Коллин Хоук - Путешествие тигра
– Ты не Индра, хоть и одет как он. А я даже в одеянии Парвати никогда не буду богиней. Я – Келси, ты – Рен, а он – Кишан. И если впереди нас ждет чудовище, убьет его не Индра. Его прикончат Рен, Кишан и Келси. Вместе. Нас могут загнать в сказку, но мы можем рассказать ее по-своему. Договорились?
Он кивнул, крепко, но коротко обнял меня и отпустил. Не знаю, поверил он мне или нет, но, по крайней мере, постарался.
– Я соберу вещи, – тихо сказал он.
Я проводила его взглядом и вернулась к Кишану, который тут же заключил меня в свои объятия.
– Он расстроился, – сказал Кишан.
– Да. Но не только из-за Индры. Мы с ним говорили в ледяном дворце. Я сказала ему, что не могу остаться с ним и выбираю тебя.
Кишан застыл.
– Ты так сказала? – недоверчиво переспросил он. – А он?
– Сказал, что всегда останется моим другом и защитником.
– Правда? Нет, правда?
– Да. А ты ожидал чего-то другого?
– Честно? Да. Я ожидал, что ты бросишь меня.
– Как видишь, я этого не сделала.
– Я вижу. – Он потер подбородок, потом помрачнел.
– Ты… что? – растерялась я. – Ты больше не хочешь быть со мной?
– Не хочу быть с тобой? – растерялся Кишан. – Да я ничего на свете не хочу так, как быть с тобой! Остаться с тобой. Но должен признать, я удивлен. Почему ты не захотела к нему вернуться?
Несколько секунд я соображала, что бы такое ответить, но потом просто обняла Кишана за пояс и прижалась щекой к его груди.
– Я остаюсь с тобой, потому что… я тебя люблю, и ты делаешь меня счастливой.
– Я тоже тебя люблю, билаута. – Он прижался подбородком к моей макушке и погладил меня по спине.
Я услышала, как сумки тяжело брякнулись на пол, и поняла, что Рен вернулся. Как ошпаренная, я отскочила от Кишана и одернула юбку.
– Давайте выбираться отсюда, – услышала я голос Рена. – Если, конечно, ты не возражаешь, Келси.
– Жемчужное ожерелье, – попросила я, – пожалуйста, позволь нам подняться на поверхность и позаботься о том, чтобы мы могли дышать и нас не расплющило давлением!
Ожерелье засверкало и вспыхнуло так ярко, что мы зажмурились. Через несколько секунд свет погас, но больше ничего не произошло.
– Что мы делаем не так? – спросила я.
– Не знаю, – ответил Рен.
– Эй, что-то приближается! – воскликнул Кишан, тыча рукой в темное окно. – Видите, светится?
Да, теперь и я видела, что к нам приближается какой-то свет. Вскоре перед стеклом закачались три шара пульсирующего белого сияния.
– Это медузы! – крикнул Кишан. – Только какие огромные!
О да, они были не просто огромными, они были гигантскими. Каждая размером больше воздушного шара, на котором катают туристов. В следующую секунду я сообразила, что все это значит.
– Это наши транспортные средства!
– Вряд ли, – покачал головой Кишан. – А дышать мы как будем?
– Ах, ну что ты спрашиваешь?! – отмахнулась я. – Будто это самое странное, что с нами случалось.
В ответ он только хмыкнул, и мы втроем прижались носами к стеклу, разглядывая приближающиеся шары. Это было завораживающее зрелище. Огромные медузы медленно, но верно, подплывали к нам, их пульсирующие купола раздувались, выбрасывая воду, а сами они плавно приплясывали на месте, как живые марионетки. Длинные болтающиеся щупальца свисали из-под куполов, делая медуз похожими на исполинские игрушки-пиньяты с бахромой.
Когда они подплыли ближе, стало видно, что прозрачные купола наших медуз имеют форму колоколов и светятся. А из самой середины колоколов свисали пушистые щупальца, чем-то напомнившие мне плети глициний, с той лишь разницей, что эти пышные отростки были не белые и не нежно-лиловые, а ярко-оранжевые. Они колыхались в воде и просвечивали сквозь прозрачные купола, так что казалось, будто внутри у медуз горит огонь.
Медузы подплыли к храму, немного покачались, а потом протянули свои щупальца к окну. Щупальца заскользили по стеклу, ощупывая его с той бережной нежностью, с какой слепой человек прикасается к святыне. Затем, отыскав какое-то место, тонкие прозрачные пальцы прошли сквозь стекло и устремились к нам! Мы невольно попятились, потрясенные. Щупальца вытянулись чуть дальше. Звучит невероятно, но они проникли сквозь стекло, не разбив его.
И океан не ринулся на нас. Ни одна капля воды не просочилась сквозь окно. Вот щупальце дотянулось до Кишана и обвилось вокруг его руки. Он мог бы вырваться, но медуза действовала с такой предупредительностью, что противиться ей было бы невежливо. Следом и остальные щупальца оплелись вокруг Кишана и повлекли его к окну. Медуза держала его с бережностью дряхлой бабушки, держащей на руках спеленутого внучка.
