Сильвана Мари - Последний орк
Таким, как он, безродным наемникам, не дано изменить ход истории, но он может добраться до запасов еды. Он снабдит город продовольствием: водой, картошкой, вяленым мясом — этого королеве-ведьме хватит на все время войны, какой бы долгой она ни оказалась.
Королева сможет прорвать осаду и отбросить врага за пределы рисовых полей. Основной задачей было занять каменистые холмы Новой Луны, по которым проходила кратчайшая дорога, соединявшая Город-Дикобраз с Городом-Журавлем. Холмы, которые возвышались над равниной Варила и благодаря своим крутым склонам оставались неприступными для любого врага.
Королева-ведьма справится с этим. Как? Об этом Ранкстрайл не имел ни малейшего представления — еще одно доказательство того, что вести эту войну должна королева, а не он.
Его мысли вернулись к продовольственному обозу.
Сейчас ему следовало отвлечь на себя орков, уверенных в том, что он попал в их ловушку. Потом Лизентрайль прикроет его сверху, давая ему возможность укрыться на просеке под скалами и в лесу, после чего он, Ранкстрайл, окажет Лизентрайлю ту же услугу. Под прикрытием отряда Ранкстрайла Лизентрайль доберется до продовольственного обоза — до телег с водой, до кур, телят, быков, и потом с помощью подоспевшего к тому времени Анрико, который вот-вот должен показаться со стороны реки, они доставят все это в город.
Как и ожидалось, град дротиков полетел на них из соснового леса, и, как и предвидел Ранкстрайл, они не понесли от этого никаких потерь, укрывшись щитами. Как и ожидалось, орки вышли из укрытия и всеми своими силами набросились на капитана, чего тот никак не мог предусмотреть.
Они выскакивали со всех сторон, выстроенные четкими рядами, готовые идти на смерть, лишь бы добраться до его головы. Он, и только он был целью этого сражения. Когда он убивал одного из них, на место убитого вставали двое других: орки были готовы умереть и потерять свои припасы, но не оставлять его в живых.
Ценой огромных потерь, бесчисленных трупов, валявшихся на земле в лужах собственной крови с навсегда закрытыми под боевыми масками глазами, оркам удалось отрезать капитана от его солдат: рядом с ним остался лишь Волк. Ранкстрайл понял замысел врага: без своего капитана солдаты растерялись бы и стали бы уязвимыми.
Меч, позаимствованный им у убитого возле ворот Варила орка, раскололся от удара огромного топора, ранив его осколком в правую руку. Меч был неплохой, тяжелый, но металл оказался никудышным. Предыдущий меч капитана, хоть и выкованный из хорошего металла, сломался потому, что был для него слишком легким. А перед этим у него был совсем легкий меч из самого плохого металла, какой только мог быть, и к тому же немного заржавевший. Капитан подумал, что в этот жаркий день его вечному невезению с мечами должен был прийти конец, ибо выйти живым из этого боя казалось невозможным.
Ворох мыслей пронесся в его голове во время этого судорожного, безнадежного сражения: он недооценил врага. Орки окружали его со всех сторон, и все, что у него было для защиты, — это обломок меча в раненой руке и зубы его Волка, который тоже долго не протянет. Толстый сук, которым он отражал удары топора, стремительно и опасно укорачивался: если бы ему довелось увидеть эту сцену на ярмарке в исполнении бродячих артистов, он хохотал бы от души…
Рог Анрико прогудел три раза с короткими промежутками.
Они победили.
Анрико и Лизентрайль добрались до воды и припасов и теперь везли их в город.
Они также подобрали огромные арбалеты орков и погрузили их на телеги, чтобы доставить в крепость. Оставшись без толстых веревок, сплетенных из бычьих жил, орки не смогли бы построить новые арбалеты — теперь пришла их очередь ползать на четвереньках под прикрытием щитов.
Далигар был спасен.
Ранкстрайл же должен был умереть.
Капитан всегда знал, что ему суждена короткая жизнь. И сейчас он задумался о том, вырежет ли кто-нибудь из его солдат его имя на скале или на стволе дерева.
Внезапно в окруживших его орков полетела туча стрел.
Ранкстрайл вдруг оказался среди воинов-лучников под предводительством Авроры. Оркам пришлось отступить: они отходили в лес, откуда еще долетали их редкие стрелы вместе с угрозами и оскорблениями. Ранкстрайл научился понимать некоторые слова их грубого языка. Среди издевательств и криков ненависти капитан разобрал и кое-что другое: с этого мгновения основной мишенью для орков был не он, а Аврора.
