Ежи Брошкевич - Одно другого интересней
Горошек крепче стиснул руку девочки.
— Идем, — сказал он.
Шли шаг за шагом. Медленно, но все увереннее. Шар, огромный и неподвижный, все приближался. Наконец они остановились в двух шагах от его блестящей, как зеркало, но ничего не отражавшей поверхности.
— Так, — сказал Горошек, сморщив лоб. — Что дальше? Не трогай! — крикнул он вдруг.
Но Ика уже прикоснулась концами пальцев к странной поверхности.
— Он очень… — начала было она.
Она хотела сказать: он очень твердый. Но в этот самый миг часть сферической поверхности, как раз перед ними, исчезла. Просто исчезла. И одновременно открылся какой-то коридор с бледно-голубыми, слегка светившимися стенами, плавно изогнутый, как раковина улитки.
И в глубине его ласково замигал, замаячил зеленый свет.
— Зеленый свет, — прошептала Ика.
— Да, — тоже шепотом ответил Горошек.
И тут Ика… засмеялась Да, засмеялась.
— Зеленый свет? Значит, путь свободен, — сказала она весело.
И пошла вперед.
Горошек почувствовал на лице краску стыда. Он сорвался с места, в два прыжка опередил Ику и, не останавливаясь, перескочил порог.
Но, видимо, он немного перестарался: с разгона влетел в голубой коридор и самым позорным образом зарылся носом в пол. Вскочил он под громкий хохот Ики. Она даже присела от смеха, глядя на полусердитое, полуиспуганное лицо Горошка.
— «Га-га-га»! Как гусыня! — свирепо передразнил он Ику.
А она, отирая слезы смеха, спокойно перешагнула порог и с достоинством вступила на слегка подавшийся под ногой, эластичный, как губка, пол.
Но едва она поставила вторую ногу на этот странный паркет, смех замер у нее на устах.
Без малейшего шума, без малейшего сотрясения шар… закрылся. Все исчезло: трава, поляна, лес, озаренный солнцем. Ребята стояли меж голубых светящихся стен.
— Так и надо было полагать, — сказал Горошек, — Пошли!
— К-куда? — спросила Ика.
— На зеленый свет.
Перед ними было два пути. Два коридора. Но в одном из них голубой свет стен темнел, превращался в синеву, в темно-сапфировую синь.
Зато в глубине другого то разгорался, то замирал зеленый огонек. Мерцал, словно приглашая ребят ласковым жестом.
Сразу присмиревшая Ика просунула пальцы под локоть Горошка и пошла на полшага позади него.
Зеленый свет вел их шаг за шагом. Оглянувшись, они заметили, что сапфировый цвет следует за ними.
— Погоди, — сказала Ика, — почему тут нет тени?
— Больше тебя ничего не интересует? — сделал ядовитое лицо Горошек. — Смотри, если ты начнешь обо всем спрашивать, тебе хватит вопросов до конца жизни!.. Вот только отвечать некому.
— Теней нет, — убежденно заявила Ика. — Потому что свет идет со всех сторон. Даже с пола.
— Да помолчи ты! — рассердился Горошек. — Есть вопросы поважнее. Что дальше делать?
Действительно, коридор закончился глухой стеной. Зеленый свет — он превратился в полупрозрачную дымку — мигнул ребятам еще разок-другой и исчез. Ушел в стену.
— Что же делать? — беспомощно произнесла Ика.
— Надо это продумать, — пробормотал Горошек. — Погоди-ка.
— Чего годить? Чего годить?
— Раз свет нас вел, то значит… — в раздумье говорил Горошек, — значит, надо идти за ним.
— С ума сошел! Сквозь стену? Горошек улыбнулся.
— А может, не я сошел с ума… а стена? — сказал он и положил руку на стену.
— Горошек! — взвизгнула Ика.
Она завизжала не без причины. Рука Горошка вошла в стену, как в воду. Просто погрузилась в нее. Казалось, что руку отрезали. А между тем выражение лица Горошка свидетельствовало о том, что с ним не случилось ничего, абсолютно ничего плохого.
— Ну, что ты кричишь?… — начал он, но вдруг лицо его перекосилось, и он вырвал руку, словно ее обожгли раскаленным железом.
— Что с тобой? — выдохнула Ика, подскочив к нему.
— Ой мамочка! — простонал Горошек.
— Ну, говори же, что случилось! — начала Ика уже со слезами в голосе.
Вместо ответа он поднес руку к уху.
— Да часы, часы Рыжего… — тоже чуть не плача сказал он, но сразу просиял: — Идут!
— Тьфу ты! — топнула ногой Ика. — Я чуть с ума не сошла от страха, а ты…
Но Горошек ее не слушал. Вместо этого он сделал самую поразительную вещь, которую кто бы то ни было, где бы то ни было и когда бы то ни было мог сделать. Сотворил чудо. Настоящее чудо. Сделал два шага вперед, вошел в стену и исчез. Просто-напросто прошел сквозь стену.
