С. Гроув - Смертельный туман

– Но мои друзья… – слабым голосом выдавила она.

– Я знаю. – Горькослад оглянулся через плечо. – Нам придется двигаться без них. Их здесь все равно уже нет.

С улицы прозвучал свист, высокий, пронзительный. Горькослад схватил Софию за руку.

– Мародеры, легки на помине… Сейчас еще набегут. Поторопимся!

Стоя у бока Ноша, он подставил Софии сложенные чашечкой ладони:

– Полезай!

Она оперлась на них своим ботинком налетчика и мигом оказалась на лосиной спине. Горькослад без промедления последовал за ней.

– Уноси нас, Нош, – сказал он, хлопая рогатого скакуна по шее. – Чем быстрее мы выберемся из Соленого, тем лучше!

18

Глухомань

9 августа 1892 года, 16 часов 43 минуты

У налетчиков Пустошей нет официальной столицы, постоянного центра. У них даже городов нет. Большей частью они сбиваются в группы, основанные не на дружбе или родстве: они-то и образуют поселения, разбросанные по срединной части Пустошей. В поселении или форте (это слово они сами предпочитают) всегда находится с полдюжины налетчиков, остальные пребывают на выезде, оправдывая свое название. Действуют они обычно в двух, самое большее в трех днях пути от своего форта. Есть, однако, гораздо более амбициозные группы, что в поисках крупной добычи предпочитают дальние рейды.

Казанова как мог отгонял сон. Он уже третий день был в пути и провел все три ночи без сна. Вчера он до рассвета гнал мулов вперед, по густо запорошенной пеплом, жутковато теплой земле. Приглядываясь к странному «снегу», Казанова задумывался больше о том, затруднит он ему путь или облегчит. Утром он оставил последнего мула, изнемогавшего от работы и страха, на ферме к северу от Форт-Питта. Этого мула и половину содержимого фургона удалось обменять на упряжную лошадь. По счастью, Казанова двигался на северо-восток, избегая тем самым встреч с ново-западными войсками. Он неспроста решил добираться до штата Нью-Йорк, что называется, задворками, пересекая северо-западный угол Пенсильвании. Другое дело, быстро продвигаться не удавалось – дорога была узкая и неудобная. Хорошо хоть лошадь оказалась выносливой и нуждалась в меньшем отдыхе, чем опасался Казанова. Тем не менее лишнего времени у путников в запасе все равно не было.

Тео зашевелился накануне, во второй половине дня, потревоженный грохотом ружья Казановы: тому пришлось пристрелить раненого мула. Услышав беспокойный стон юноши, Казанова поспешил заглянуть в задок фургона…

С тех пор хвастаться было особо нечем. У Тео началась лихорадка. Иногда он пил воду, но чаще отказывался. Отталкивал кружку, даже пытался бить Казанову здоровой рукой, словно тот ему подсовывал яд.

Казанова говорил с ним, окликал. Делал все, чтобы парень пришел в себя.

– Тео! Слышь, Тео! – повторял он уже без особой надежды. – Ну давай, давай, очнись! Хоть на секундочку! – Никакого ответа. – Тео, ну пожалуйста. Водички глотни…

Ему пришлось пережить мгновение ужаса – показалось, что у юноши пропал пульс, – но затем ресницы Тео затрепетали.

– Вот что: давай договоримся, – твердил Казанова. – Ты открываешь глаза, пьешь водичку, а я тебе рассказываю, как шрам получил. Хорошо?

Голова Тео вяло перекатилась набок.

Казанова судорожно вздохнул и занялся раной Тео. Вид был скверный: плечо распухло и воспалилось. То ли наконечник чем-то смазали перед боем, то ли засевшие кусочки кремня мешали заживлению… Казанова понял – в рану проникла зараза.

Пришлось Казанове удвоить усилия по спасению друга. А так как весь день и весь вечер он продолжал еще и править фургоном, под конец у него от усталости начали путаться мысли. Теперь он ни в чем не был уверен, его, точно призраки, одолевали сомнения. Может, надо было задержаться в Форт-Питте, поискать доктора? «Нет, – сказал он себе. – С минуты, как фургон укатил с поля боя… опять нет! С минуты, когда я его с поля боя погнал, мы дезертирами стали…» А значит, на доброе отношение со стороны форт-питтского офицерства полагаться нельзя. Скорей уж на них с Тео всей мощью обрушился бы закон военного времени, поскольку в довершение своих бед они являлись солдатами-заключенными. То есть бедный мальчонка получил бы не медицинскую помощь, а веревку с петлей.

И Казанова гнал почти без остановок, хотя ехать оставалось добрых полтора дня.

Солнце еще не зашло, но на узкой лесной дороге уже сгущались сумерки. Подбородок Казановы неудержимо тыкался в грудь, вожжи в руках постепенно обмякли, глаза закрылись… Прежде чем он окончательно задремал, лошадь неожиданно остановилась, и толчок заставил его вскинуться.

