Сергей Медведев - Кошки в тигровой шкуре
— Клава, у тебя нет совести, — вздыхал в такие моменты Владимир Станиславович.
Эту историю Шульга не стал предавать огласке, тем более, что Рубена и так посадили в тюрьму — обнаружилась недостача кроликов и голубей.
Шульга даже хотел развестись с женой, но в горисполкоме сказали, что лучше погодить с этим делом, так как намечается поездка в Болгарию, а холостых и разведенных туда не возьмут…
39. Кочерга возвращается на родину
Дождавшись утра, Владимир Станиславович Шульга позвонил своему единственному другу — бывшему персональному водителю. Водителя звали Иваном. Это был огромный мужчина, который покупал себе одежду в магазине «Богатырь». Так что, когда он садился в автомобиль, его седая голова упиралась в потолок.
Уйдя на пенсию Иван занялся частным извозом — купил желтый мерседес 1977 года выпуска.
— Вечная машина. Такая была у Высоцкого, а мне очень нравятся его песни, — объяснял Иван свой выбор пассажирам, если последние спрашивали:
— Ну что, отец, как думаешь, до вокзала доедем?
Время от времени Иван заходил в гости к Шульге — вспомнить молодость. Владимир Станиславович и его бывший персональный водитель вспоминали свою молодость уже неоднократно, поэтому их посиделки для непосвященного человека выглядели странно — мужчины понимали друг друга с полуслова.
— А помнишь, Станиславович, — Иван поднимал вверх указательный палец.
— Ну, Вань, разве такое забудешь, — смеялся Шульга.
— А вот еще был случай…
— Помню, Вань. Это была фантастика.
— А в Воронеже как погуляли.
— Давай, я тебя обниму, Вань. Если б не ты… Эх, начать бы жизнь сначала.
В общем, Шульга позвонил Ивану и через час желтый мерседес уже мчался на север.
— Я думаю, она в Москву собралась, в цирк, — пожаловался другу Владимир Станиславович.
— Ничего, догоним. Зачем еще цирк? Мы все хорошо помним, чем заканчивается цирк, — Иван был одним из немногих, кто знал историю о Кочерге и фокуснике Рубене.
— Вот ты представь, Иван, что за женщина… Помнишь, как в коньках по столу каталась. Вообразят себе, бог знает что. Мечтами живут.
— Понимаю. Они все похожи. Моя говорит, хочу новую стиральную машину. Как в сказке о рыбаке и рыбке. Там тоже, если разобраться, со стиральной машины все начиналось. С корыта то есть.
Горбатовскую Волгу Шульга с Иваном нагнали часа через два. Упирающуюся и царапающуюся Кочергу пересадили в машину Ивана. Точнее будет сказать, пересадил Иван. Приподняв, в общем-то, нехуденькую Кочергу над землей и аккуратно поместив ее на заднее сидение своего автомобиля.
— А как же я? — Горбатова с удивлением наблюдала за неожиданным поворотом событий. — Так мне ехать в эту Незлобню? Ничего не понимаю.
— Понимать тут нечего, гражданка, Клавдия Ивановна женщина замужняя. А вы езжайте, куда хотите, — Владимир Станиславович недоброжелательно посмотрел на журналистку, поскольку решил, что в этой истории с тиграми часть вины лежит на средствах массовой информации в целом и Горбатовой в частности. — Езжайте, а нашу семью оставьте в покое.
«Ну, а что адрес у меня есть, кого искать — знаю. Глупо останавливаться на полпути, — задумалась Галина. — А без Кочерги будет даже спокойнее».
Синяя «Волга» отправилась в Незлобню.
40. Горбатова в Незлобне
Уже начинало смеркаться, когда Горбатова увидела указатель с надписью «До Незлобни 1,5 км». Журналистка свернула в лес, проехала метров сто и остановила автомобиль.
— Как здесь легко дышится! — Горбатова вышла из своей синей «Волги», достала видеокамеру, положила ее на капот автомобиля, отошла на несколько метров и заговорила. — Наш корреспондент находится в глухом подмосковном лесу. Где-то тут знаменитая «Рублевка», но где-то далеко, где именно, я не знаю. До свидания, дорогие телезрители!
Журналистка выключила камеру и села за руль. У нее было прекрасное настроение. Она чувствовала, что ее репортаж может стать сенсацией.
Галина попробовала завести «Волгу», но та не заводилась.
— Вот черт, — подумала вслух Горбатова и ударила кулаками по рулю. Руль отвалился.
Попытки вызвать спасателей по мобильному телефону к успеху не привели — Горбатова не смогла назвать адрес, по которому она в данный момент находилась.
— Где-то в районе Незлобни, точнее сказать не могу.
— Вы что-нибудь видите? — спрашивали Горбатову на том конце провода.
