Сильвана Мари - Последний орк
Эрброу не хватало дыхания, но она послушалась маму. За ней больше никто не гнался. Ангкеель задержал их, дав маме время прийти ей на помощь. Но теперь мама была совсем одна против орков.
Нет, не одна. С ней был Ангкеель, и, судя по воплям орков, ее орел тоже был хорошим воином. Эрброу все еще бежала через сад. Ей хотелось плакать, но она знала, что мама против.
— Мы здесь, госпожа! — послышались два голоса. — Мы здесь, мы идем на помощь. Мы спасем вас!
Эрброу добежала до больших ворот, закрывавших вход в сад, и остановилась. Если она не переведет дух, то ее сердечко разобьется, как разбивается упавшее на землю яйцо. Опираясь на тяжелые ворота, все еще держа на руках своего волчонка, который в этот момент почему-то показался ей тяжелым, как камень, девочка обернулась. Ее мать стояла на верхней ступени лестницы в одной лишь легкой тунике, в которой она обычно спала, и с папиным мечом в руках. На мече опять блестела кровь, и Эрброу вновь спросила себя, как же они теперь будут жарить яичницу, если когда-нибудь им все же удастся вернуться домой, на берег моря. Мамина туника тоже была в крови, и Эрброу почувствовала новый страх, не из-за того, что ее схватят орки, другой. Она боялась, что ее мама тоже может улететь на крыльях дракона. На помощь маме пришли лишь два старичка, которые жили во дворце: они вооружились тяжелыми мечами, но все равно были не очень похожи на воинов. Один из орков замахнулся за маминой спиной своим топором, но тот из старичков, что был добрым и невысоким и всегда угощал Эрброу засахаренными в меду тараканами и кузнечиками, бросился между мамой и орком и смог отразить удар. Но меч его сломался, и он ничего не смог сделать, когда орк повернулся в его сторону. Эрброу увидела, как он упал и его туника, обычно испачканная маслом и медом, окрасилась кровью. Другой старик, высокий и худой, всегда ругавшийся с мамой, стал перед ней со своим мечом, и это позволило маме оставить сражение и подбежать к дочери.
Но мама не обняла ее, как надеялась Эрброу, даже не наклонилась к ней. Она отперла огромный засов и, застонав от усилия, приоткрыла тяжелые ворота.
— Беги отсюда, малышка, быстро, — задыхаясь от напряжения, проговорила мама.
Эрброу выбежала из тенистого сада на раскаленную солнцем улицу.
Мама с грохотом захлопнула ворота за ее спиной и задвинула засов. Эрброу представила себе мамину руку, не сжимавшую меч, а запиравшую огромную дверь, которая теперь разделяла их.
— Беги! — еще раз крикнула мама по ту сторону ворот. — Беги подальше отсюда!
Эрброу расплакалась, но послушалась. Она поискала глазами, кого бы позвать на помощь, но на улице была лишь она и ее тень — маленькая и смятая под стоявшим в зените солнцем. Девочка бросилась бежать вниз по улице, ведь куда-нибудь ей надо было бежать, а бежать вниз — это легче, чем в гору.
Она добежала до поворота, откуда открывался вид на городскую стену, и подняла голову. Подъемный мост опустился, и в город один за другим въехали двое всадников. Девочка узнала Аврору на ее пепельном коне и рядом с ней — человека, подарившего Эрброу щенка, на коне, который был когда-то у ее папы. За ними следовали другие всадники и зверь, похожий на большую собаку. Они всё въезжали в город, и стук копыт по мостовой, становившийся все громче и громче, подтверждал, что они неслись в ее сторону, хоть их и не было видно за балконами, террасами и голубятнями.
Двум оркам удалось уйти из сада живыми. Они перелезли через забор, цепляясь за ветки глициний, и мягко и легко, как кошки, спрыгнули на дорогу. Их боевые маски были сделаны из перьев вперемешку с клыками, как у чудовищ из детских снов, а детские сны часто бывают страшными…
Эрброу продолжала бежать по улице, но орки догоняли ее. Вновь за ее спиной раздался хриплый крик Ангкееля, и снова орел дал ей время убежать. Копыта коней стучали все ближе, но всадников еще не было видно. Эрброу обернулась. Один из орков пытался отбиться от Ангкееля, но другой уже высвободился и бросился к девочке. Эрброу упала, разодрав коленки и придавив волчонка; тот заскулил. Она вспомнила, что сказал человек, который подарил ей щенка, тот, кого звали Капитаном: если на нее нападут орки, волчонок укусит их. Поднявшись на колени, она протянула в сторону орка отважно зарычавшего щенка.
Орк расхохотался под своей страшной маской.
