Алькатрас и рыцари Кристаллии - Сандерсон Брендон
Я как раз заканчивал свой рассказ о битве с бумажными монстрами, когда вспомнил, что так и не встретился с дедушкой Смедри. С тех пор, как мы разделились, прошло часов пять, и меня так и подмывало спустить все на тормоза, пока дедушка не придет за мной сам. Но у нас закончились хуберстэкеры, а прислуга, как назло, куда-то запропастилась, и поэтому я решил оставить своих друзей и сам отправился на поиски слуг, чтобы попросить их пополнить наши запасы. Может, они же помогут мне отыскать дедушку.
На практике поиски слуг оказались куда сложнее, чем я думал. Бродя по коридорам, я чувствовал необычайную усталость, хотя последние пару часов почти ничем не занимался. Только сидел, играя роль объекта всеобщего восхищения.
Спустя какое-то время я увидел свет, пробивавшийся в конце коридора с кирпичными стенами. Оказалось, что он шел из полуоткрытой двери, и тогда я решил заглянуть внутрь. Там я обнаружил сидящего за столом отца, который что-то писал на пергаментном листе. Полутемную комнату едва освещало мерцание древней на вид лампы. Внутри я увидел роскошную мебель и сверкающие кусочки стекла — Линзы и прочие чудеса Окуляторства, которые, благодаря моим Линзам Окулятора испускали светящийся ореол. На столе перед отцом стоял полупустой бокал с вином, а сам он, хоть и развязал помятый галстук, по-прежнему был одет в старинный костюм, который я видел на вечеринке. Его волнистые волосы до плеч выглядела растрепанными. Во многом он напоминал тихоземскую рок-звезду после вечернего концерта.
Ребенком я часто представлял себе, каким человеком был мой отец. Наверняка я знал только то, что он назвал меня в честь тюрьмы, а потом бросил на произвол судьбы. Можно подумать, что в моем воображении он должен был выглядеть полнейшим негодяем.
И все же я втайне желал, чтобы за его поступками скрывалось нечто большее. Веская причина, заставившая его отказаться от собственного сына. Нечто впечатляющее и таинственное. Я задавался вопросом, не был ли он вовлечен в какую-нибудь опасную работу и не отослал ли меня в Тихоземье, чтобы защитить.
Большая часть этих тайных желаний исполнилась с появлением дедушки Смедри и осознанием того факта, что мой отец был не только жив, но еще и трудился ради спасения Свободных Королевств. У меня, наконец-то, сложилось представление о том, кем он мог быть по своей натуре. Бравым героем, который вовсе не хотел отказываться от меня, а был предан своей женой и вынужден отказаться от сына ради высшего блага.
Отец, которого я рисовал в своих мечтах, был бы рад встрече с сыном. Я надеялся увидеть в его глазах восторг, а никак не безразличие. Надеялся, что он окажется большим похожим на Индиану Джонса, а не на Мика Джаггера.
— Там была мама, — сообщил я, заходя чуть дальше в дверной проем.
— Где? — уточнил отец, не отрывая глаз от документа. Он даже не вздрогнул и ничуть не удивился моему вторжению.
— На вечеринке, сегодня днем. Ты ее не видел?
— Не могу утверждать обратного, — ответил отец.
— Я удивился, когда увидел тебя здесь.
Отец ничего не ответил и продолжил что-то писать на листе пергамента. Его поведение было для меня загадкой: на вечеринке мне казалось, что он полностью вжился в роль суперзвезды. Но здесь, за своим письменным столом, был всецело поглощен делами.
— Над чем ты сейчас работаешь? — спросил я.
Он вздохнул и, наконец-то, посмотрел на меня.
— Я понимаю, что детишкам иногда нужно отвлечься. Я могу велеть слугам что-нибудь тебе принести. Какое-нибудь развлечение? Просто скажи, и я об этом позабочусь.
— Все в порядке, — ответил я. — Спасибо.
Он кивнул и снова вернулся к работе. Казалось, что в комнате все замерло; тишину нарушал лишь звук пера, царапающего пергамент.
Я ушел и уже был не в настроении искать слуг или дедушку. Мне было противно. Будто меня ударили в живот после того, как я съел три пакета с хэллоуинскими сладостями. Я бродил по замку, направляясь примерно туда, где оставил своих новых друзей. Когда я снова вернулся в ту комнату, то с изумлением обнаружил, что их развлекает неожиданная персона.