Ика глубоко вздохнула. Ей вдруг стало очень страшно. В коридоре потемнело, темнота все сгущалась, а Горошек исчез, пропал, растворился.
— Ой, мама, — слабым голосом всхлипнула она.
Но вместо мамы на нее — из стены! — глянуло улыбающееся лицо Горошка.
— Пошли, сестренка, — сказал он. — Чудес нет. Эта стена проходимая.
В доказательство он выставил из «проходимой» стены еще и указательный палец и поманил им Ику. У нее сразу прошел весь страх.
— Подвинься, — строго сказала она. — Дай пройти.
Горошек исчез. Ика сделала шаг, другой, третий, увидела, как ее собственная нога пропадает в стене.
А потом? Потом она ощутила дуновение легкого, прохладного ветерка и оказалась возле Горошка в большом квадратном… зале.
Едва оглядевшись, Ика сказала:
— Горошек, может быть, мы все-таки сошли с ума?
— Успокойся, — буркнул он в ответ.
Молча осматривались. Все было очень просто и обычно. Но просто и обычно только на первый взгляд. А на самом деле все было загадочно и не похоже ни на что, к чему люди привыкли.
Во всех шести стенах- на четырех боковых, в полу и на потолке — были круглые окна. Окна? Казалось бы, да. Только сквозь них совершенно не проникал свет.
Мало того. Возле каждого окна стояло по два… не то кресла, не то дивана. Возле каждого. Это значит, и на стенах и на потолке! Между этими креслами стояли обычные столики. На столиках какие-то прозрачные сосуды, а в них разноцветные жидкости и цветистые неведомые плоды.
Так вот то, что кресла стояли на полу, это было и совершенно понятно и вполне естественно. Но ведь они стояли и на стенах и на потолке! Первые, естественно, боком, а вторые? Вторые просто вверх ногами!
— И ты будешь мне доказывать, что мы не в сумасшедшем доме? — ядовито спросила Ика.
Но Горошек не отвечал. У него было лицо человека, вслушивающегося в собственные мысли. Он явно что-то продумывал. Всерьез. И вот он не спеша, вразвалку подошел к стене и, слегка откинувшись назад, пошел по ней.
Ика так и села на пол. А Горошек шел и шел. Дошел до потолка, взошел на потолок. Там он сунул руки в карманы и, засвистев чтото, побежал рысцой. Остановился на минутку возле кресел, стоявших, вверх ногами, присел на одно из них.
Только тут Горошек поглядел вверх (то есть, с точки зрения Ики, вниз) и расхохотался во все горло.
Потом вскочил с кресла, бегом промчался по потолку, по боковой стене и остановился возле Ики.
— Ты поняла? — крикнул он.
— Нет, — шепнула она. — Не понимаю.
— Здесь нет гравитации.
— Чего?
— Ну… притяжения. Понимаешь? Нет.
Ика отрицательно затрясла головой.
— Если бы не было, ты бы висел в воздухе.
Горошек посмотрел на нее в изумлении. И через минуту щелкнул себя по лбу.
— Ты права! Тут иначе.
— Вот именно.
— Тут вот как, — продолжал он, вдруг вдохновившись. — Те, которые это сделали, могут любую стену превратить в пол. Помнишь, что говорил Як? Они управляют гравитацией.
Но Ика снова рассердилась.
— Перестань вопить. Ты лучше скажи: кто это «они»?
Горошек замолчал, беспомощно оглянулся по сторонам. Пожал плечами.
И в эту самую минуту окно в полу, возле которого они стояли, засветилось. Они подскочили, наклонились, как над колодцем. И увидели…
Увидели Землю. Землю, с непостижимой скоростью убегавшую назад. Словно пушечный снаряд. Сперва перед их глазами распростерлась огромная панорама холмов, полей. Блеснула ниточка Вислы. Потом обрывки туч. Потом Земля вдруг начала округляться… округляться… засинели пятна морей…
— Смотри! — шепнул Горошек. — Европа.
Потом шепнул:
— Азия.
А потом совсем тихо сказал:
— Земля.
Потому, что в окне, на фоне внезапно потемневшего неба, они видели только все уменьшавшийся, слегка сплюснутый, светящийся неярким светом, как луна, шарик — родную Землю.
— Горошек, — сказала очень спокойным голосом Ика. — Куда мы летим?
Он повернул к ней побледневшее лицо. И только развел руками. Тогда Ика в последний раз глянула в окно, потом преспокойно уселась в кресло и задала еще один вопрос:
— Ну, тогда скажи, кому из нас это снится- тебе или мне?
Но и на этот вопрос не было ответа.
— Ее уже не видно, — сказал Горошек.