Наконец из тени домов показались Аврора и Капитан на своих конях, но они были еще далеко.
Сжимая топор одной рукой, второй орк ударил щенка, и тот с отчаянным визгом отлетел к стене. Эрброу снова упала. Неподалеку, в тени огромного дерева, раздалось глухое рычание: там находилось что-то вроде решетки, закрывавшей вход в нору.
— Роса! — прогремел Капитан. — Выпусти волчицу! Немедленно, Роса, немедленно!
Откуда-то возникла маленькая женщина, очень маленькая, почти как ребенок. В руках у нее был топор, и одним лишь ударом она отодвинула тяжелый засов решетки. Черной молнией бросилась мама волчонка на того, кто сделал больно ее детенышу, но орк был большой и сильный и вооруженный до зубов. К Эрброу подлетела Аврора и так резко натянула вожжи своего пепельного коня, что тот взвился на дыбы. Аврора соскочила на землю, схватила Эрброу на руки, потом вновь прыгнула в седло и поскакала в сторону дворца. Девочка, обернувшись, чтобы видеть происходящее, услышала на удивление низкий голос маленькой женщины, перекрывший злобное рычание волчицы, вопли орка и хриплые крики орла:
— Я же говорила тебе, капитан: это дикое и неприрученное животное.
— А я сказал тебе, что не забуду об этом, — ответил мужчина, схватил левой рукой, так как правая кровоточила, топор маленькой женщины и поспешил на помощь волчонку и орлу.
Наконец, вывалив язык наружу от быстрого бега, из-за угла показался и тот, кто наверняка был папой ее щенка. Он тоже очень рассердился на орка, который сделал больно его малышу.
Аврора въехала во дворец через главные ворота. Проскакала на коне по залам. В одном из них Джастрин все еще сидел под столом, обхватив голову руками. Конь выскочил на террасу и снова поднялся на дыбы. Аврора выхватила свой меч, прямой и простой, без плюща на рукоятке и без углублений, — уж на нем было бы совершенно невозможно жарить яичницу. Аврора подняла меч над головой, но сражаться было больше не с кем: об этом позаботилась мама. Мама приказала сделать что-то ужасное и сказала что-то ужасное, но потом наконец-то взяла Эрброу на руки и понесла знакомиться с братиками, держа ее на руках все время, пока братики не проснулись. Мама даже пела для нее.
Глава пятнадцатая
Розальба задвинула засов за своей дочерью и повернулась к оркам. Наверху, на балконе, старый церемониймейстер сумел задержать одного из них своим безукоризненным искусством фехтования. Остальных сразила Розальба — одного за другим, орудуя старинным мечом эльфов, который все ярче сверкал в ее руках. Ангкеель покинул поле боя и скрылся по ту сторону заросшей глициниями стены, стремительно бросившись на защиту Эрброу. Розальба мысленно всем сердцем благословила орла. На балкон выбежала Парция, вооруженная огромной сковородой, которую она мужественно обрушила на голову одного из орков, дав королеве время перевести дыхание. Орк упал, а в это время церемониймейстер пронзил своего противника искусным выпадом, больше походившим на па некоего строгого танца.
Послышался стук копыт, и показалась Аврора с Эрброу на руках. Розальба бросилась к дочери, на бегу громко благословляя Аврору. Королева крепко прижала к себе девочку и только тогда заметила, что совсем обессилела, что вот-вот упадет без чувств. Аврора поддержала ее, за что Розальба еще раз поблагодарила девушку. Та сообщила ей, что это капитан помешал похищению Эрброу и что именно ему маленькая принцесса обязана жизнью. В настоящий момент капитан вместе с орлом и волком бились с последними двумя орками.
В этот момент, спокойно и уверенно покружившись над их головами, прилетел Ангкеель и устроился на серебряных качелях, слегка покачнувшихся под его лапами.
— Думаю, это добрый знак, — сказала Аврора, — капитан больше не нуждается в помощи.
До королевы донесся слабый стон.
Комендант королевского дворца был еще жив, но было очевидно, что ему осталось недолго.
Розальба передала Эрброу счастливо улыбнувшейся Авроре и опустилась на колени рядом с умирающим стариком. Рядом с ней опустился и церемониймейстер.
— Благодарю вас, — проговорила Розальба, — ваша отвага спасла мне жизнь.
В ее глазах стояли слезы.
Комендант тяжело дышал, но мог еще говорить.
— Моя госпожа, — прошептал он, — вы наверняка удивились, что тот, в чьи задачи входило управлять кухней и следить, чтобы на потолках не было паутины, умеет держать в руках оружие…
— Да, конечно, — солгала Розальба, — я как раз задала себе этот вопрос. Я все время задаюсь этим вопросом.