— Дедушка? — удивился я, заглядывая внутрь.
— О, Алькатрас, мальчик мой, — отозвался дедушка Смедри, примостившийся на кресле с высокими ножками. — Как я рад тебя видеть! Я как раз объяснял этим замечательным молодым людям, что ты скоро вернешься и им нет нужды беспокоиться.
Судя по их виду, не особенно-то они и беспокоились, хотя и умудрились где-то раздобыть закуски — попкорн и хуберстэкеры. Я стоял в дверном в проеме. По какой-то причине от мысли о том, что мне придется общаться с фанатами в дедушкином присутствии, меня воротило еще сильнее.
— Плоховато выглядишь, мальчик мой, — заметил дедушка Смедри, приподнимаясь на кресле. — Надо бы с этим что-то сделать.
— Наверное… наверное, было бы здорово, — согласился я.
— Мы мигом вернемся! — сообщил остальным дедушка Смедри, вскакивая со своего места. Я направился за ним по коридору, пока он не остановился в темном каменном перекрестке и повернулся ко мне. — У меня есть идеальное решение, парень! То, что нужно — на раз-два приведет тебя в порядок.
— Здорово, — сказал я. — И какое же?
В ответ он шлепнул меня по лицу.
От удивления я аж моргнул. Больно не было, но он определенно застал меня врасплох.
— Это еще что? — спросил я.
— Я тебя шлепнул, — ответил дедушка Смедри. А потом, слегка понизив голос, добавил: — Это старое семейное средство.
— От чего?
— От кроходурства, — ответил дедушка Смедри. Он вздохнул, сидя на ковре посреди коридора. — Присядь-ка, парень.
Я по-прежнему был несколько ошарашен, но все-таки сделал, как он просил.
— Я только что говорил с Фолсомом и его милейшей подругой Гималайей, — сказал дедушка Смедри, улыбаясь довольной улыбкой, будто вовсе и не отвешивал мне пощечину. — Похоже, что они считают тебя опрометчивым человеком.
— А это плохо?
— Веснушчатые Верны, нет конечно! Я был горд это услышать. Опрометчивость и отвага — прекрасные качества всех Смедри. Проблема в том, что они рассказали о тебе и кое-что другое — правда, только после того, как я на них слегка надавил.
— И что именно?
— Что ты эгоист. Что считаешь себя лучше обычных людей и говоришь только о себе. И это уже совсем не похоже на того Алькатраса, что я знал. Ни капли. Вот я пришел сюда, чтобы все разузнать — и что же я вижу? Целую кучу прихвостней Аттики, которые слоняются по моему замку — прямо как в прежние времена.
— Папиных прихвостней? — удивленно спросил я, мельком взглянув на комнату чуть дальше по коридору. — Но ведь они мои фанаты! Не его.
— Неужели?
— Ну да, они читали мои книги. Только о них и говорят.
— Алькатрас, мальчик мой, — сказал дедушка Смедри. — А ты сам-то эти книги читал?
— Ну, нет.
— Так откуда же, черт возьми, тебе знать, что в них написано?
— Ну, я… — Мне было горько это слышать. Разве я не заслуживал, чтобы люди, наконец-то, начали прислушиваться к моему мнению, уважать меня? Хвалить?
— Это моя вина, — со вздохом заключил дедушка Смедри. — Надо было как следует тебя подготовить: знал же, с какими людьми тебе здесь придется иметь дело. Но думал, ты воспользуешься Линзой Правдоискателя.
Линза Правдоискателя. Я о ней едва не забыл, но с ее помощью можно было узнать, когда окружающие говорят неправду. Я вытащил ее из кармана и взглянул на дедушку Смедри. Он кивком указал на коридор, и я нехотя поднялся на ноги и, сняв Линзы Окулятора, вошел в комнату.
Я заглянул внутрь, держа перед глазом Линзу Правдоискателя.
— Алькатрас! — воскликнул Родрайо. — Мы по тебе скучали! — С каждым словом из его рта будто вылетал целый рой черных жуков. Они дергались и извивались, и я даже отпрыгнул назад, убрав Линзу. Когда я это сделал, жуки тут же исчезли. Я неохотно поднес Линзу к лицу.
— Алькатрас? — спросил Родрайо. — В чем дело? Заходи, мы хотим послушать о твоих приключениях.