Навстречу ему по дороге двигались люди с факелами, и они были уже совсем рядом, футах, наверное, в двадцати. Казанова насчитал не менее шести человек, все длинноволосые, в тяжелых башмаках. Если бы не усыпляющее покачивание фургона и ритмичный стук копыт, Казанова наверняка бы услышал их колокольчики, сплошь унизавшие волосы и одежду.

Налетчики!

Казанова сидел неподвижно, подобрав вожжи. Деваться было некуда. На узкой дороге не развернешься, по обе стороны – чаща, не оставляющая для бегства ни малейшей возможности.

«Значит, – решил Казанова, – попробуем договориться…»

– Доброго вечера, джентльмены, – как ни в чем не бывало приветствовал он незнакомцев.

От него не укрылось, что у двоих болтались на шее защитные очки: наверное, неспроста. Казанова ждал.

Один из тех двоих подошел к фургону, вроде бы добродушно похлопал лошадь по крупу. Потом широко улыбнулся Казанове. В свете факела сверкнули металлические зубы.

– И тебе доброго, дружище. Ну-ка, что у нас тут?

– Могу задать тот же вопрос, – сказал Казанова. – Вы ведь, парни, забрались куда восточней обыкновенного, или я ошибаюсь?

Улыбка налетчика стала еще шире.

– Именно так, приятель. Война же идет! Прикинь, какие возможности для охоты!

– Наверно. Местами…

Другой налетчик, менее улыбчивый, присмотрелся к Казанове.

– Все Судьбы мне в задницу, парень, ну ты и урод!

Казанова молча смотрел на него. Молчание затягивалось, колокольчики налетчиков постепенно смолкали – люди стояли неподвижно. Казанова выжидал. Он отлично знал, как выглядит его расписная физиономия при факельном свете.

– Спорил котелок с чайником, кто черней, – сказал он затем.

Еще мгновение тишины – и налетчики разразились хохотом. Казанова беззлобно тряхнул головой и взялся за вожжи.

– Что ж, мои друзья-красавчики, я знаю, зачем вы сюда вышли. Опять же вас шестеро, а я один. Но вот чего вы точно не знаете, – добавил он, и смех налетчиков стал стихать, – это каких дел может наворочать всего один человек. Думаете, я вам просто так рожу свою демонстрирую? Это чтобы вы меня получше запомнили. Честно, позаботились бы вы о том, чтобы сохранить свою красоту. Берите на здоровье все, что приглянется… только мальчонке немного воды и пищи оставьте.

Налетчики опасливо поглядывали на Казанову. Видно было, как они раздумывали, не стоило ли оскорбиться. Казанова поднял руки в насмешливом жесте сдачи.

– Ваша взяла! Не то чтобы совсем уж в честном бою, но суть не меняется… Понимаете, я всего-то хочу доставить больного пацанчика, лежащего у меня в фургоне, в безопасное место. Для этого мне нужен запас воды и еды на один день и одну ночь. Если вы мне это оставите, буду премного вам благодарен. В качестве ответного жеста рад буду поведать, что мне известно о ближайших войсках, и еще защитные очки подарю. Как по мне, очень даже могут понадобиться…

Тот из банды, что заговорил первым, смотрел на Казанову прищурясь. Затем повернулся к товарищу и коротко приказал:

– Проверь-ка, что в фургоне.

Мужчина ушел, звеня, словно кошелек монет, катящийся по ступеням. Казанова ждал. Молчание длилось; налетчик заглянул в кузов фургона и все с тем же нестройным звоном вернулся.

– Точняк, – буркнул он. – Полно добра. И парнишка пластом лежит.

И негромко добавил что-то, обращаясь к главарю. Казанова разобрал только одно слово: «…повезет».

– Добро, – проворчал вожак. – Так и сделаем. Оставьте им харчей на два дня, остальное забрать! – И повернулся к Казанове: – Заодно порядок там у тебя наведем.

– Душевно благодарю, – кивнул Казанова.

Налетчики живо опустошили фургон. Забрали постельное белье майора, вино, дорогостоящие консервы. Казанова не без сожаления провожал глазами маринованные овощи, мешочки тонкой муки, кофе, шоколад из Индий, баночки фруктового варенья… Как и обещал, он рассказал главарю все, что знал о перемещении войск, а также о том, что случилось с его собственным подразделением под командованием майора Меррета.

Налетчик слушал не перебивая. Когда Казанова дошел до лучников по сторонам дороги, он с серьезным видом кивнул.

– У них маски рты прикрывали, – сказал Казанова. – Не глаза.

– В самом деле? – оживился главарь. – Похоже, им известно больше, чем нам! – И сухо добавил: – Сам-то я на эти красные тучи посмотреть еще не сподобился…