Ежи Брошкевич - Трое с десятой тысячи
Майк снова повернул лицо к новым командирам Рапера, которые смотрели на него.
— Разведчик объяснил вам, кто прежде всего сможет спасти Альфу?
Ион покачал головой.
Майк опять переглянулся с Долорес. Она тоже подошла ближе к краю экрана.
— У вас ещё есть время, — сказала она как будто им, а в действительности Майку.
Ион сжал зубы.
— Простите, — сказал он несколько резче, чем хотел. — Считаю, что я уже сейчас должен знать, кто имеет шансы спасти моих родителей.
Антонов кивнул.
— Ты прав, Ион, — сказал он.
Его большое чёрное лицо с суровыми чертами выражало сердечное сочувствие.
— Ты прав, — повторил он. — Но дело в том, что для получения совершенно точного ответа нужно ещё немного подождать.
— Так что же вы предпочитаете? — серьёзно спросила Долорес. — Знать полправды сейчас же? Или всю правду через…
— Через? — спросила Алька.
— Через восемнадцать минут.
— Это очень долго, — сказала Алька.
— Мы подождём, — сказал Ион.
Долорес и Майк одобрительно кивнули.
— Ты прав, Ион, — повторил с уважением Антонов.
И вдруг улыбнулся. Это выглядело совершенно необычно: два ряда ослепительных зубов блеснули на чёрном лице, как белый огонь.
— У Разведчика новые командиры, — сказал он.
Он остановился напротив них, распрямляя покатые плечи, взглянул на Долорес так, что она молча встала рядом, и сказал голосом столь серьёзным, что все шутки можно было исключить заранее.
— Руководство Главной Базы в лице Майка Антонова и Долорес Ли докладывает новому руководству Рапера. Мы в вашем распоряжении.
Ион и Алик попросту растерялись. Они покраснели как огненные пионы из садов Разведчика. Алька же улыбнулась самой вежливейшей и неприятнейшей своей улыбкой.
— А что это, собственно, значит — «в распоряжении»?
Долорес гневно ахнула, но Майк схватил её за кисть руки.
— А вот что, — сказал он. — Мы обязаны ответить вам на любой вопрос.
Ион вздрогнул. Он вдруг понял, что значит «ответить на любой вопрос». Ему пришлось откашляться. От волнения у него на секунду перехватило голос.
— Я хотел бы знать, — выговорил он наконец, — есть ли у вас уже изображение того, что случилось с Альфой?
— Ага, — выдохнул Алик. — Правильно!
— А картину действий Беты вы нам сможете потом дать? — спросила почти шёпотом Алька.
— Да.
— Я против, — неестественно резко сказала Долорес.
Ион подошёл к самому экрану. Казалось, он стоит рядом с ней.
— Почему? — спросил он тихо. — Почему ты нам не друг?
Долорес побледнела.
— Ион! — сказала она. — Ты ничего не понимаешь.
Он недоверчиво покачал головой.
— В таком случае… объясни. Чтобы я понял.
Она беспомощно развела руками. Ей не хватало слов. Она сморщилась, как от неожиданного приступа боли.
— Просто… я хотела избавить вас от всего этого.
— Почему?
— Потому что… мне вас жаль.
Ион в неожиданном смущении опустил глаза. В глазах Долорес Ли — великой Долорес! — он вдруг увидел две слезы. А ведь вид плачущей Долорес Ли мог потрясти любого.
— Понимаю, — тихо сказал Ион. — Но мы должны знать, и знать как можно больше и подробнее.
— Мы этого требуем, — твёрдо сказал Алик.
Долорес взглянула на Антонова.
— Вот видишь? — сказал он.
Она кивнула.
— Кроме того, — проворчал Антонов, — то, что они увидят, может иметь большое значение позже.
Ион хотел было спросить почему, но не успел: изображения Майка и Долорес неожиданно стали уменьшаться и передвинулись в нижний боковой сегмент экрана.
— Внимание, — сказал Майк, — передаём на визии сообщение о космолёте Альфа.
Ион на секунду прикрыл глаза. В этот момент он почувствовал в своей руке руку Альки.
— Ион, — прошептала она. — Ведь это уже было.
«Неправда, — подумал он. — Это все ещё продолжается». Антонов сказал:
— Согласно полученному нами рапорту, рабочий день на космолёте Альфа начался нормально.
На экране опять раскрылась чёрная бездна космоса.
Это был сектор AM, 1128, 43, 08, 11 — сектор предусмотренных на этот день работ и исследований Альфы.
В глубине, по ту сторону холодного, мрачного и безмолвного океана, блестели и переливались белыми огнями созвездия Центавра, Стрельца и Орла.