— Вижу, как солнце садится за деревья. Чувствую, как холодает. А я легко одета и вокруг абсолютно никого нет.
— Значит, вы стоите лицом к западу, раз видите, как солнце садится за деревьями, — обрадовал журналистку дежурный. — Идите на восток. Там вы найдете…
Что она должна была найти на востоке, Горбатова не расслышала, так как в телефоне села батарейка. Потом у журналистки сломался каблук, она сняла туфлю и тут же наступила на острый сучок.
Стоя на единственной здоровой ноге, Горбатова погладила ладонью пораненную ступню и почувствовала, что рука стала влажной.
— Кровь, — тихо сказала Горбатова, рассмотрев ладонь, а потом закричала:
— Люди, помогите!
Понятно, что ее крик никто из людей не услышал, лишь испуганно заухала сова, напугав своим уханьем Горбатову еще больше.
— Люди! Товарищи! Господа! Телезрители! На помощь!
Сердце журналистки готово было оторваться от кровеносных сосудов и скатиться вниз — к пяткам.
Однако отступать было поздно, и Горбатова отправилась — подпрыгивая на одной ноге, от дерева к дереву — на восток.
На востоке уже появились звезды. А на западе сквозь деревья еще можно было увидеть солнечный полукруг.
Горбатовой стало очень жалко себя, она обняла дерево, неведомой ей породы (это была ольха), и заплакала.
Часа через два, в сумерках, Галина на одной ноге допрыгала до Незлобни, до самой Привокзальной площади. Там никого не было — только бюст актера Короткого зловеще осматривал безлюдное пространство своей малой родины.
Улицы дачного поселка были пустынны, фонари не горели, и отличить улицу Бесконечную от Садовой не было никакой возможности.
— Люди, где вы? — крикнула в отчаянии Горбатова, — но ей никто не ответил. На краю площади, под единственным фонарем в поселке, привидением старухи Шапокляк мелькнула сгорбленная пожилая женщина с авоськой.
— Гражданка, подождите, — крикнула ей Горбатова, но старушка лишь ускорила шаг и через мгновение исчезла за поворотом.
Журналистка пошла наугад, но вскоре без сил рухнула на первую попавшуюся скамейку.
— Люди, помогите! Пожалуйста. Люди, ну где же вы?
— Вы ищите людей? Я здесь, — из темноты вышел полноватый мужчина с фонариком в руках и в милицейской форме. Это был Фуражка.
— Какое счастье просто видеть человека. У меня сломался каблук. И я не могу идти.
— А я слышу, кто-то кричит. Думаю, помочь, что ли. Хватайте меня за шею, я понесу вас, — Милиционер взял на руки не слишком тяжелую журналистку и понес ее.
— Наверное, вы были женаты много раз? — спросила Горбатова Фуражку. — Вы так профессионально носите женщин.
— Милиционеры должны быть специалистами в разных областях, — уклончиво ответил Николай. — Вообще-то я не был женат.
— Как интересно. А что вы здесь делаете? — поинтересовалась журналистка.
— Да, вот с друзьями выехали на пикник, — соврал милиционер. — Куда вас нести?
— Куда меня нести, я пока не знаю, но несите осторожнее, а то разобьете телекамеру — она у меня в сумке, — предупредила Горбатова.
— А зачем вам телекамера? — поинтересовался Фуражка, когда уже подносил вносил Галину к дому, расположенному по адресу улица Бесконечная, 256.
— А я журналистка, — ответила Горбатова. — Моя фамилия Горбатова.
— Так это вы та самая журналистка, — Фуражка едва не выронил Горбатову из рук.
— Хорошо посидите здесь на скамейке, а я пойду, принесу молоток и гвозди, каблук прибить, — Филимонович понял, что он зря принес сюда Горбатову, но отступать было поздно.
41. Неожиданная встреча
Фуражка усадил Горбатову на скамейку.
— Посидите здесь, а то у нас во дворе ужасно злые собаки. А потом я провожу вас на электричку. Успеете на последнюю.
Однако журналистка не стала дожидаться, когда же вернется ее благородный спаситель — с молотком и гвоздями, открыла калитку, вошла во двор — там стоял милицейский УАЗик.
Горбатова попыталась заглянуть в окошко домика, однако ничего не увидела, потому что Вера Сергеевна в конспиративных целях тщательно задернула окна шторами.
Журналистка прислушалась — в доме кто-то негромко пел под гитару:
«Кошки говорят, но тихо-тихо…»
Горбатова не выдержала и потихоньку вошла в дом.
Открывшаяся ей картина произвела на нее неизгладимое впечатление. Такое же впечатление она бы произвела на любого человека. В центре комнаты положив морду на лапы лежал тигр. По тигру ходили четыре кошки.
