Владислав Крапивин - Алые перья стрел
Чиновники, соблюдая достоинство, пошли друг за дружкой.
— А мне? — спросил Алешка. — Туда же?
— По правилам оно так. Седоку с таким билетом отдельная мягкая лавка внутри полагается. Да только чего тебе там с этими?.. Может, хочешь со мной на козлах? Окрестности поглядишь, поболтаем…
— Конечно хочу!
Серый и Огонек резво бежали по травянистой дороге. Кругом расстилались луга, лишь вдали темнела кромка леса. Кучевые облака в синеве были похожи на плавучие острова. Их прошивала белая нитка самолетного следа. Алешка, сидя рядом с кучером, смотрел то на эти острова и след, то по сторонам.
— Ну, что? Славно здесь, наверху-то?
— Еще бы!
— Тем, кто внутри, такого простору сроду не увидать…
— Да… А они кто?
— А!.. Случайный народ. Напрашиваются по знакомству. Приходится брать, потому как платят полную стоимость, да еще и сверх того. Деньги-то нужны позарез, иначе лошади с голоду подохнут при нынешних рыночных отношениях…
— А они тоже до Ветрогорска?
— Не-е, высажу на перекрестке, где поворот на ихнюю базу… Да ведь и тебя я до Ветрогорска не довезу, нет туда прямого пути посуху. Довезу до промежуточной станции, там сделаешь пересадку…
— У-у…
— Да не робей! С таким билетом нигде не задержишься…
— А до промежуточной станции далеко?
— Завтра, как солнышко траву высушит, доставлю в аккурат… Кваску хочешь? — Памфилий вытащил нечто вроде стеклянного штофа.
— Ага… Спасибо. А у меня вот, бутерброды есть, с сыром.
— Оно тоже неплохо…
Пожевали, глотнули из штофа.
— На ночевку где остановимся? — спросил Алешка.
— Ночевка мне и лошадкам нашим не положена. Служба такая — в дороге днем и ночью, пока путь не закончен. А ты укладывайся, как тебе способнее. Можешь в карете, там лавка мягкая… да только эти… командировошные… небось храпят, как больные верблюды… Если не боишься, ложись на крыше, там перильца, не скатишься. Я плащ дам, завернешься и шляпу под голову…
— Ура! Я на крышу!…
И вот уже звезды гроздьями покачиваются над Алешкой. Мягко стучат в травянистых колеях копыта, что-то мурлычет и насвистывает неутомимый Памфилий. Звездное пространство такое громадное, какого сроду не увидишь в городе. Звезды спускаются, спускаются, кажется даже, что щекочут щеки. Между звезд появляются перед задремавшим Алешкой видения недавних дней: Маша смеется… Белеют паруса модели… Мальчишки бегут за голубым вертолетом… Стасик бросает с балкона цилиндр… Что-то неслышно говорит Алешке светловолосая внучка старика-сапожника…
И вдруг — свист, пальба, крики, пламя факелов! Зловещие фигуры схватили под уздцы лошадей.
— Лексей, берегись! — крикнул из свалки Памфилий. — Разбойники!
Факелы ярко освещали сцену нападения. Два чиновника послушно стояли в сторонке с поднятыми руками. Зато Памфилий не терял времени зря. Ухватив с земли березовую жердь, он ее концами сбивал с ног одного нападавшего за другим. При этом ухитрялся еще раздавать крепкие пинки, так что разбойники по двое, по трое катились в кусты. По пояс в кустах стоял высокий тощий атаман «испанского» типа — во флибустьерской шляпе, с острыми усами и с бородкой-клинышком. Обнаженной шпагой он делал полководческие жесты, дирижировал боем. И фальцетом отдавал команды:
— Заходите справа!.. Заходите слева!.. Окружайте!.. Смелее, сеньоры!..
Памфилий отбросил жердь, ухватил очередного разбойника за штаны и рубаху, швырнул вверх. Тот спиной брякнулся на крышу кареты, к ногам Алешки, который, вскочив, наблюдал за схваткой.
Алешке не было страшно. Слишком уж это напоминало сказку или сон. Или кино… Ну и, кроме того, он вообще был не трус.
Разбойник раскинул руки — в правой рапира. Алешка наступил на клинок, разбойника пинком сбросил вниз, схватил рукоять и кинулся в бой.
— Памфилий, держись!
Противником Алешки оказался сам атаман. Бой пошел по всем правилам фехтовального искусства. Все-таки у Алешки за плечами были полгода занятий в секции. Атаман же… да, он повадками напоминал принца, только повзрослевшего. И дрался так же! И так же, как тогда, за кулисами, Алешка пропустил противника под рапирой и вытянул его ниже спины.
— А-а-а!!
Но в следующий миг Алешке не повезло — сзади на него накинули сеть. Не повезло и Памфилию…
И вот они вдвоем оказались связаны и посажены рядышком под могучее дерево.