Потом на переднем плане показался небольшой, горящий зеленоватым светом, веретенообразный силуэт. Это была Альфа.
Космолёт выплыл с левой стороны экрана и остановился неподвижно.
Экран увеличил изображение. Теперь космолёт стал виден совершенно отчётливо. Чётко видны были даже небольшие светлячки — несколько человек в скафандрах над поверхностью космолёта.
Антонов заговорил опять:
— В одиннадцать ноль-ноль Альфа заняла постоянную позицию в намеченном на сегодня секторе. Восемь членов экипажа, среди них Елена Согго, покинули Альфу и приступили к предусмотренным измерениям. Они отдалились от Альфы не более чем на сто километров. До одиннадцати пятидесяти девяти экипаж космолёта работал без помех.
Несколько секунд изображение дрожало, как тронутая ветром поверхность воды, потому что Антонов резко ускорил передачу изображения, чтобы как можно скорее перейти к нужному моменту.
Ион сплёл пальцы, чтобы скрыть их дрожь. «Это уже было, — повторил он себе. — Всё, что ты тут видишь, произошло уже раньше и теперь только возвращается из прошлого». Но чем могли помочь эти трезвые рассуждения? Да, все это уже произошло. Но ведь он смотрел на то, что смертельно угрожало самому близкому на свете человеку. Елена, спокойная и мудрая, всегда думающая о том, чтобы между матерью и сыном не было никаких тайн, которая даже б самые жаркие рабочие дни помнила о часовой беседе с сыном, даже если они были разделены миллионами километров… Елена — великий, прекрасный пилот Елена Согго и в то же время друг и участник каждой игры, спутник походов на поверхность Сатурна, самый весёлый из друзей.
Ион хотел бы закрыть глаза. Он глубоко вздохнул — раз, другой. «Ты тут старший, — напомнил он сам себе, — ты командир. Помни: на орбите Десятой Тысячи нет места плаксивым хлюпикам. Ты не один».
Он чувствовал рядом присутствие друзей, слышал их дыхание. В памяти, как луч света и отблеск надежды, скользнули слова Основного закона всех космонавтов:
«Нет и не будет одиноких в минуту космической опасности».
И вот теперь он до конца постиг важнейшую истину: Елене, самому близкому на свете человеку, больше всего он может помочь собственной храбростью и собственной выдержкой.
Он поднял голову.
— В одиннадцать пятьдесят девять аппараты обнаружения объявили тревогу, — сказал своим необыкновенным басом Антонов.
На экране силуэт Альфы замигал тревожным огнём. Находившиеся снаружи люди были мгновенно втянуты в космолёт, за ними тянулись полосы тревожных огненных шлейфов.
Одновременно в глубине экрана показалась какая-то тень.
Это был сгусток тьмы, видимый только благодаря тому, что с момента входа в поле экрана он начал все быстрее перемещаться к его центру, поочерёдно заслоняя свет далёких туманностей и звёзд.
Космолёт — это было отчётливо видно — уже стартовал. Однако он не успел вовремя набрать скорость, которая позволила бы уйти от надвигающейся космической волны.
И вот чёрная туча охватила Альфу со всех сторон.
Космолёт, пытаясь уйти, выпустил одну, вторую, третью очередь противометеоритных огней. В их слепящем блеске разлетались в прах огромные глыбы — чёрная река неожиданно разгорелась на весь экран серебряным светом.
Но борьба, по сути дела, была безнадёжной: Альфа сумела лишь начать пробивать дорогу к бегству в метеоритной стене. Сверкнули вспышки двух последних очередей, и всё — Альфа была безоружной.
Теперь она уже могла рассчитывать только на помощь извне.
Ещё минуту все молча смотрели, как в чёрной волне мигает маленький, веретенообразный огонёк, и внезапно Антонов оборвал передачу.
— Вот пока и все, — сказал он. — Я считаю, что вам следовало знать правду.
— Благодарю, — сказал Ион.
— Как же это могло случиться? — спросила Алька.
Антонов развёл руками. Показал на Долорес, которая, немного прищурив глаза, сказала:
— Мы с первой же минуты ведём расследование.
— Расследование? — изумился Алик. — Против кого?
Долорес покачала головой:
— Единственное объяснение того, что мы видели, — неточность в работе приборов предупреждения. Сейчас проводится скрупулёзное изучение всех автоматических систем, выпускающих приборы того типа, которыми оборудована Альфа.
— Ну вот, конечно, — проворчал Робик. — Теперь опять все свалят на машины.
Алик притворился, что не слышит. А другие и впрямь не расслышали, тем более что Алька обратилась к Антонову:
