Семь дней до сакуры - Светлана Аркадьевна Лаврова
«Жаль, что я проспала, – огорчилась Инна. – Пропустила что-то интересное. А почему Акихиро должен взбеситься? Какая странная тут у них жизнь».
Инна машинально сунула в рот ломтик сыра, отрезанный для О-Цюру, и сразу пришла Ксюха.
– Ты позавтракала? Быстро пошли, я всё узнала. Я виделась с Нобуо. Наш пленник там уже с ума сходит от нетерпения.
– А почему он взбесился? Дай хоть зубы почистить, я только что проснулась. Ты зря меня не разбудила.
– Зачем? О-Цюру орала, спать тебе мешала, хоть утром подольше поспи. Тем более каникулы. Ой, кто-то звонит!
Тьфу ты, это Макс. Вот некстати. Ага, привет. Нет, я завтра занята, Максим, просто вздохнуть некогда. Нет, я не пойду с тобой, у меня куча дел. Всё, отбой. Вот надоеда. В центре «Россия – Япония» завтра фестиваль, им 25 лет, так он звал вместе сходить.
– А что там будет?
– Всякие мастер-классы, фуроси́ки – это как из платочков сумочки делать, каллиграфия, тэмáри – это вышитые шары. Наверное, будут показательные выступления кюдó и иайдó. Кюдо – это путь лука, но не когда зелёный лук куда-то идёт, а стрельба из стрелятельного лука. Ничего так себе, занятно. Иайдо круче – это искусство разрубить противника мечом одним ударом. Потом по программе настоящая японская танцовщица, но не из нашей Японии, а из современной, прямо из Токио. Танец с веером, я это видела. Ни одному русскому человеку и в голову не придёт назвать это танцем. А потом кино из жизни самураев.
– А я бы сходила, – неуверенно сказала Инна. – Наверное, интересно. Это дорого?
– Конечно, интересно, и мы непременно пойдём, тем более это вообще бесплатно. Просто я не хочу тащиться туда с Максом. Весь учебный год торчит в классе перед глазами, так ещё и на каникулах от него не отдохнёшь. Он меня раздражает. Толстый, скучный, говорит всё время не то. Мы вдвоём с тобой сходим. Но это завтра. А сегодня надо разобраться с Акихиро. Вот навязался на нашу голову! Послушай моего совета, сестричка, никогда не спасай бегущих самураев – от этого одни проблемы.
– Я думаю, в Питере мне вряд ли удастся это сделать, даже если я захочу, – хихикнула Инна. – У нас в Питере намного меньше самураев, чем у вас в Екатеринбурге.
– Это да, – согласилась Ксюха. – Мы явно круче.
Глава одиннадцатая
Имя врага
(вторник, третий день каникул)
– Имя, – сказал Акихиро.
Он сидел в подземелье в той же позе, на том же месте. Складки кимоно идеально разложены. Хаори выглядит безупречно. Не человек – статуя. Хотя вчерашняя еда исчезла. И вода в пластиковой пятилитровой бутыли заметно убыла.
– Очень вежливый мальчик, – заметила Ксюха. – А говорят, что японцы – самая вежливая нация в мире. Доброе утро. Как спалось на новом месте?
– Имя, – повторил Акихиро почти без выражения.
– Кóга, – ответила Ксюха.
Вся невозмутимость тут же слетела с Акихиро.
– Что?! – вскочил он. – Ты лжёшь, презренная женщина! Кога Хидéо – друг моего отца! Он пытался спасти отца и лично виделся с сёгуном! Он помог собрать воинов для моего второго брата! Это ложь! Все демоны лгут!
– Я думала, что самураи вежливы даже с демонами, – заметила Ксюха. – Ты потерял лицо, малыш.
Акихиро ужасно покраснел, сел обратно на свой насест, принял позу императора и выдавил:
– Суми́масэ́н.
– Ну и на том спасибо, – пожала плечами Ксюха. – Слушай сюда, бедный обманутый мальчик: Кога Хидео подбивал твоего отца возглавить мятеж против сёгуна. Но Ниоко-но Тэкахиро не был изменником. Тогда Кога оклеветал его и подставил перед всем бакуфу. Когда твой отец погиб, остались три его сына. Старшего Кога не боялся – старший законопослушен, он убьёт себя сам и облегчит задачу Коге. А вот второй мог сбежать в горный монастырь, пересидеть какое-то время, разузнать правду и отомстить. И тогда Кога помог Кэтсуо собрать горстку воинов и подтолкнул немедленно выступить против сёгуна с этой горсткой. Сёгун, кстати, вообще не виноват, его обманули. Конечно, Кэтсуо разбили. Остался ты. И если в твоей голове под самурайской причёской есть хоть капля мозгов, ты сбежишь в монастырь, выждешь время, соберёшь друзей и уничтожишь врага. Не бедного обманутого сёгуна, а коварного Когу! Не сейчас. Сейчас ты проиграешь. Через некоторое время ты победишь. А пока Кога получит награду – должность твоего отца и, может, земли на севере. Для того он всё и затеял.
Акихиро слушал потрясённо. В голосе девочки-демона переливались раскаты такого знакомого голоса старого Хизэши-ками, его интонации, его выражения. Конечно, пользуясь обликом неприятной демонши, с ним сейчас говорил его покойный наставник. Откуда было знать Акихиро, что Ксюха с её феноменальной памятью почти слово в слово повторила речь Касуга Нобуо, который в своё время тоже учился у Хизэши – и воевать, и красиво говорить.
– Почему я должен тебе верить? – пробормотал Акихиро, думая про себя: «Если это и вправду Хизэши-ками, он скажет: „Ты и не должен. Ты должен проверить“».
– Ты и не должен. Мало ли что болтают все воины в замке и в Ёкамати. Ты должен проверить. Когда будешь у монахов, спросишь других, кому поверишь. Ты их найдёшь. Твой отец умел находить преданных людей, а ты – его сын.
Это Ксюха тоже повторила фразу Нобуо: «Его отец умел находить преданных людей. Потому что сам никого не предавал. А мальчик – его сын». Только потом Нобуо добавил: «Правда, куда ему до старшего Ниоко! Хизэши Изаму, старый самурай, учивший Акихиро в детстве, говорил, что мальчик хороший, но глуповат и наивен. Впрочем, Хизэши-сан винил деда, Ниоко-но Тэкеши по прозвищу Рэйден-Гром-и-молния. Якобы тот время от времени возвращается в мир живых и сеет смуту в семье».
– И не слушай деда, – добавила Ксюха. – Ниоко-но Тэкеши развлекается, стравливая людей друг с другом, ему весело, а вы гибнете.
– Откуда ты знаешь про деда? – удивился Акихиро.
Ксюха напустила на себя непроницаемый вид. У Инны вид тоже был непроницаемый, потому что разговор вёлся по-японски и
