Кеннет Оппель - Тёмное крыло
— Наверное, это была наша первая и единственная возможность увидеть живых ящеров, — сказала Сильфида, когда они вдвоём планировали через поляну, не особо стараясь охотиться.
— Мы уже видели одного, — напомнил ей Сумрак.
— Он был мёртв, — ответила Сильфида. — Или практически мёртв.
Далеко внизу Сумрак чувствовал запах кетцаля, который уже начал гнить, вися среди деревьев. Почему-то ему не нравилось думать о том, как его пожирают насекомые и падальщики, сдирая плоть с его тела и крыльев до самых сухожилий и костей.
— Разве тебе не хотелось бы увидеть хотя бы гнездо? — спросила Сильфида. — Яйца ящеров!
— Наверное, ничего этого нет, — откликнулся Сумрак.
— Но они могли бы быть. — Сильфида посмотрела на него. — Как ты думаешь?
— Что?
— А давай, сходим и посмотрим сами?
— Мы бы потерялись, — ответил Сумрак; однако, он уже заинтересовался её словами.
— Мы последовали бы за ними, — сказала Сильфида, указав головой в ту сторону, куда отправилась последняя поисковая партия, и просто спрыгнула с ветви.
Сумрак увидел, куда они ушли.
— Нам стоит оставаться подальше за ними, — прошептал он. — Нас поймают…
— Не поймают, — сказала Сильфида. — Мы просто последуем за ними, спрячемся и посмотрим, как они обыскивают берег.
— А как же Бруба? — спросил Сумрак.
— У неё на попечении осталась примерно пара дюжин молодых, и ещё двое её собственных. Она на нас даже не взглянула. В любом случае, не думаю, что она сможет хотя бы заметить, что мы отлучились. Этим утром она уже назвала меня тремя разными именами.
Сумрак нервно захихикал. Ему не хотелось искать неприятности на свою голову. И если Сильфида уже привыкла попадать в разные происшествия, то он был не таким. И ему нравилось такое положение дел. Его физическая внешность привлекала достаточно много внимания, и он полагал, что было бы не слишком умным шагом выяснять пределы терпения колонии в целом, или своих собственных родителей в частности. Шуточка Кливера насчёт изгнания по-прежнему сильно тревожила его.
И всё же ему хотелось совершить вылазку вместе с Сильфидой. Он сомневался насчёт того, что они смогут увидеть ящера или хотя бы гнездо, но ему хотелось увидеть берега острова и открытое небо… и ещё больше птиц в полёте.
— Да, — сказал он. — Давай, так и сделаем.
Сбежать оказалось на удивление легко.
В течение нескольких минут они парили среди большой группы молодняка, а затем, пока Бруба не видела, просто свернули в лес. Они парили в воздухе, пока не обрели уверенность в том, что их больше не было видно со стороны поляны, а затем совершили посадку, задыхаясь от волнения.
Вдалеке Сумрак сумел различить нескольких рукокрылов из поисковой партии, планирующих вперёд. Он обернулся в сторону секвойи и почувствовал, как у него в горле стоит ком. Каждый день он покидал гостеприимные объятия дерева, отправляясь на охоту, но никогда отлучался слишком надолго и, разумеется, никогда не терял дерево из виду. Он посмотрел на кору у себя под когтями. Она была гладкой и пластинчатой — не как кора секвойи. Он увидел, что Сильфида тоже оглядывается назад; если она и чувствовала какие-то сомнения относительно их приключения, она об этом ничего не говорила. Как и он сам.
— Вперёд, — сказала она.
Они устремились за остальными рукокрылами. Сумрак внезапно подумал, что всё, что он когда-либо делал до этого — планировал взад-вперёд над поляной. Теперь же, первый раз в жизни, он действительно куда-то отправлялся. И конечная цель пути лежала за пределами его поля зрения.
Каждым планирующим прыжком он и Сильфида старались покрыть как можно большее расстояние. Это было сложно, потому что лес рос густо и был труднопроходимым; зачастую им приходилось отклоняться в сторону или снижаться, чтобы миновать ветку. Когда они опускались к земле настолько близко, насколько хватало духу, они садились на ствол и начинали трудный подъём, чтобы найти следующую присаду для прыжка. Сумрак знал, что ему предстоит долгое и утомительное путешествие.
— Ты можешь лезть вверх хоть чуть-чуть побыстрее? — нетерпеливо спросила его Сильфида.
— Нет, — задыхаясь, ответил он, — не могу.
Он проклинал свои отсутствующие когти и слабые задние лапы. Оглядываясь по сторонам, он рассчитывал найти место, куда сквозь полог леса проникает сильный солнечный свет, который мог бы вызвать образование теплового потока, способного поднять его. Но здесь лес был гораздо темнее, а небо — почти полностью перекрыто деревьями и растительностью. Сильфида полезла помедленнее, чтобы двигаться рядом с ним.
