С. Гроув - Смертельный туман
София собрала вещи, расправила цепочки лицевой маски. Все сидели одетые строго по форме налетчиков. Насущные переживания – молчание клима, пепел с небес – возобладали над возможностью преследования со стороны Лиги. Рен даже помирился с Каликстой. Но, покидая вагон, австралиец все равно счел нужным предупредить товарищей о возможной засаде.
– Если кто к нам подойдет, – сказал он, со значением поглядывая на пиратку, – предоставьте мне вести разговор!
– Мне-то что, болтай на здоровье, – отозвалась она с коварной улыбкой. – А я займусь всем остальным!
Рен замотал головой, но на подначку не повелся. Вместо этого он возглавил их короткую процессию и первым ступил на перрон. София и остальные последовали за ним.
Точно так же, как снаружи станции не было пепла, так и внутри не наблюдалось никаких признаков того, что Индейские территории пребывали в состоянии войны. Мужчины и женщины всех возрастов сновали по главному залу. Правда, семей было меньше, чем ожидала София…
В мирное время дорога продолжалась бы в пределы Нового Запада через Верхний Нью-Йорк, но теперь поезда останавливались у границы и шли обратно, возвращаясь в Новый Орлеан. Соленый – одна из последних станций на этом пути. Билетные кассы работали вовсю, в ларьках продавали еду, товары в дорогу…
– Надо завтрак прикупить, – воскликнула Каликста. – У них тут сэндвичи! С беконом!
– Каликста, – железным тоном сказал Рен. – Мы идем на голубиную станцию, как договаривались.
– Ну ладно, – чуть поколебавшись, надула губы пиратка. – Но вы еще пожалеете, что от этих сэндвичей отказались!
Рен сухо отозвался:
– Переживем.
От самой станции и от множества народа у Софии голова пошла кругом. В центре зала высилась статуя женщины под вуалью, в поднятой руке она держала факел. У подножия суетились пассажиры и мелкие торговцы. Колоссальную голову изваяния обрамляло созвездие движущихся шаров; София с некоторым запозданием поняла, что все это – сферические часы. Спущенные на тонких поводках со стропил, они мерцали, вращались, ходили вверх-вниз…
И нигде – ни единой живой души с Нового Запада. Зато хватало налетчиков из Пустошей, сплошь увешанных серебряными колокольцами вроде тех, которыми оснастились София и ее друзья. Впрочем, если судить по одежде – бурой или черной замше, бисерному шитью, длинным плащам вроде тех, что предпочитала Златопрут, и шнурованным сапогам до колен, – большинство были жителями Территорий.
Рен вел спутников к распашным дверям. За ними, на расстоянии нескольких шагов, встречал летнее утро город Соленый. Вот зазвонил колокол, знаменуя отбытие поезда… и по залу раскатился топот бегущих ног. София не стала оборачиваться: небось, отставшие пассажиры пытались вскочить на подножку. Но тут вокзальный шум прорезал резкий голос:
– Ричард Рен!
София замерла. Каликста, Златопрут, Эррол и Рен обернулись.
У подножия статуи выстроились агенты Энкефалонской Лиги, не менее дюжины, все в длинных плащах особого дымчато-серого колера, с пятнами сажи, словно каждого протащили сквозь нечищеный дымоход. И мужчины, и женщины ростом не уступали Рену. А самым первым стоял крайне удрученный Бартон Моррис со связанными впереди руками.
Дама-агент, что держала за плечо Барра, вновь окликнула беглеца:
– Ричард Рен! Выйдите вперед, и тогда Моррис не пострадает!
– Не двигайся, Ричард, – ледяным тоном проговорила Каликста. – Дай я разберусь!
Люди на станции заволновались. Они старались обойти агентов сторонкой, с любопытством, а то и сочувственно поглядывая на связанные руки Барра. Некоторые останавливались поглазеть. Один, по виду налетчик, оценил ситуацию и потянулся за пистолетом.
– Не нужна подмога, друзья? – обратился он к Рену и Каликсте.
После чего с вызовом улыбнулся агентам.
Вопрос не прозвучал втуне. Со всех концов зала, как железные опилки к магниту, подтягивались налетчики. Очень скоро рядом с Софией и ее друзьями стояла добрая дюжина решительных людей с оружием наголо. Металлические побрякушки предвкушающе лязгали и звенели.
Агентша посуровела.
– Не в ваших интересах все осложнять, Рен, – сказала она.
Рен покачал головой и возразил:
– Я тут ни при чем!
– Очень даже при чем, – ответил агентша.
Повисла угрожающая тишина. София физически чувствовала, как таяла решимость Рена. Сейчас он шагнет вперед и сдастся Лиге. После чего они никогда больше его не увидят. Эта мысль внушала панический ужас. Что с ним сделают в Лиге? Обвинят в чем-нибудь еще ужаснее прежнего? Удастся ли ему остаться в живых?..