Медуза потащила Кишана наружу. Сначала его рука исчезла в черном стекле и тут же показалась с другой стороны. Кишан прерывисто втянул в себя воздух, но медуза уже выволокла его за окно, перехватила поудобнее и крепко обвила своими отростками. Сплетя из щупалец подобие птичьей клетки, она уложила его так, что голова Кишана оказалась прямо под ее куполом. Кишан улыбнулся до ушей и показал нам два больших пальца.
Его медуза, пританцовывая, медленно отплыла от окна, а ее место заняла другая. Когда ее щупальца вошли в окно, Рен подтянул ремни рюкзака.
Я тронула его за руку.
– Теперь я.
Рен кивнул и отошел, чтобы щупальца могли взять меня. Не говоря ни слова, он следил, как медуза обхватывает меня. Он был очень печален и смотрел так, словно видел меня в последний раз.
Когда медуза бережно потащила меня к окну, Рен взял меня за руку, наклонился к моему уху и прошептал:
– «Как движется к земле морской прибой, так и ряды бессчетные минуют, сменяя предыдущие собой, поочередно к вечности бегут»[31]. – Он нежно поцеловал меня в висок. – Помни, я люблю тебя, прийатама.
Я открыла рот, чтобы ответить, но медуза уже вытащила меня через окно в ледяной океан. Холод я почувствовала всего на мгновение, потому что как только пушистые щупальца обвили меня, температура изменилась. Моя голова очутилась под куполом, на мягкой желейной подушке, нежно светившейся в темноте, как трепещущий огонек свечи.
Медуза подтолкнула меня чуть выше, потом я услышала мерный шум воздуха, будто где-то поблизости заработали кузнечные мехи. Я рассмеялась, сообразив, что доброе создание производит для меня кислород. Моя голова находилась под куполом, а тело висело в подобии гамака, сплетенного щупальцами. Потоки тепла согревали меня, ощущение было такое, будто я нежусь в теплой сауне. Похоже, медуза почувствовала мои мысли, поскольку не успела я подумать о сауне, как щупальца завибрировали. Вздохнув от удовольствия, я расслабилась, доверившись умелым «рукам» массажиста из верхних слоев абиссали.
Когда я снова открыла глаза, Рен уже присоединился к нам. Сквозь прозрачный купол своей медузы я отлично видела его, висевшего чуть подо мной. Кишан был выше всех. Вскоре свет померк до едва различимого свечения, я почувствовала толчок, моя медуза начала подниматься. Седьмая пагода скрылась во тьме.
Наши транспортные средства двигались равномерно, хоть и не очень быстро, и я совершенно не испытывала никакого давления океана. Но что еще приятнее, я не увидела ни одного глубоководного чудовища, хотя все глаза проглядела, высматривая их. Наши медузы грациозно, как в океанском балете, колыхались друг рядом с другом. Когда моя чуть приподнималась над остальными, я чувствовала себя танцовщицей в кружевной нижней юбке и с кружевным зонтиком, которая порхает и кружится по сцене, не замечая никого, кроме мужчин, жадно следящих из партера за каждым ее движением.
Я почувствовала момент, когда мы вышли из зоны абиссали и очутились в нижних слоях батиаля, в царстве Иньбайлуна. Здесь появились рыбы. Сначала нам попадались только страшные длиннозубые твари, но когда немного посветлело, я увидела кашалота. Потом появилась первая акула. Я запаниковала, но это оказалась рыба-молот, которая нами не заинтересовалась. Целая стая тунцов, играя боками, проплыла мимо нас, и я шумно выдохнула, решив, что опасность миновала. Ничего, мы справимся! Нам оставалось подняться на каких-нибудь триста метров. Все новые и новые морские обитатели проплывали мимо, некоторые из них какое-то время сопровождали нас, но вскоре теряли к нам интерес и исчезали.
Медузы продолжали всплывать. Вот уже показались первые растения, но когда я в восторге замахала рукой Кишану, вода вдруг всколыхнулась. Глаза Кишана округлились, а я завертела головой, пытаясь понять, что его взволновало. Прижимаясь руками к мягкому куполу, я шарила глазами по океану и с дрожью молилась всем богам, чтобы это оказалось не то, чего я боялась. Сначала ничего не было видно, но потом медуза развернулась, и я увидела жуткий силуэт чудовища из Седьмой пагоды. Акула неторопливо рассекала воду, оглядывая свои владения.
Она плыла с разинутой пастью, и даже издалека я увидела ряды ее острых зубов. Другие акулы робко приближались к ней, но тут же стремительно уплывали. Даже стая дельфинов стремительно бросилась наутек, оглашая воду пронзительным свистом. Я проводила их взглядом, сожалея, что не могу сделать то же самое. Но я знала, что эту акулу не интересуют обитатели моря. Она не ела. Она не спала. Она была создана с единственной целью – не дать Ожерелью Дурги оказаться на поверхности… а Ожерелье Дурги было на мне. Хорошая новость заключалась в том, что акула нас еще не увидела. Плохая новость – в том, что до поверхности оставалось не менее ста метров.