— Это просто потрясающе — знать, что Мама и Папа были охотниками на ящеров — сказала она.
Сумрак кивнул в знак согласия. Он сам едва мог поверить в это. Даже если он понимал, что Договор был большой ошибкой, он всё равно ощущал гордость, представляя своего отца храбрым охотником за яйцами ящеров. Ведь это же просто невообразимо — забраться в гнездо, возможно даже, охраняемое свирепыми ящерами. Может быть, его отец следил с деревьев, и, когда
никто не смотрел, бесшумно планировал вниз, прямо в гнездо, и уничтожал яйца, никем не замеченный. Но выбраться из гнезда было бы самой опасной частью предприятия. Ведь нельзя было просто сделать планирующий прыжок и ускользнуть. Спасаясь бегством, ему, должно быть, приходилось ползти по земле, и это было медленно и опасно. Отец и мать, наверное, были ужасно умными и храбрыми.
— Готова поклясться, я бы прекрасно проявила себя в этом деле, — сказала Сильфида.
— Тогда тебе пришлось бы вести себя очень тихо, — добродушно ответил ей Сумрак.
— Я могу вести себя тихо, когда захочу. Просто представь себе, если бы всё было по-другому и мы не покидали бы материк. Это просто потрясающе.
— Наверное, очень много рукокрылов погибло, занимаясь этим.
— Это не про меня, — сказал Сильфида. — Я бы была, как Мама. И все только и думали бы о том, какая я скрытная и замечательная охотница. Даже Папа.
Сумрак промолчал в ответ, не желая разрушать фантазию Сильфиды. Они полезли вдоль высокой ветки, отыскивая хорошую присаду для прыжка.
— Только не это, — с тревогой сказала Сильфида. — Мы уже потеряли их из виду.
Сумрак вгляделся в лесную темноту и не смог разглядеть других рукокрылов.
— Ещё и ты лезешь ужасно медленно, — пожаловалась Сильфида.
— Здесь же такая густая тень, — возразил Сумрак, и тут у него созрела мысль.
Он закрыл глаза, глубоко вдохнул и испустил долгий залп щелчков. Выждав мгновение, он начал разглядывать мысленным взором образы, которые приносило ему эхо от его сигналов. Первое эхо показало ему сплетение ветвей и стволов, а потом, мгновение спустя, появилась яркая вспышка слегка мерцающих расправленных парусов.
— Я вижу их! — сказал он Сильфиде, открыв глаза.
— С помощью своего эха?
Он кивнул:
— Они просто дальше впереди.
Она закрыла глаза и испустила волну щелчков, затем нахмурилась и покачала головой:
— Не понимаю, как ты это делаешь. Ты спрашивал об этом Маму или Папу?
— Не было времени.
Сильфида хрюкнула:
— Ну, именно сейчас это умение очень даже полезно для нас.
Они планировали вслед за остальными рукокрылами. Мимо них промелькнула птица, устремляясь ввысь, и Сумрак проводил её взглядом, сохраняя свою обычную задумчивость.
— А ты когда-нибудь… — осторожно начал он, — мечтала о том, чтобы летать?
Он никогда никому не рассказывал о своих мечтах, потому что они заставляли его чувствовать себя виноватым. Но, возможно, он просто глупо себя вёл, и они иногда появлялись у каждого.
Сильфида посмотрела на него.
— Нет, — ответила она.
— Правда? Совсем никогда? — он был разочарован.
— Никогда. А ты?
— Было раз или два, — соврал Сумрак. Он уже пожалел, что затронул этот вопрос.
Сильфида промолчала в ответ.
— Думаешь, я уродец? Да? — жалобно спросил Сумрак.
— Не уродец. Ты просто… иной.
— Я ощущаю себя иным, — признал он. Вдали от их дерева, в середине леса, он мог говорить честнее. — Или, по крайней мере, я думаю, что ощущаю это. Трудно сказать, что является нормальным. Ты ощущаешь себя нормальной?
— Думаю, да, — ответила Сильфида.
Сумрак силился подобрать правильные слова.
— А ты никогда не ощущала, что должна быть кем-то иным?
— О чём ты говоришь? — сердито спросила Сильфида.
— А разве ты никогда не хотела… — Сумрак осёкся и замолк.
— Чего? — она почти закричала, и Сумрак забеспокоился о том, что другие рукокрылы могли бы их услышать. — Давай, рассказывай!
— Хорошо, хорошо, — прошептал он. — Ты никогда не хотела уметь летать?
Он внимательно следил за выражением на её мордочке.