Подошел атаман, сказал, потирая пострадавшее место:
— Вы, сударь, используете запрещенные приемы. Это недостойно настоящего кабальеро.
— А вы первые полезли.
— Обыскать! — приказал атаман.
Орава пестрых «рыцарей большой дороги» кинулась к пленникам. Кинжалами вспороли портфели чиновников.
— Не имеете права! — возмущался один. — Я референт Генерального директора треста «Компомбомстрой»! А это мой заместитель!
— Это вы, господин хороший, у себя в тресте референт, — разъяснил дюжий добродушный разбойник. — А здесь вы, извините, будущий шашлык…
— Срам на вас глядеть, — вступил другой (он тоже потрошил портфель). — Здоровые мужики, а сразу лапы вверх. Вон кучер с мальчонкой как дрались, любо-дорого. Мы их за такое дело даже вешать не станем, а с почетом расстреляем, как героев…
— Этого еще не хватало, — сказал Алешка Памфилию.
— Ты погоди. Может, обойдется…
К ним тоже подступили вплотную. Трясли одежду, выворачивали карманы.
— Ваше высокоатаманство, с них и взять-то нечего!.. Вот у мальчишки только ножик складной.
— Ножик — это личное оружие. Верните его хозяину за смелость… Хотя мог бы, конечно, и не махаться так рапирой… — Атаман опять потер себя сзади.
— А еще вот, ваше высокоатаманство, бумажка твердая. Вроде документ…
— Позвольте… — Атаман взял билет, ему посветили. Атаман озадаченно дернул себя за бородку, глянул на Алешку. — Э… Что же вы, сударь, не предупредили? Ставите меня в неловкое положение. Я не знал… Развязать юного кабальеро! И кучера, болваны! У мальчика Зеленый билет! Куда смотрели? Это могло подорвать нашу репутацию во всех сказочных пространствах… Мои извинения, сеньоры… Эй, поправьте упряжь, проверьте колеса!.. Господа, вы свободны… Простите, молодой человек, позвольте два слова… — Атаман за плечо отвел Алешку в сторонку.
— Во-первых, еще раз прошу извинить меня. А во-вторых… деловое предложение. Оставайтесь с нами! Из вас выйдет блестящий рыцарь больших дорог. Дубровский нового поколения! Вы столь искусно владеете холодным оружием…
— Спасибо, только… у меня ведь своя дорога. Для нее и билет. Мне обязательно надо в Ветрогорск…
— Сожалею. Но понимаю. Не смею задерживать… — Атаман проводил Алешку к карете. Памфилий был уже на козлах. Разбойники шпагами и ятаганами сделали «на караул».
— Эй! А как же мы?! — завопил чиновник-референт.
— А что вы? — язвительно осведомился атаман. — Может быть, у вас тоже есть Зеленый билет?
— У нас командировки! Удостоверения!..
— Базилио, скажи сеньорам, что они должны сделать с удостоверениями.
Грузный разбойник Базилио подошел к пленным «сеньорам» й сказал на ухо референту.
— Грубиян! — взвизгнул он.
…Карета выкатила с опушки леса на луг. Занимался рассвет.
— Памфилий, а что будет с теми? С командировочными?
— А ничего не будет. Каждому дадут пинка, проводят до ближнего тракта, посадят на попутную телегу или грузовик… Это не шибко лихие разбойники, они из сказочной области номер четыре…
— А то, что взяли из портфелей, вернут?
— Про то не знаю… Да и честные ли деньги-то у них в портфелях?..
Вставало солнце, а у Алешки от всего пережитого слипались веки. Он приткнулся головой к плечу Памфилия…
Когда Алешка открыл глаза, солнце уже поднялось над деревьями. Карета остановилась на перекрестке дорог.
— Ну вот, Лексей, прибыли, значит, на конечный пункт. Дальше мне и лошадкам не положено. Теперь тебе надо на аэродром…
— Что? Лететь придется?!
— Не без того… Ты ступай прямо до первой развилки, там на камне всё написано, разберешься. А мне пора…
Алешка соскочил с козел в ромашки. Памфилий помахал ему сверху и развернул лошадей. Алешка смотрел вслед, пока «аглиц-кая» карета не скрылась в березняке. Вздохнул, повернулся и пошел по колее.
Скоро дорога привела его к новому перекрестку. Там стояла двухметровая каменная глыба. Он была пестрой от белых и черных стрелок-указателей и подписей:
Тридевятое царство
Тридесятая республика.
Совхоз «Отрадное»
Товарная база № 5
Русалкина заводь.
— Ну и ну… — сказал Алешка. Но не очень удивился (чему тут удивляться после всего, что было!).
Внизу, над ромашками, Алешка увидел белую стрелу, а повыше ее надпись: «Чистое поле». Слово «Чистое» было зачеркнуто, над ним белела свежая надпись: «Лётное».