Тишина распространилась на весь зал – далеко за пределы противостояния. «А ведь тут еще что-то творится», – сообразила София. Стало так страшно, что воздух в легкие перестал проходить.
Она почему-то перестала ясно видеть даже статую, хотя та стояла едва ли в десяти футах. Что-то застило зрение – то ли облако, то ли дымка… какой-то красноватый туман. Он вился у подножия изваяния, заволакивая и его, и агентов, как будто исчезавших один за другим. София в недоумении разглядывала туман. Откуда он взялся? Вдруг с витавшим на станции копченым запахом сэндвичей с беконом самым неподходящим образом смешался другой. Роскошный, сладкий, цветочный… отчетливо сдобренный гнильцой, словно цветы увядали и разлагались.
– Держись за мою руку, София, – сказал Эррол и тут же крепко схватил девочку за руку, притягивая к себе.
Рядом кто-то отчаянно закричал. София вскинула голову, ища Рена, стоявшего непосредственно слева, и не нашла австралийца. «Я что, опять из времени выпала?» – в смятении гадала она. Мысли и те двигались как-то замедленно. Вопль до смерти ее напугал, но ему на смену тотчас явились иные страхи.
Стоило бросить взгляд на пол – и она убедилась, что в густом тумане не видит даже собственных ног. Казалось, воздух невероятно уплотнился, грозя пригвоздить Софию к земле. Вокруг что-то происходило, но что именно, она не могла рассмотреть. Первый крик сменился какофонией воплей, отдававшихся в стенах. Как долго это тянулось? Она не взялась бы сказать.
Эррол выронил ее руку. Девочка удивленно повернулась к нему, но не увидела сокольничего. Он шагнул в сторону и исчез. Только звякнул меч, вытащенный из ножен.
– Эррол? – София двинулась за ним, протянув вперед руки. – Эррол!..
Меч свистнул, рассекая воздух. София в ужасе повалилась наземь, закрыла голову руками:
– Эррол, ты что творишь?..
Воздух над головой пришел в движение. Девочка подняла глаза, надеясь, что это Эррол тянется к ней, но вместо знакомой руки увидела громадные когти, венчавшие лапу, обтянутую переливчато-зеленой кожей. Когти шарили в сгустившемся воздухе, норовили схватить… София ахнула и попыталась сообразить, где что находится. Кажется, вон в той стороне открытые двери… Едва двинувшись с места, она снова запнулась. Что-то пронеслось над головой. Мелькнуло, рассекая туман, чудовищное крыло, покрытое алыми и оранжевыми чешуями. София ползла на четвереньках вперед. Неожиданно перед ней оказалась морда страшилища: вытянутая, синекожая, с золотыми глазами и страшенными челюстями.
Оскалив клыки размером с ножи, дракон сказал:
– София!..
Кое-как удержавшись, чтобы не заорать в голос, девочка вскочила и незряче устремилась в туман. В голове метались бессмысленные обрывки мыслей. Вспомнилась история Древоеда, монстра, созданного воображением. «Но с чего бы мне дракона воображать? – задалась она вопросом. – Я и не воображала! Честное слово!» Очень хотелось позвать Эррола, но боязнь привлечь внимание дракона возобладала. Вот прозвенел меч Эррола, ударившись в камень… В каменный пол станции?
София поспешила на звук, выставив руки перед собой. Меч звякнул снова, уже ближе, послышалось натужное пыхтение. Добралась! София вслепую сделала последний рывок… и увидела, что нашла вовсе не Эррола. Перед нею стоял великан, сплошь выкованный из железа. Он наклонился к ней, и в тумане обрисовалась голова в шлеме с опущенным забралом. Железный великан воздел меч – меч Эррола! – высоко в малиновый туман, готовя удар.
София замерла, завороженно следя…
Потом кинулась прочь.
Пока она ковыляла туда, где предположительно находилась дверь, в уши заново ворвался неистовый гвалт, царивший кругом. Рев, лязг, вопли, невнятные жалобы… гулкий, порождающий эхо грохот пистолетных выстрелов. София всхлипнула и понеслась со всех ног. Запнулась о что-то, а может, и о кого-то – и растянулась плашмя.
17
Око Ноша
9 августа 1892 года, 4 часа 22 минуты
Вещие заслужили репутацию целителей, и вполне справедливо, ибо часть их умений относится к области врачевания. Мне, однако, довелось обнаружить, что их таланты принадлежат не только и не столько целительству. Быть может, правильнее всего назвать способности Вещих «несравненным талантом к восприятию». В самом деле, им внятно очень многое из того, что сокрыто от прочих. Надо принять во внимание и то, каким образом многие их обычаи поддерживают и развивают эту способность. Вещие почти всегда живут в одиночку – элодейцы стараются избегать больших городов, – предпочитая общество животных. Думается, мы все могли бы развить у себя талант к восприятию, поселившись в лесу, например, с семейством енотов!
