи, можешь пойти в амбар. Твой дядя хочет поговорить с тобой с глазу на глаз. Девочки уехали в город на день рождения.
Она вытерла руки о передник и вернулась к работе.
Облизывая зубы, Генри вышел из кухни и, пробравшись через груды ботинок в прихожей, оказался на заднем крыльце. Вниз по холму к подножию амбара тянулась заросшая лужайка. А за амбаром, прерываемые лишь ирригационными канавками и редкими проселочными дорогами, простирались ровные, соединявшиеся на горизонте с небом поля.
Генри стоял и бессмысленно смотрел на пейзаж. В другое время такой вид, наверное, захватил бы его и он бы любовался тем, как все плоско и пусто и какое же огромное пространство можно окинуть единым взглядом. Но вместо этого он рылся в словно заплесневевшем после сна мозгу, стараясь привести в порядок свои мысли, которые казались покрытыми пленкой так же, как зубы и язык.
Генри рассеянно спустился к амбару. Открыть дверь оказалось задачей не из простых. Это была большая раздвижная дверь, и у него никак не получалось отпереть тугой засов. Когда же ему все-таки удалось его откинуть, перед ним возникла новая проблема. Массивная обшитая деревом створка на проржавевших полозьях никак не хотела сдвинуться с места. Наконец, приложив немало усилий, он все-таки откатил ее и зашел внутрь, слишком заинтересованный содержимым амбара, чтобы заметить, что перепачкал руки ржавчиной. По обеим сторонам тянулись дощатые стойла, а с перекладин свисали три велосипеда и газонокосилка.
— Генри, это ты там внизу? — донесся откуда-то сверху, с потолка, голос дяди Фрэнка. — Забирайся сюда. Там, в конце, есть лестница.
Генри нашел прибитую прямо к стене приставную лестницу. Наступив на нижнюю ступеньку — сухую грязную доску — он обреченно посмотрел вверх на потолочные балки, в которые лестница упиралась двумя пролетами выше. До этого момента самым высоким подъемом в его жизни была лесенка на второй ярус его кровати.
— Эй, Генри! — громко крикнул дядя.
— Уже поднимаюсь, дядя Фрэнк.
— На самый верх. Я на чердаке.
Генри начал подъем. Если бы он упал, то от его падения, верно, поднялось бы огромное облако пыли. Интересно, а услышал бы это дядя Фрэнк? Сколько бы ему пришлось тут пролежать? И как бы это выглядело оттуда сверху, с чердака? Генри вздрогнул от этой мысли.
Поравнявшись со вторым пролетом, он огляделся. Пол украшали розовые нарисованные мелом облака, а рядом с ними он увидел разметку для игры в классики. Снова сосредоточив все внимание на подъеме, Генри быстро преодолел последнюю пару ступенек и просунул голову в дыру в полу чердака.
— Здорово, Генри, — поприветствовал его дядя Фрэнк. Он сидел за письменным столом, заваленным всякой всячиной. — Ну как, понравилось карабкаться сюда?
— Еще бы, — сказал Генри, переводя дух. Он проделал остаток пути и встал наконец на пол чердака.
Фрэнк улыбнулся.
— Она идет еще дальше, наверх, к курятнику. Полезай, если интересно. Там есть маленькая дверца, которую надо откинуть. А еще там есть выступ — на нем обычно сидят голуби. Только будь осторожен. Если они недавно там побывали, пол может быть скользким. Это, наверное, самое высокое место во всем Канзасе, если, конечно, не считать другие амбары и элеваторы. Тут в округе есть несколько довольно больших.