С ужасом Ранкстрайл заметил, что в нее летит стрела, и, как всегда, понял это еще раньше, чем стрела была выпущена. Он схватил Аврору за руку и толкнул на землю, падая вместе с ней. Стрела прозвенела над ними и воткнулась в дерево в нескольких пядях от того места, где только что была голова Авроры. Полетели и другие стрелы, но капитану удалось прикрыть Аврору своим телом так, что стрелы отскакивали от его изношенной кирасы. Наемники пошли в атаку, и орки разбежались.
Ранкстрайл слышал запах Авроры и чувствовал ее волосы под своей рукой. Вдруг что-то ужасное разбило это чувство, накрыло все его существо, словно тень преисподней. В душе капитана был не только страх причинить ей боль, но и ужас оттого, что он вообще дотронулся до нее своими руками.
Ранкстрайл резко, словно его обожгло, отпрянул от Авроры. Отступил на шаг. Он даже не помог ей встать, и, когда она попросила его о помощи, потому что нога ее застряла в колючках и она не могла подняться сама, капитан сделал все возможное, чтобы дотронуться лишь до ее плеча, покрытого поверх черной с серебром куртки тонкой металлической кольчугой.
Как только принцесса поднялась на ноги, капитан заорал на нее, приказывая немедленно вернуться в город и никогда больше не выходить за его пределы. Да как ей только в голову пришла эта идиотская мысль вмешаться в сражение!
Аврора с невозмутимой вежливостью спросила, не мог бы он говорить погромче, так как шум сражения немного оглушил ее.
Ее сарказм был подобен ведру холодной воды, вылитому ему на голову. Ранкстрайл моментально успокоился.
— В армии бытует давняя привычка выполнять приказы, госпожа, — ледяным тоном сообщил он ей.
— О, правда? — любезно поинтересовалась она. — Неужели? И чьи же приказы? Первого встречного, размахивающего оружием? Если уж речь зашла о подчинении, то позвольте вам напомнить, что вы не являетесь ни моим командиром, ни моим королем. И я собираюсь выполнять приказы лишь того и подчиняться лишь тому, кого сама выберу моим командиром или повелителем, в данном случае — королеве Далигара, которая лично приказала мне отправиться на поле боя. Кроме того, я не исключаю возможности обращать внимание на приказы моего будущего мужа, если когда-нибудь он у меня будет. Но, если это послужит вам утешением, могу сообщить вам, что я не подчинилась приказам собственного отца, которые, если мне не изменяет память, некоторое время выполняли даже вы.
Ранкстрайл пошатнулся: ее слова были правдой, и это делало удар по его самолюбию унизительнее всех оскорблений в мире.
— Госпожа, — все еще с ледяным спокойствием ответил Ранкстрайл, — я только что спас вашу жизнь.
— А я спасла вашу, — парировала Аврора с прежней любезностью.
— Да, вы правы — и жизнь моя, несомненно, полезна, но не особенно важна. Вне сомнений, вы сделали мне огромное одолжение, спасая мою жизнь, но ради этого вы оставили без защиты город, где находятся королева и ее дети. Орки, уверяю вас, ибо я уже много лет сражаюсь с ними, далеко не полные идиоты, и в запасе у них множество превосходных стратегий. Их пловцы, например, беспрепятственно могут переплыть реку под водой, оставшись незамеченными.
На этот раз настала очередь Авроры побледнеть и пошатнуться, словно ее ударили.
Ранкстрайл тут же отдал приказ стрелкам Авроры и оставшимся у него солдатам незамедлительно вернуться в город.
Глава четырнадцатая
Эрброу сидела на полу, спрятавшись за тяжелой шторой ужасного красного цвета, которым в этом месте красили всё подряд. Она сидела тихонько, чтобы никто не нашел ее и не прогнал. На руках у нее спал волчонок. Это из-за него ей пришлось спрятаться.
Парция застукала его, когда тот делал лужу на мозаичном гранитном полу, и пригрозила привязать веревкой в саду, если подобное повторится.
Мама была недалеко, сразу за дверью, которую оставили открытой, чтобы воздух поступал в полутемные комнаты, пока снаружи солнце раскаляло дворы и балконы. Раздался плач одного из братиков.
— Их двое, госпожа, — послышался наконец голос повитухи. — Вот и второй.
Эрброу давно это знала — деревянная лошадка предназначалась братику, который родился первым, тому, чье сердце билось всегда сильно и решительно, тому, чей плач отдавался в больших залах громким эхом. Волчок был для второго.
— Этот не такой крепкий, он намного меньше первого, — в голосе повитухи звучало беспокойство. Не было слышно никакого плача.
