Кеннет Оппель - Тёмное крыло
— Хорошо, хорошо, — прошептал он. — Ты никогда не хотела уметь летать?
Он внимательно следил за выражением на её мордочке.
— Это же невозможно, — ответила она.
— Но хотела ли ты этого когда-нибудь? — настаивал он.
— Да, конечно. Но мы не можем летать, поэтому зачем тратить время понапрасну, думая об этом?
Сумрак ничего не ответил. Сильфида говорила, как Мама, и это его удивило.
— Ты отличаешься от остальных, Сумрак, но не настолько сильно. Думаешь, что ты можешь летать?
— Нет, нет, — поспешно ответил он. Он никогда не рассказывал ей о своих тайных попытках на Верхнем Пределе.
— Я не собираюсь никому рассказывать об этом, — сказала она. — Это было бы всё равно, что сказать, что ты хочешь стать птицей.
— Я не хочу быть птицей, — настаивал он. — Просто, когда я видел, что ящер…
Сильфида поперхнулась:
— Ты хочешь быть ящером?
— Нет же! Но его крылья выглядели примерно как мои, и я не переставал удивляться: если он может летать, то почему бы и мне не смочь?
— Ты что, не хочешь быть рукокрылом?
— Хочу, конечно. Просто мне жаль, что я не могу ещё и летать.
Они путешествовали молча. Прыжок. Подъём. Прыжок. Под ними в подлеске копошились наземные обитатели. Сумрак ощущал к ним жалость; они должны просто ужасно пачкаться в пыли, постоянно роясь в земле. Он разглядывал деревья. Ему попадались новые виды, некоторые с широкими листьями, которые шелестели на лёгком ветру. Он видел незнакомые мхи и лишайники, цепляющиеся за кору, и цветы, которых никогда не встречал раньше. Он не знал названия ни одного из них. Его поразило, насколько мало он знал, как мало видел. Крылатый ящер и рассказы его отца о прошлом заставили его с болью осознать это. Он жил на дереве у поляны в лесу на острове, а его окружал целый мир, невиданный ранее. Мысль об этом заставила его одновременно ощутить волнение и испуг.
Сидя на ветке и отдыхая после долгого подъёма, Сумрак заметил, что впереди между деревьями пробивается свет.
— Это, должно быть, поляна, — сказала Сильфида.
— Не поляна, — воскликнул Сумрак, бросаясь с ветки и обернувшись к сестре. — Берег!
Бриз трепал его шерсть и нёс с собой непривычный для него аромат. Он не смог разглядеть остальных рукокрылов впереди, и предположил, что они уже, наверное, добрались до береговой линии и занялись поисками. Чтобы убедиться в этом, он свернул в сторону с пути следования, не теряя при этом осторожности. Ему не хотелось наткнуться прямо на них.
Когда они добрались до последнего ряда деревьев, свет заставил Сумрака прищуриться. После лесного мрака он казался ослепительным. Сумраку удалось выбрать ветку, покрытую густой листвой, где можно было спрятаться, и они сели на ней. Двигаясь бок о бок, они с Сильфидой полезли по ветке в поисках хорошего места для наблюдения.
А потом он просто глазел по сторонам.
Всю свою жизнь он был окружён деревьями, ветвями и листьями. Теперь же обширное пространство, раскинувшееся перед его глазами, словно давило ему на грудь. Ветер трепал шерсть на его морде. Дыхание стало быстрым и неглубоким. Ему пришлось развернуться и снова посмотреть в лес, чтобы успокоилось сердце. Это было уже слишком.
— С тобой всё в порядке? — спросила Сильфида. Он заметил, что она тоже с трудом дышала.
— Тут есть, на что посмотреть, — хриплым голосом сказал Сумрак.
— Да уж, есть, — согласилась сестра.
Он медленно развернулся обратно. Земля образовывала плавный склон длиной в несколько ярдов, а затем резко спускалась к воде. До этого момента самое большое количество воды, которое он когда-либо видел, находилось в большой расщелине на ветке секвойи. Здесь же вода начиналась от самого берега, и всё продолжалась и продолжалась, пока не достигала неба. Он сделал глубокий вдох. Тот солёный запах, который он ощутил ранее, теперь был более острым. Поверхность воды ярко блестела, заставляя Сумрака отвести от неё взгляд. Ещё он никогда раньше не видел такого простора небес. Это вызвало у него желание прижаться к ветке и вцепиться в неё покрепче.
На мгновение он бросил взгляд на свои когти, вонзившиеся в кору. Потом он посмотрел направо и налево вдоль побережья, но не заметил никаких признаков поисковых партий.
— Как же они ищут? — Сумрак обратился к сестре шёпотом — на всякий случай, если поблизости вдруг окажутся другие рукокрылы.
