Вадим Чирков - Пришельцы с планеты Земля
Другой солдат направил на строителя огнемет, но тоже получил по голове и завертелся на месте, уронив оружие.
И тут струя огня — видимо, поступила команда из корабля, откуда наблюдали за схваткой — полоснула сразу по двум роботам-строителям, защитившим стену. Огонь был так силен, что сразу запахло горелым (роботы состоят не из одного только металла), оба защитника сперва согнулись, а затем почти одновременно ткнулись головами в землю.
И только теперь, поняв, что те, кого они приняли за собратьев, на самом деле враги, антиподы, строители схватились за свои огнеметы, что были аккуратно сложены у колонны..
Огненный ад — вот как лучше всего можно было назвать то, что началось у древней стены. Оранжево-желто-красные струи с гудением били в обе стороны, с обеих сторон падали бойцы, иные раскаленные докрасна, раздавался металлический звон — это противники сшибались в рукопашной.
Но бой был коротким. Четырехкратный перевес сыграл свою роль: все нападавшие вскоре лежали, дымясь, кто на спине, кто уткнувшись носом в землю. Только два робота шевелились, пытаясь встать, — те, что получили по головам еще до начала настоящего сражения. Один из них все же поднялся, шатаясь, направился было к валявшемуся в двух шагах огнемету, но тут из-за стены, на которой были следы жаркого пламени, выскочил Рей-Ваг, зашел роботу за спину — тот еле двигался — открыл крышку пульта и быстро стал щелкать тумблерами.
Удивительное дело! Робот немедленно переменил направление, подошел к стене, поднял собственноручно сваленный камень и водрузил его на самый верх. Он снова стал строителем!
Лог-Фар и Кубик вышли из-за стены. На месте сражения было жарко, трава сгорела дотла, противно пахло горелыми проводами и пластмассой. Но ветерок уже сносил дым и снова было тихо. Корабли Бар-Коса улетели.
Роботы сносили в одно место бывших своих товарищей — и солдат, и погибших строителей.
Они складывали в груду огнеметы, причем на этот раз небрежно, будто понимая, что они больше не понадобятся.
Лог-Фар подошел к лежащим рядком сожженным роботам. Подошел к ним и Кубик.
— Столько труда было в них вложено, — качал головой ученый. — Но как еще можно было выиграть этот бой?
— А починить их нельзя? — спросил разведчик.
— Вся их сложная начинка сгорела, — ответил Лог-Фар. — Это трупы. Чтобы поставить их на ноги, мне нужен завод.
Кубик оглянулся. Роботы-строители, как ни в чем ни бывало, продолжали возводить древнюю стену. Ощущения потери товарищей, и бывших, и настоящих, у них не было. К строителям присоединился еще один робот, которого тоже переключил Рей-Ваг. Но тот еще шатался, движения его были неуверенными, и камень, который он клал на верх стены, все время падал.
— А что мы будем делать теперь? — Кубику хотелось поскорей оторвать электронщика от грустного рассматривания "павших" роботов.
— Четырнадцать, — задумчиво произнес тот. — А сколько можно потерять еще? Бар-Кос — старая хитрая лиса, и я не знаю, какой следующий шаг он предпримет. Ожидать можно всего…
И на этот раз ученый оказался прав.
Командующий гневается, но не очень
Когда генералу доложили об исходе боя, Бар-Кос принял новость почти спокойно.
— Если бы все шло как по маслу, — сказал он, крутя головой на короткой шее и выпученными глазами оглядывая окружение, — я бы этому удивился и не поверил. Легких войн не бывает, и я готов был к тому, что что-то произойдет не так. Половина моих солдат с помощью изменников перешла на сторону противника и испорчена: вместо того, чтобы разрушать, они строят! Что ж! Не все потеряно! У меня есть еще половина. И они, мои противники, забывают, что есть еще я! У войны свои законы, и кто их лучше знает, тому легче воевать. Мне они ведомы лучше коротышек, которые если и воевали, то только с блохами. Я покажу им, что такое настоящая война!
Командующий помолчал, оглядывая подчиненных, и продолжил:
— Сколько я помню мудрых изречений военачальников прошлого, все они были о резерве. И видите, как я оказался прав, оставив себе резерв? Кем бы я был сейчас без него? Банкротом, круглым болваном! Но он у меня есть и я использую его как надо!
Бар-Кос снова сделал паузу, обводя окружение все теми же выпученными глазами.