— А разве они не смотрят просто с деревьев?
Сумрак взглянул вниз, в путаницу кустов, травы и тени. Так было бы очень легко что-то упустить.
— А разве им не нужно было бы спуститься на землю? — спросил он. — Чтобы разглядеть получше?
Эта мысль заставила его содрогнуться. Рукокрылы вряд ли были достаточно проворными, двигаясь на лапах. И на земле нельзя было оттолкнуться, чтобы начать планирующий прыжок. Это стало бы ловушкой. Было трудно поверить то, что его родители шли на такой ужасный риск в те годы, когда были охотниками на ящеров.
— Давай, просто посмотрим отсюда, — предложила Сильфида.
— Мы должны следить ещё и за другими рукокрылами, — напомнил ей Сумрак.
— А на что было бы похоже гнездо?
Сумрак фыркнул, поражённый их собственным невежеством. Они прошли весь этот путь, не имея чёткого представления о том, что они должны были искать.
— Должно быть похоже на гнездо птицы, разве не так? — ответил он. — Только на земле. Круг, сделанный из листьев, веток и прутьев.
Это казалось довольно логичным.
— Там, внизу, всё вперемешку, — сказала Сильфида.
У Сумрака появилась мысль. Он закрыл глаза и испустил звук. Волны его эха проникли сквозь тени и смесь красок, и вернулись, принося потрясающе чёткий образ.
— Ты пользуешься своими охотничьими щелчками? — услышал он вопрос Сильфиды.
Он кивнул, продолжая изучать ландшафт при помощи звука:
Трава.
Веточка лавра.
Камни.
Куст чая.
Насыпь из листьев…
Он позволил своим эхо-сигналам задержаться на ней. Это было нечто большее, чем просто насыпь. Это был круг из листвы — и прямо в его середине лежало нечто яйцевидной формы.
Глаза Сумрака распахнулись, сердце тяжело забилось.
— Там гнездо! — прохрипел он.
Теперь, когда он нашёл его, он ощутил себя совершенно неподготовленным.
Он в испуге оглядывался по сторонам. Где же были ящеры-родители? Появятся ли они с неба, как кетцаль, или с земли? А может, с деревьев?
— Где? Где оно? — нетерпеливо спросила Сильфида.
Он указал ей направление, кивнув головой:
— Там.
— Ты так думаешь? — голос Сильфиды звучал неуверенно.
Сумрак поглядел туда. Простым взглядом он различал его не так уверенно. Яйцо было явно крупнее птичьего — однажды он видел одно разбившееся, упавшее на землю. Это было гораздо больше и тяжелее, с более острыми концами. Оно лежало на листовой подстилке, слегка покосившись.
— Мы должны кому-то рассказать об этом, — сказал Сумрак.
— Если расскажем, нас ждут большие неприятности за то, что сбежали, — ответила Сильфида.
Сумрак вспомнил, как вёл себя отец на собрании.
— А вдруг это настоящее гнездо! — сказал он.
— Лучше бы нам в этом убедиться, Сумрак.
— Откуда я знаю, на что похоже яйцо ящера? Это не из тех вещей, о которых нам каждый день говорят Мама или Папа!
— Мы бы сразу поняли, настоящее ли оно, — ответила Сильфида с глупой уверенностью. Сумрак в нерешительности скрипнул зубами. Он боялся гнева своего отца. Но ему казалась невыносимой сама мысль о том, чтобы ничего не делать, когда это могло быть настоящее гнездо ящеров.
— Я лучше подойду поближе.
— Нет, пойду я, — возразила Сильфида. — Я старше.
— На целых три секунды!
— Я быстрее двигаюсь по земле. У тебя слабые лапы.
Сумрак был поражён, увидев охотничий азарт в её глазах.
— Нет, — быстро ответил он. — Я увидел его первым. И одному из нас следует остаться здесь, чтобы следить за окрестностями.
— Боишься, что я уничтожу яйцо, а не ты, — заявила Сильфида.
Сумрак не хотел ввязываться в спор с нею, поэтому прежде, чем она смогла возразить, он спрыгнул с ветки и спланировал на открытое место. Он приземлился как близко к гнезду, как смог. В тот момент, когда он коснулся земли, он понял, что совершил ужасную ошибку. Он ни разу в жизни не касался лапами земли. Сумрак оглянулся через плечо на деревья — они казались такими далёкими. Он разглядел Сильфиду, сжавшуюся в комочек на ветке и глядящую на него сверху. Ему хотелось побыстрее вернуться к ней, но он не позволил бы себе быть таким трусливым. Переставляя слабые лапы, он пополз среди жёсткой растительности подлеска. Добравшись до гнезда, он вскарабкался на невысокий вал по его краю. Край гнезда уходил вниз, образуя яму неправильной формы.