— А второе, что приносит успех в военных действиях, это… — Но генерал не произнес последнего, самого, может быть, важного слова. Он сказал: — Я нюхом чую, что здесь полно изменников. Я не имею права до конца раскрывать свои карты. Ах, если бы какой-нибудь ученый (а еще лучше — военный) придумал способ отличать предателей! Вот, например, возникла коварная мысль у кого-то из вас или из свиты нашего Правителя — и тут же у него на лбу вырастает шишка! Или целый рог…
Генерал помолчал и через минуты объявил:
— Мы начинаем второй этап операции по захвату Кукурбиты. Инструкторы — проверить боевую готовность роботов! Тумблеров без моей команды не включать! Корабли — к полету! Пока что мне достаточно двух…
Славик и малыши
Взрослые кукурбитцы снова заседали на военном совете, А Славика как окружили мальчишки и девчонки его и не его возраста, так и не выпустили из своего круга.
Землянин для удобства разговора, как некогда Гулливер, сперва сел, а после и разлегся на земле; его обступили, разглядывая, дивясь его величине, не веря своим глазам, притрагиваясь то к серебристой материи скафандра, то к ботинкам, то — очень осторожно — к коже руки, чтобы проверить, настоящая ли она, не говорящая ли кукла перед ними.
Потом начались расспросы. Переводил все переводчик, черный диск, похожий на пуговицу, только на ремешке, прикрепленный к горлу. Но все равно старые друзья Славика — Садим и Пигорь — устроились, чтобы направлять беседу, на ноге землянина, а Питя кочевал с груди на плечо и обратно.
Вокруг горело с десяток костерчиков, освещая Славика с головы до ног.
Возле нашего пятиклассника, не решаясь приблизиться, крутилось и тоненько тявкало на необозримого пришельца с десяток зубак, кукурбитских животных, похожих на земных собак. Похожих, но только не ростом: одни были величиной с нашего хомячка, но были и с кузнечика. В конце концов Питя уговорил пятерых из них забраться на Славикну ладонь. Зубаки, поворчав на каждый палец в отдельности, все же на ладонь вскарабкались и уютно на ней устроились, свернувшись в клубок. В одну из минут разговора Славик поднял их всех над собой, испугалась только одна — заскулила и хотела спрыгнуть, но землянин вовремя опустил руку.
Вопросы были обо всем. Во что играют на Земле, какие на Земле животные, любят ли земляне купаться и умеют ли плавать, лазают ли на деревья?.. Тогда каким же должно быть то дерево, чтобы на него взобраться такой великан, как Славик? Славик показывал рукой в небо и в ответ раздавалось общее о-о-о!. И все да единого задирали головы, пытаясь представить это дерево..
Стали спрашивать о школе и очень удивились, когда узнали, что земляне первую половину дня проводят в классах.
Первую половину дня — самую лучшую часть дня, плюс раннее утро, начиная с восхода солнца — дети Кукурбиты проводят под открытым небом. Кто идет в лес, кто на речку, а кто в городок Ктотакой. Дома никто не сидит, только беспросветные сони.
Да, первую половину дня, когда солнце особенно ясно, воздух чист и и свеж, а вода в речке прозрачна и холодна, когда все растения отдают и отдают восстановленные за ночь ароматы, когда всё, на что ни глянешь, по-особому красиво, — эту половину дня, считают на Кукурбите, нельзя проводить в помещении, нельзя закрываться от всего стенами и крышей. Там считают, что нельзя не видеть той красоты, которую дарит человеку природа, и, по-моему, они правы. Ведь именно в это время человеку приходят самые лучшие и самые добрые чувства и мысли — а это ли не лучшее учение!
Славик спросил, когда же дети учатся, и услышал еще один удивительный ответ: в плохую погоду. Дело в том, что климат этой планете сложился так, что здесь одна неделя солнечная, другая — пасмурная. И тогда, в непогоду, вовсю идет учеба, и в окно, на улицу смотреть даже не хочется, там идет дождь, дует холодный ветер, повсюду наморщенные лбы луж, — а в помещении тепло, светло, а на доске какая-нибудь интересная задача — верткая, пушистая, с длинным хвостом.
Славик, слушая про это, подумал. что у них, землян, в сущности, почти то же самое: они учатся осенью, зимой и весной, а все лето у школьников каникулы. Но он пожалел о замечательных осенних днях, о чудесных зимних, когда снег, мороз и солнце, а главное — о полных перемен весенних, когда из-под хмурых зимних туч вырывается наконец яркое солнце, звенит капель, по мостовым бегут ручьи и, как только что разбуженные, щебечут птицы. А они в это волшебное время заперты в классах…
Да, кукурбитцы устроились насчет учебы лучше, чем земляне.
